Валерий Аганесов — выпускник программы кадрового резерва Университета «Синергия». Сегодня он один из игроков футбольной команды факультета НТБ. Мы встретились, чтобы поговорить не только о спорте, а о том, как игра меняет характер, зачем взрослым парням каждую неделю выходить на поле… и что общего между командой и жизнью.
Это интервью для проекта «Легенды Синергии», оно про внутренний ритм, который не сбивается, даже когда всё вокруг меняется.
Давай начнём с простого - расскажи немного о себе: на каком факультете ты учился, в каком году окончил университет, чем занимаешься сейчас?
И ещё — про футбол: ты с самого начала в команде НТБ?
Как туда попал и какую позицию играешь? Хочется лучше тебя понять, прежде чем мы пойдём дальше.
С «Синергией» я познакомился ещё в 2010 году — мы тогда как раз поступали. Я, Ваня Шмурыгин… В общем, наша первая волна. Я сам из Ставрополя.
И, если честно, из всей моей школы в Москву в итоге уехал только я.
Сейчас у нас в футбольном чате больше 65 человек — это только игроки.
А начиналось всё с одной команды: играли, поднимались с низов, шаг за шагом. Потом встал вопрос — куда дальше? Мы хотим просто играть в своё удовольствие или всё-таки рваться в высшую лигу, участвовать в серьёзных соревнованиях?
Ну, амбиции, как ты понимаешь, победили. Мы решили, что НТБ* должно звучать. Не как аббревиатура из трёх букв, а как знак — футбола, командности, характера.
Так появилась вторая команда. В первую попадали сильнейшие, остальные шли в «НТБ Москва». Со временем я тоже оказался там — уровень ребят вырос, я немного не дотягивал.
Сейчас я капитан «НТБ Москва». Мы играем в AFL — Amateur Football League. Первая команда — в ЛФЛ, любительской футбольной лиге.
Вроде бы всё то же самое, но организаторы разные, и даже поля: они играют на Вернадке, мы — на Терехово.
*НТБ — «Новые технологии бизнеса», так раньше назывался факультет кадрового резерва в Университете «Синергия».
Правильно ли я понимаю, что всё началось абсолютно добровольно — просто собрались амбициозные ребята, объединились в команду и пошли играть? То есть это история не про чьё-то управление, а про самоорганизацию, когда всё на энтузиазме и внутреннем драйве?
Да, но самоорганизация — это не значит без структуры. У нас в лиге всё по-взрослому: есть внутреннее управление, годовой взнос за участие, и отдельно — за каждую игру. Те команды, у кого нет спонсоров или поддержки, скидываются сами — по 400–500 рублей с каждого за матч.
Это, конечно, не про бизнес и не про прибыль, в данном случае это про то, что тебе по-настоящему нравится. Когда любишь то, чем занимаешься — даже если это воскресный футбол после рабочей недели — ты готов в это вкладываться: временем, деньгами, силами и это тебя, наоборот, заряжает.
Представь, что твоя жизнь — это футбольный матч. Вот прямо сейчас — какой у неё счёт и на какой минуте ты понял: «Игра пошла в мою пользу»?
Был ли тот момент, когда ты впервые почувствовал настоящую опору внутри себя? Не показную силу, а фундаментальную, когда уже не надо никому ничего доказывать, потому что ты точно знаешь, на чём стоишь.
Если говорить честно, думаю, этот момент наступил около трёх лет назад.
Тогда я как раз вернулся в структуру университета — меня позвали работать руководителем отдела продаж на факультет анимации.
Но, если быть точным, первый раз я это ощутил ещё раньше — когда работал в Skyeng. Там впервые появилось внутреннее ощущение: «Я знаю, что делаю. У меня есть опыт, я умею». Я прям чувствовал внутреннюю уверенность в том, что я знаю, как работают все процессы, умею зарабатывать, могу опереться на себя.
Потому что, по сути, работа менеджера — это умение выстраивать процессы между людьми и деньгами. Когда начинаешь видеть, что у тебя получается и то, и другое — что ты умеешь договариваться, продавать, формировать команды, зарабатывать — именно тогда и появляется ощущение: «Игра пошла в мою пользу».
Слушай, а помнишь свой первый выход на поле в составе команды НТБ? Не просто футбол, а именно тот момент, когда понял: это наша команда, родная, своя. Что тогда внутри щёлкнуло? Что почувствовал?
