— Ты что наделала?! — пронзительный крик рассёк воздух.
Нина Аркадьевна стояла посреди кухни, прижимая ладони к голове, будто надеялась склеить несчастье обратно. — У меня юбилей через три дня! Как я теперь перед людьми появлюсь?! Руслан! Руслан, иди сюда немедленно! Посмотри, что твоя жена сотворила! Выгони её! Прямо сейчас!
Виктория мечтала о дочке. Ещё в школьные годы, наблюдая, как мама завязывает ей банты, она представляла: вот у неё своя маленькая принцесса — в розовых платьицах, с косичками, с мягкими ладошками.
Когда УЗИ показало, что у неё и Руслана будет девочка, счастью Виктории не было предела. Они сразу назвали малышку Мартой. Она родилась с густыми, почти синими от черноты, кудрявыми волосами.
План на первое время был простой: пожить с матерью Руслана, пока не достроят их новую квартиру в Академическом районе Екатеринбурга. Нина Аркадьевна, конечно, делала вид, что не против. Но всем своим видом показывала: чужая женщина в её доме — это временное и нежелательное зло.
С Русланом у неё был тонкий страх — он уже дважды в юности переставал с ней разговаривать после бурных ссор. Теперь же она делала вид, что не имеет претензий, но каждый день напоминал Виктории: ты тут не хозяйка.
Особенно тяжёлой была беременность. Не физически — морально.
— Опять ешь? — прищуривалась свекровь. — Ну да, нажрёшь тридцатку, потом будешь в парке бегать, пузо сгонять. А ведь Руслан тебя полюбил стройную!
— А я его тоже, — мягко отвечала Виктория. — А любовь — она не в сантиметрах. Тем более кормящие часто сами быстро худеют.
— Ты на кого равняешься? На журнальных моделей? Я твою маму видела — генетика не ахти. Думаешь, легко будет?
Руслан старался сглаживать углы.
— Мам, ну зачем так? Тебе жалко еды, что ли?
— Мне тебя жалко! Женишься на лебеде — проснёшься с бегемотом!
Когда Марта родилась, крохотной, но с густой шевелюрой, Виктория была в восторге. Каждое утро она мягко расчёсывала эти волосы детской щёткой, мурлыча песни. Девочка улыбалась, и Виктория забывала про весь негатив.
Но Нина Аркадьевна продолжала войну.
— Что за ужасы на стенах? — сказала она однажды, увидев рисунки в детском уголке, который Виктория оформила акварелью. — У тебя руки из плеч, но толку-то? Заклеила всё. Коврик выбросила — грязище накапливает. Игрушки мягкие — пылесборники. Купать — только в солёной воде, без мыла!
— Спасибо за советы, — сдержанно отвечала Виктория. — Но сейчас другое время, другие взгляды. Я читаю современные исследования, советуюсь с педиатром.
— Вот когда сама вырастишь, тогда и говори! — фыркала свекровь. — Ты ещё ничего не понимаешь. А я — мать с опытом!
— Но я — мать этой девочки, — тихо отвечала Виктория.
Руслан тоже всё чаще просил мать отстать:
— Мам, ну правда. Дай нам самим пройти этот путь. Мы справимся.
Переезд случился на месяц раньше срока. Дом сдали, ремонт завершили на скорую руку, но Виктория выдохнула с облегчением: у них теперь есть стены, в которые не лезут советы.
Но Нина Аркадьевна не теряла позиций. Она приходила почти через день и первым делом — к волосам внучки.
— Налысо, срочно! До года — обязательная процедура!
— Но зачем? — Виктория устала повторять. — Где доказательства, что волосы после этого станут гуще? Сейчас у неё чудесные кудри. Пусть пока растут.
— Вот упрямая! — сердилась свекровь. — Всех вас стригли, и ничего! А ты — против традиции. Будет жидкая пакля, сама виновата!
