Факт, что в СССР лучше всего развивали физику и химию. Вот только за формулами и приборами был и другой фронт — тот, где пытались понять самого человека: что он чувствует, как мыслит, почему подчиняется, в чём его сила и уязвимость.
Психология, социология, философия — все эти науки в Советском Союзе развивались неравномерно, под давлением идеологии, но зато часто с блестящими результатами, которые живы и сегодня.
Как же наука о человеке выживала и развивалась в государстве, где человеческая природа подчинялась строгим шаблонам? Рассказываю, что было запрещено, что открыто, кому посчастливилось стать первооткрывателем и что из данного опыта важно не потерять сейчас.
Психология: между Павловым и Лурией
В первые годы после революции психология, как и многое другое, переживала взлёт. Однако уже к 1930-м её ждали серьёзные ограничения.
Советская наука взяла курс на физиологизм, поскольку человек рассматривался, в первую очередь, как носитель рефлексов, а не внутренней жизни.
Иван Павлов и его теория условных рефлексов стали почти догмой. Всё, что выходило за пределы наблюдаемого, вызывало подозрение: сознание? мотивация? бессознательное? — опасные слова.
Однако даже в таких условиях развивались уникальные направления.
Лев Выготский создал культурно-историческую теорию, согласно которой мышление человека невозможно без культуры, языка, социальной среды. Это был революционный подход, и хотя самого Выготского в СССР издавали мало, его труды стали популярны в Европе и США только в 1980-х.
Его ученик Александр Лурия работал на стыке нейропсихологии, лингвистики и медицины — и создал то, что сегодня называют «советской школой когнитивной психологии».
Социология: наука, которой не должно было быть
История социологии в СССР — это почти история запрещённого знания.
В 1930-е годы она была объявлена «буржуазной» и на десятилетия исчезла из научного поля. Социальные явления разрешалось изучать только с точки зрения «научного коммунизма» — то есть заранее известных выводов: классовая борьба, переход к социализму, роль рабочего класса.
Только в 1960-х годах началось осторожное возрождение социологии как дисциплины. Именно тогда в Институте философии при Академии наук открылся первый Советский социологический отдел.
Учёные начали изучать структуру семьи, миграцию, проблемы молодёжи. Появился журнал «Социологические исследования» — первый и единственный в СССР. Тем не менее, работа шла строго в рамках дозволенного. Многие результаты, например, о падении мотивации на производстве или об утрате доверия к партийным институтам — так и не увидели свет.
Однако именно в этих полузакрытых исследованиях зародились основы прикладной и эмпирической социологии, которые после 1991 года стали основой новых независимых центров — от ВЦИОМа до Левада-центра.
Философия: марксизм, как стена и дверь
Философия в СССР была привилегированным, но строго контролируемым знанием.
Все философские направления оценивались через призму марксистско-ленинской идеологии. Диалектический и исторический материализм стали обязательными для изучения. Отступления от канона карались и иногда не метафорически, а вполне буквально.
Тем не менее, философия в СССР развивалась. В 1950–80-е годы сформировались сильные школы: философия науки, логика, методология познания.
Мераб Мамардашвили, Алексей Федорович Лосев, Георгий Шпет — их труды были глубокими и смелыми, хоть и часто распространялись в «самиздате» или печатались за рубежом. В философии сохранялось больше простора для размышлений, чем, скажем, в социологии, но и риска было больше.
Интересно, что именно философы в 1980-е стали одними из катализаторов перестройки, поскольку именно они заговорили о «новом мышлении», гласности, критике догматизма.
Другие дисциплины: педагогика, культурология и не только
В СССР сложилась уникальная школа педагогики. Это была не просто дисциплина, а одна из ключевых опор системы. Государство напрямую участвовало в формировании содержания и задач педагогики, а учитель воспринимался не просто как наставник, а как строитель нового человека.
Главными фигурами стали:
- Антон Макаренко — основатель трудовой педагогики. Он создал систему воспитания трудных подростков через коллектив, труд и дисциплину. Его опыт в колониях для несовершеннолетних правонарушителей вошёл в учебники: воспитание через ответственность перед коллективом, а не страх наказания. Его «Педагогическая поэма» — это не только документ эпохи, но и литературное свидетельство о силе системного подхода.