Слушай, это был такой детский восторг, честно. Азарт, ощущение, что ты в каком-то большом деле. И невероятная гордость — потому что ты выходишь на поле не просто как часть какой-то команды с улицы, а как представитель своего факультета. Это про честь, про культуру, про своих. Хотелось побеждать. Неважно как — любым способом, но забрать максимум, потому что за спиной не просто футбол — а целая история.
А как бы ты простыми словами описал ДНК НТБ? Что это для тебя, как для человека, который прошёл через всё изнутри?
Для меня ДНК НТБ — это смесь характера, опыта и каких-то внутренних опор, которые тебя сразу отличают. Даже если ты в толпе — ты другой.
Если бы нужно было передать это одной фразой — это точно было бы «никогда не сдаваться».
Это про любознательность, про волю к победе, про желание быть не просто участником, а тем, кто добивается результата. Не просто доиграть — а взять максимум. И лучшее — только первое.
Вот эта ДНК НТБ, она врождённая или приобретённая?
Вас же изначально отбирали, как тех, в ком уже что-то было — характер, амбиции, внутренняя пружина. А если человек изначально не «про это» — можно ли его перезагрузить? Если он попадёт в вашу среду, например, в команду или на факультет — может ли эта ДНК привиться?
Я думаю, да — привить можно, но не всем. Тут важен внутренний запрос.
Если у человека есть желание впитывать, меняться, расти — он сам начнёт перенимать поведение, взгляды, подходы.
Мы же всегда показываем на личном примере, как выглядит тот самый «эталонный НТБшник»: что это за человек, как он работает, как общается, как ведёт себя на поле и в жизни.
Но без «химии» — не получится. Это прям заметно: человек вроде и не плохой, и играть умеет, но в среду не вписывается.
Вадим Георгиевич Лобов всегда говорил: когда берёшь человека в команду — с ним должна сложиться химия. Сразу. Если её нет — потом будет только хуже.
И так у нас и происходит: кто-то приходит, пару месяцев тренируется, и видно — с нами не на одной волне. Даже если он играет классно — это не наш человек и нам с ним некомфортно, и ему. Мы просто расходимся.
Так что да — ДНК можно передать, но только если человек сам готов меняться и быть с нами по-настоящему.
Давай прям сейчас смоделируем - ты собираешь команду — не только футбольную, но и рабочую.
Какого человека ты точно бы взял к себе?
Не по резюме и регалиям, а вот по ощущениям: кто он — этот твой игрок?
Что за характер? Что он делает такого, после чего ты говоришь: «Он свой»?
Это точно должен быть человек без короны. Простой, эмпатичный, открытый, чтобы с ним можно было поговорить вообще на любую тему — и про футбол, и про жизнь, и просто посмеяться.
Он не будет выпендриваться, даже если у него за спиной десятки крутых матчей.
Он скорее тебе подскажет, чем покажет, что знает лучше.
А еще — это про внимательность. Иногда даже нездоровую, до деталей.
И обязательно — про любознательность, ведь когда человек хочет развиваться, узнавать новое — это всегда видно и это заряжает.
Что для тебя сегодня команда НТБ? Это больше про спорт, про традицию, про дружбу? Или уже что-то вроде второй семьи, в которой ты вырос?
Это точно больше, чем хобби. Это семья. Причём не в переносном, а в самом прямом смысле.
Вот есть мама. Есть жена. А где-то рядом — команда НТБ.
Если нет чего-то экстренного в личной жизни — ни одного вопроса не возникает, где быть: матч, встреча, тренировка — я там.
Это не просто футбол, это та часть меня, без которой я себя уже не представляю.
А у всех в команде так? Или ты тот самый «горящий», а кто-то — больше по фану?
У нас есть отдельная группа — мы так и назвали её: «Костяк НТБ».
Там человек 25, может, чуть больше. И вот про всех, кто в этой группе, я точно могу сказать — для них команда тоже не просто хобби. Это часть жизни. Это семья. Это про «быть рядом», про включённость, про ответственность.
Не надо напоминать, звать, уговаривать — они просто есть. Всегда. Потому что для них, как и для меня, НТБ — не три буквы. НТБ - это МЫ.
Мне правда хочется понять — в чём психология этого?
Смотрю со стороны: взрослые мужчины, серьёзные, с работой, семьёй — а по выходным бегают за мячом. Ну как это вообще? А ты еще говоришь — это семья, это про самое важное. Вот объясни мне: что за этим стоит?