В тот субботний день Виктория собралась к своей маме на юбилей. Хотела привести себя в порядок — записалась на окрашивание и маникюр. Решила попросить свекровь посидеть с Мартой.
— Нина Аркадьевна, добрый день! — позвонила она. — Вы сегодня дома? Мне на пару часов нужно уйти...
— Уйти? Ты на маникюр, наконец, собралась? На себя решила посмотреть? Ну, привози. Но взамен — уберёшь у меня. Голова болела вчера, всё запустила.
— Договорились, — проглотила укол Виктория.
Марту она собрала тщательно: бутылочка, пюре, запасная одежда, влажные салфетки — всё подписала, оставила список. Поцеловала дочку, настойчиво взглянула свекрови в глаза:
— Только, пожалуйста, никаких самодеятельностей. Я ненадолго.
— Ну-ну, — буркнула та.
Но как только Виктория села в кресло в салоне, сердце сжалось. Что-то было не так. Какая-то непонятная тревога.
Она звонила свекрови — та была как обычно спокойна:
— Всё хорошо. Поела, играет. Потом на улицу выйдем, погода хорошая.
Но тревога не уходила. Она позвонила Руслану:
— Поезжай, пожалуйста, к маме. Просто проверь. Мне не по себе.
— Вик, ну что ты, — попытался он отмахнуться. — Это просто ты отвыкла быть без Марты. Всё хорошо.
— Пожалуйста.
Через час он не перезвонил. Виктория сама набрала его. Слышала, как он выдыхает в трубку.
— Ну что? — прошептала.
— Вика, ты только не переживай. Мама... ну, она подстригла Марту.
— Что значит — подстригла?! Как?
— Налысо. Машинкой. Сама.
Волосы у Виктории встали дыбом. Она вылетела из салона, даже не глянув в зеркало. Сердце колотилось — её обманули, предали, влезли в самое личное.
Виктория вошла в квартиру свекрови и увидела: та держит лысенькую Марту на руках, светится.
— Ну вот! — щебетала она. — Теперь всё будет как надо! Волосы будут как у бабушки! Длинные, густые, по пояс!
Виктория не кричала. Она медленно сняла обувь, улыбнулась и сказала:
— А я вам уборку обещала. С чего начнём?
Свекровь удивилась. Никакой сцены? Ни вопля, ни упрёков? Это её насторожило.
Виктория прошла на кухню, надела фартук и открыла ящик с приборами. Достала нож — тяжёлый, японский, подаренный когда-то на Новый год. Внимательно посмотрела, провела пальцем по лезвию.
— Острый, — подумала.
Потом позвала:
— Нина Аркадьевна, подскажите, чем лучше столешницу протереть?
Свекровь подошла. В этот момент Виктория схватила её за длинную русую косу и резко потянула назад. Прежде чем та успела вскрикнуть, нож врезался в волосы.
— Надо же, как идёт! — холодно бросила Виктория, держа в руке отрезанную косу. — Теперь вы точно будете звездой на своём юбилее.
Она положила косу на стол, сняла фартук, взяла дочку и ушла, не оглянувшись.
Руслан вскоре приехал. Квартира пахла апельсиновым освежителем и паникой.
— Она меня изуродовала! — кричала мать. — Косы мои! Я растила их двадцать лет! Выгнать её! Выгнать!
Но Руслан молча уехал. Дома он подошёл к Виктории и сказал:
— Ты могла и не делать этого.
— Я должна была. Это был последний сигнал. Или она, или мы.
— Я понимаю, — кивнул он. — Полностью. Я с тобой.
Прошло два года. Марта снова обрела волосы — каштановые, прямые. Косичка у неё появилась к трём годам, и Виктория, как в мечтах, заплела её с бантом.
С Ниной Аркадьевной они больше не общались. Та однажды прислала короткое сообщение:
«Теперь я понимаю, что переступила границу. Но назад уже не вернёшь».
Виктория не ответила. Не из злости — из уважения к себе.
Некоторые связи, как и волосы, если уж обрезаны — не отрастают.