- Василий Сухомлинский — другой полюс советской педагогики. Его подход был гуманистическим: он считал, что каждый ребёнок уникален, и воспитывать его нужно через эмпатию, искусство, личный пример и культуру общения. Его книги, такие как «Сердце отдаю детям», и сегодня переиздаются. Сухомлинский выступал за эмоциональную и нравственную составляющую воспитания — не как украшение, а как основу.
Советская педагогика была, с одной стороны, очень идеологизированной, но с другой — глубоко осмысленной и научно выверенной. И она действительно сформировала несколько поколений с сильной этической основой и дисциплиной мышления.
Язык в СССР рассматривался не только как инструмент коммуникации, но и как носитель идеологии. Лингвистика имела мощную государственную поддержку, но, вместе с тем, и строгие границы. При этом в этой сфере родились подлинные научные школы мирового уровня.
- Роман Якобсон — один из крупнейших лингвистов XX века, чьи труды начинались в СССР. Он стал основателем структурной лингвистики и разработал понятие «функций языка» — от эмоциональной до метаязыковой. Из-за эмиграции его работы были известны за рубежом раньше, чем в СССР.
- Александр Лурия — уже упомянутый нейропсихолог, но также и основоположник психолингвистики. Его исследования того, как язык формирует мышление, до сих пор входят в международные учебники. Он изучал, как мозг воспринимает речь, и как травмы мозга влияют на понимание языка — это были прорывы на границе психологии, неврологии и лингвистики.
Как формальной дисциплины культурологии в СССР не существовало. Однако гуманитарная мысль работала с феноменом культуры очень глубоко, просто под другими именами: литературоведение, этнография, история искусства.
Многие труды, которые сегодня называют «культурологическими», создавались тогда, но в обход официальных терминов.
- Михаил Бахтин — филолог и философ, автор теорий диалогичности, полифонии, хронотопа. Он анализировал романы Достоевского и Рабле как сложные культурные тексты, насыщенные историей, смехом, властью и языком. Его работы были признаны в СССР лишь в последние годы жизни, зато за рубежом стали классикой культурной теории.
- Юрий Лотман — создатель Тарту-Московской семиотической школы. Он рассматривал культуру как текст, полный знаков и смыслов, и анализировал фильмы, произведения, ритуалы, как сложные системы передачи информации. Это и есть культурология, просто без слова «культурология».
Такие дисциплины, как этнография, история и археология в СССР имели стабильный статус, особенно если не касались «чувствительных» тем.
Советская этнография внесла огромный вклад в изучение народов Сибири, Кавказа, Средней Азии. Археологические экспедиции в Крыму, Средней Азии, Поволжье и Закавказье открыли миру десятки древних цивилизаций. Это был мощный гуманитарный пласт, не столь политически зажатый, как психология или социология.
Промежуточный итог
Несмотря на идеологические рамки, советские гуманитарии создали целые научные миры. Они были не «второстепенными» по отношению к техническим наукам — они были другими по стилю, часто более тонкими, но не менее фундаментальными. Именно эта традиция анализа, системности и воспитания человека как культурного существа остаётся сегодня актуальной и нужной — возможно, даже больше, чем раньше.
Что осталось сегодня
Сегодня идеи Выготского, Лурии, Бахтина, Мамардашвили изучаются по всему миру. Иронично, что многие из них получили признание уже после развала СССР. Однако их подходы к мышлению, языку, развитию личности и культуре — до сих пор дают альтернативу западным моделям, часто более инструментальным и экономизированным.
Советская гуманитарная мысль жива. Не в виде готовых ответов, а как источник сомнений, глубины и вопроса: «Кто такой человек в обществе?»
И это — ключевой вопрос XXI века.
Какие выводы?
Наука о человеке в СССР развивалась сложно, часто вопреки, но с великими результатами. Это была не наука «о душе» в отвлечённом смысле, а о человеке — живом, чувствующем, мыслящем. И если бы не идеологические рамки, она могла бы сделать ещё больше.
Однако даже в таких условиях были созданы школы, которые и сегодня звучат как вызов — академический, нравственный, человеческий. Они не устарели, поскольку стремление понять человека не имеет срока давности.
Спасибо, что дочитали до конца! Буду благодарен, если вы поставите статье лайк! До завтра!