Что вы там проживаете такого, что становится важнее сна, дел, всего?
Слушай, я сам себе иногда задаю этот вопрос: взрослые мужики, у каждого — работа, семья, обязательства...
И вот — девять вечера, вторник, на улице минус двадцать, сугробы по колено.
Я живу в Люберцах, а тренировка — на другом конце города.
Едешь туда и сам думаешь: «Ты вообще в своём уме?»
Но приезжаешь — и там такие же «сумасшедшие», как ты.
Девять человек на поле, которое никто не почистил, хотя трактор стоит прямо рядом. Переодеваемся, шутим, поддеваем друг друга, потом дружно берём лопаты, расчищаем снег, выходим и тренируемся. Только представь, полтора часа в такую погоду!
И ты понимаешь: это не про результат в таблице игроков совершенно, это про стержень, про внутреннюю дисциплину и про то, что ты сказал себе — и пришёл.
«Если жив — значит, готов» - есть такая строчка у L’One, она точно передаёт это состояние. Ты в команде — значит, ты на поле. Не потому что надо, а потому что не можешь иначе.
Окей, поняла. А теперь вот что интересно: есть у тебя какие-то личные ритуалы перед игрой? Что-то, что обязательно делаешь — чтобы настроиться, войти в состояние?
Да, есть один очень важный ритуал — позвонить бабушке.
Каждый раз перед матчем я обязательно ей звоню. Она у меня болеет за нас так, что, говорят, слышно на весь дом и смотрит каждую игру.
За два дня до матча уже начинает писать: «Пришли ссылку! Когда играть будете?» Потом мама рассказывает — вся квартира знает, как мы сыграли, потому что бабушка комментирует громче любого комментатора.
Я ей звоню — она сразу: «С кем играете? А что за команда? А что ты про них знаешь?»
Я: «Бабуль, да мы первый раз с ними встречаемся».
А она: «А видео посмотреть? А подготовиться? Вы что, вообще?»
Обязательно даёт ценные указания, говорит, что будет читать молитвы — и всё, я еду на игру уже с правильным настроем.
У нас с ней такое, почти боевое совещание перед каждым матчем (улыбается).
Если бы тебя представляли на поле, как игрока, — что бы о тебе сказали ребята из твоей команды? «Вот выходит Валерий...»
Какой ты для них? Что бы выделили — на поле и вне его?
Наверное, сказали бы, что я самый доброжелательный в команде, или самый открытый.
Я стараюсь поддерживать с ребятами дружеский диалог, вне зависимости от того, в какой мы команде — в первой, во второй — это неважно.
Но если говорить, кто на самом деле сердце и душа НТБ, то это, конечно, Андрей Поляков.
Для меня он всегда первый и единственный капитан, даже несмотря на то, что у нас сейчас разделение — НТБ и НТБ Москва — в голове он всё равно остаётся главным.
Если бы меня спросили: «Кто в команде — душа?» — я бы без колебаний сказал: Андрей. Он умеет так по-доброму обнять, приободрить, он очень тактильный, тёплый.
Я, наверное, в этом похож — стараюсь быть таким же, но у меня внутри, как будто, стоит какой-то фильтр: чувства есть, а показать их… сложнее. Я как будто держу их в себе.
Поэтому если описывать меня — я, скорее, тот, кто всех поддержит, даст по рукам, обнимет по-спортивному. Но не тот, кто с флагом и объятиями по полю побежит, хотя, может, и хотелось бы иногда.
Слушай, а знаешь, как я это вижу?
Ведь и у тебя, и у Андрея — одно и то же пламя. Просто у него, может быть, это камин с открытым огнём, с искрами и жаром наружу, а у тебя — стеклянная дверца, тихое ровное горение. Но внутри — та же температура, та же энергия. Ты сам это как ощущаешь?
Вот да, 100%
Хорошо, погнали дальше. Когда ты выбирал, куда поступать после школы — почему именно Синергия? Что стало тем самым щелчком, после которого ты понял: «Да, иду сюда»?
— Это был десятый год. Я как раз заканчивал школу в Ставрополе и выбирал между карьерой и возможностью играть в профессиональный футбол и… вот этим странным на тот момент, проектом с непонятным названием — «Синергия».
Нас тогда очень грамотно отрабатывали селекционеры: пришли, рассказали: есть университет в Москве с лицензией, аккредитацией — армия не грозит.
Есть крутая программа по подготовке управленческой элиты, что-то вроде кадрового резерва страны. Отбор бешеный — 100 человек на место!
Ищут лидеров из регионов. Я слушаю и понимаю — это же как чемпионат Мира, только не футбольный, а управленческий и мне хочется в него попасть.
На тот момент у меня было две опции: остаться в городе и, возможно, шаг за шагом повторить путь многих из своего двора… Или попробовать уехать.
И вот тут — мой персональный вызов - отбор в Синергию.
Приехал — не прошёл. Обидно. В автобусе домой еду сижу и думаю: «Да ну нет, я не сдамся».
Через месяц — второй раз. Опять мимо.
Причём каждый раз меня отсеивает один и тот же человек — Артём!
Мы его тогда называли «Вадим Георгиевич младший»: костюм, выправка, собранность — весь такой эталон НТБшника*.
После второго фейла я подошёл к нему прямо и спросил: «Что нужно, чтобы ты меня взял?» Он, смеясь, говорит: «Приезжай в третий раз».
— Окей, — сказал я. И поехал.
А потом была школа лидерства: палатки, ледяная вода по утрам, рукопашный бой, тренинги по управлению… Мне это всё вдруг стало по кайфу и в какой-то момент я понял — я действительно хочу здесь учиться.
Не потому что надо, а потому что чувствую: это моё.
*НТБ — «Новые технологии бизнеса», прежнее название факультета кадрового резерва Университета «Синергия».
Слушай, я забыла тебя об этом спросить, когда говорили про команду, но сейчас всё равно спрошу. Вот эта фраза — лозунг НТБ: «Знание. Честь. Победа» - что она для тебя значит? Ты сразу почувствовал в ней смысл, когда впервые услышал? Или, может, только со временем начал понимать, что за ней стоит?
Первый раз, когда я услышал эту фразу… Честно? Не помню, чтобы нам тогда прям подробно объясняли, что за каждым словом стоит, но для себя я со временем это расшифровал так:
Знание — это про то, что ты должен что-то из себя представлять.
У тебя должна быть база: навыки, информация, образование.
Просто чтобы уверенно чувствовать себя — в работе, в обществе, даже просто в кругу друзей.
Честь — это уже про внутренние правила.
Про то, как ты себя ведёшь, с людьми, с командой, с семьей. Это про нормальные человеческие ориентиры: быть порядочным, держать слово, уважать других.
Победа… Победа — это не только про счёт на табло, для меня это про результат, который ты получаешь, если с тобой есть и знание, и честь.
А эта фраза — «Знание. Честь. Победа.» — она же до сих пор с вами?
Это всё ещё лозунг вашей команды НТБ?
Ну да, конечно. У нас перед каждой игрой есть такой момент — собираемся в кружок: сначала слово берет тренер, говорит что-то важное. Потом обычно капитан — заряжает всех, говорит про то, что выходим не просто поиграть, а делать результат. У нас вообще нет формата «ну, главное — участие», только победа. Ничья или поражение — это не про нас.
И вот, когда всё сказано, когда уже чувствуется, что все внутри собраны — звучит «три-четыре», и мы хором: «Знание. Честь. Победа».
И всё. Выходишь на поле — и вперед!
Как ты в студенческие годы совмещал учёбу и футбол? Реально ли это было — или в какой-то момент всё-таки пришлось выбирать?
Ведь футбол для тебя, как я понимаю, тогда уже много значил.
Когда началась учёба, всё как-то разом сошло на нет. К третьему курсу я весил почти сто килограммов, хотя когда поступал — был 75. Это, кстати, одна из моих ачивок потом — вернуться в форму.
Физуха осталась чисто символическая, ну, типа, утром пробежали полтора километра — и всё. А я же привык: ем, когда хочу, сколько хочу.
Никогда не сидел на диетах, не считал белки и углеводы.
Всё это, если честно, считал полной ерундой. Хлеб — мой универсальный спутник: ел пельмени с хлебом, макароны с хлебом, еда у меня всегда была с хлебом, как будто он всё склеивал.
Когда переехал в Москву, привычки остались те же, а нагрузка резко упала.
До этого я тренировался два раза в день, плюс игры на выходных — всё сжигалось подчистую. А тут — сидячий образ жизни, пары.
Ну ладно. А скажи, пожалуйста, когда футбол снова вернулся в твою жизнь? Что было тем моментом, когда ты понял — всё, пора снова выходить на поле?
Футбол всерьёз вернулся в мою жизнь уже после выпуска из университета.
Я тогда начал работать, и параллельно появился повод собраться с ребятами. Мы играли в АФЛ, в команде под названием «Ганза».
Это было такое стихийное объединение — я собрал тех, с кем раньше играл: Андрей Поляков, Андрей Золотарёв, Сергей Скоробогатов…
Мы просто встречались раз в неделю на выходных: немного пообщались, побегали, «привет-привет», «как дела?», и разъехались. Это было больше как повод пересечься, чем как команда в полном смысле.
Ты довольно рано начал работать — ещё на первом курсе. Что тогда давалось труднее всего? Какой момент в самом начале твоего профессионального пути стал для тебя настоящим вызовом?
Самым сложным было вообще понять, что именно мы делаем.
Я тогда воспринимал всё как профориентацию — типа, наша задача просто рассказать. Не продать, не убедить, а рассказать. И я это делал: рассказывал круто, уверенно, у меня получалось. Только вот результата не было.
Где-то на экваторе первого курса я понял: что-то не так. Начал смотреть по сторонам, спрашивать у тех, у кого получалось, учиться.
Постепенно дошло: тут история не про «рассказал и молодец».
Тут если ты не делаешь результат — ты никому не интересен. Всё просто: сделал — молодец, не сделал — спасибо, до свидания. Это как холодный душ. И после этого я начал реально двигаться. И отношение к делу поменялось кардинально.
Слушай, а кто из людей вокруг в университете реально повлиял на тебя? Вот не просто был рядом, а именно — задал вектор. Может быть, на тебя как на личность, как на спортсмена, как на будущего профессионала?
Если говорить про фигуру, которая на меня повлияла масштабно — это, конечно, Вадим Георгиевич Лобов.
Он, как Эверест: вроде и есть перед глазами, но достичь его — нереально. Он настолько собранный, фанатичный в хорошем смысле, настолько живёт своим делом, что я до сих пор думаю — может, он вообще не человек? Легенда. Абсолютно. Я бы про него, честно, из каждого утюга вещал. Потому что такие люди — это редкость.
Если говорить ближе к земле — был у нас Егор Андреев.
Мы с ним работали вдвоём в мини-отделе. Я был на первом курсе, он старше на курс. И вот помню: бежим с ним в колледж на встречу со студентами — я в костюме и пуховике, весь скованный, а он — в лёгком расстёгнутом пальто, летящий. Уверенный. Лёгкий. Он говорит: «Да не переживай ты, Валер, всё нормально будет». И у меня как будто щёлкнуло.
С тех пор, когда нужно было звонить какому-нибудь директору, и я начинал думать: «Господи, это же целый генеральный, он там что-то решает, управляет...», — я вспоминал Егора. Его спокойствие, уверенность. Он показал мне, что всё можно — главное, не бояться.
Скажи, пожалуйста, какие управленческие или лидерские качества в тебе сформировал именно футбол? Что дала тебе спортивная практика как капитану, руководителю, как просто человеку, за которым идут?
Наверное, самое главное, что даёт тебе спорт — это навык собранности. Подготовка к матчу и подготовка к важному звонку — они очень похожи.
Ты садишься, всё лишнее убираешь — в голове, в телефоне, в жизни и включаешься.
На поле ты не можешь думать о чём-то ещё. Ни о ссоре с кем-то, ни о том, что дома проблемы или кошка заболела. Есть только матч. И эти 60 минут ты должен выложиться полностью. Точка. Это про уважение к команде, к игре и к себе.
В работе — то же самое. Вот ты пришёл на планёрку. Всё: отключи личное, соберись, сфокусируйся. Я и сам так стараюсь — в университет, например, когда вернулся, включался так: до обеда один рывок, потом второй.
И вот в эти 2–3 часа — максимум фокуса, максимум усилий.
Этому научил футбол. Быть здесь и сейчас. Отдавать. Не халтурить. Не прятаться за «не вовремя».
Если представить твою карьеру как футбольный матч, то какой профессиональный успех ты бы назвал своим личным голом?
Вот таким, знаешь, точным, важным и запоминающимся — после которого прям захотелось выбросить руки вверх и крикнуть: «Вот это да!»
Наверное, это был тот момент, когда я впервые, как менеджер, закрыл месяц с серьёзными результатами и понял: я могу.
Я не просто выполняю план — я действительно приношу прибыль, понимаю процессы и сам управляю темпом. Это как забить гол с дальней дистанции: долго настраивался, вкладывался в тренировки, и вот — попал точно в девятку. Этот результат для меня стал подтверждением, что я не зря выбрал этот путь. Приятно было не просто за себя, а за всю команду — потому что вокруг были люди, с кем шёл к этому. И вот в тот момент захотелось не просто поднять руки, а по-настоящему кайфануть.
Представь: ты только что закончил школу, у тебя в руках подтверждение — ты поступил в Синергию. Стоишь на пороге новой жизни.
И вот перед тобой — ты сегодняшний. Какое наставление ты дал бы себе?
Я бы себе сказал одно: «Наберись терпения».
Потому что быстрых и по-настоящему качественных результатов не бывает.
Вот правда — не бывает. Иногда тебе кажется, что ты уже всё сделал, выложился, и почему-то не получилось. Начинаешь искать причины, оправдания, но именно цель — чёткая, настоящая — даёт тебе силы продолжать.
Даже когда ты устал, когда опускаются руки, когда кажется, что всё зря.
Если цель настоящая, она работает как якорь. Она держит тебя и помогает находить в себе ресурс, когда кажется, что ты уже на дне.
А теперь представь: ты стоишь на сцене, перед тобой — пять тысяч ребят.
Кто-то только что закончил школу, кто-то — колледж. Все — на распутье.
И у тебя есть шанс сказать им пару фраз.
Почему ты бы предложил им выбрать «Синергию»?
Я бы действительно рекомендовал всем идти в «Синергию», а если есть возможность — обязательно в кадровый резерв, потому что, если честно, это одна из самых насыщенных, плодородных и питательных сред, в которую только может попасть молодой человек или девушка.
Сюда вложено много — экспертизы, энергии, усилий, здесь собрались умные, сильные люди, и мощная команда, которая прошла вместе разные периоды.
И именно это и даёт ценность: ты приходишь не в стерильную теорию, а в живую систему, которая развивается и учится.
Это место, в котором ты не просто учишься. Ты растёшь. Как профессионал, как личность, как человек. Так что если ты ищешь точку входа — «Синергия» точно даёт шанс.
То есть даже сейчас, когда ты уже во взрослой жизни и наблюдаешь за выпускниками тех или иных ВУЗов страны, все равно ты бы сам сделал выбор в пользу Синергии?
Да, сто процентов — я бы снова выбрал «Синергию».
Смотри, тут всё зависит от самого человека. Почему? Потому что среда здесь даёт площадку для роста: живые проекты, окружение, кейсы, возможность пробовать себя. И ты выйдешь оттуда с опытом, с контактами, с пониманием, как работает рынок.
Да, у вас не будет диплома классического ВУЗа, но за 10 лет после выпуска только одна компания спросила у меня вообще, что у меня за ВУЗ — это был Альфа-Капитал, где собеседование было полтора часа и больше походило на психоанализ. Все остальные работодатели интересовались не тем, где я учился, а тем, что я умею и какую ценность могу дать компании. И в этом смысле «Синергия» — абсолютно рабочий выбор.
Мы почти на финише. Честно? В начале я вообще не понимала, кто ты — просто парень, который играет в футбол. А сейчас у меня ощущение, что мы знакомы лет сто. Это была очень живая, настоящая беседа. Ты правда вложил в неё душу и вот на этой искренней волне — последний вопрос:
Скажи, у тебя есть мечта?
Да, мечта есть. Вот именно сейчас я мечтаю жить где-то в тёплой стране — во Вьетнаме или Таиланде. Утром — тренировка, потом море. Днём — звонки, пара бизнесов, а вечером — шезлонг, закат, тепло, и ты просто сидишь, смотришь на горизонт и понимаешь: ты на своём месте.
Друзья, за словами Валерия Аганесова слышно главное: за десять лет после выпуска он не только не потерял связь с Университетом «Синергиея», а укрепил её, превратив в силу. Свою. Команды. Факультета.
Он — не герой рекламных роликов, он просто живёт по-настоящему: работает, тренируется, поддерживает и идёт своим путём.
Если после этого интервью вам стало чуть понятнее, что такое кадровый резерв, как работает дружба после выпуска и зачем взрослые люди в минус двадцать выходят на заснеженное поле — добро пожаловать!
Мы собираем таких же.
Присоединяйся в экосистему выпускников и друзей в Telegram.
Тут говорят по делу, помнят своих и играют на победу. Всегда.