— Нет, Танька, не могу я так. Не могу жену предать. Она мне доверяет, готовит каждый день, старается.
Я замерла на лестничной площадке. Танька? Кто такая Танька?
— Понимаю, что тебе нелегко, но я женатый человек. Мы с тобой ошиблись тогда, но теперь надо остановиться.
В груди заколотилось. Танька. Значит, все-таки было что-то.
На сковороде шкворчала картошка. Я помешивала её деревянной лопаткой и поглядывала на часы. Половина седьмого.
Сейчас Гриша придет с работы, сядет за стол, развернет газету. Скажет: «Что там у нас сегодня?» И я отвечу: «Картошечка жареная, котлетки». Он кивнет, улыбнется уставшими глазами.
Каждый вечер одно и то же. Уже восемь лет.
Спина ныла после смены в больнице. Ноги гудели. Хотелось упасть на диван и не вставать до утра.
Но Гриша работает грузчиком на складе, таскает мешки с утра до ночи. Он приходит домой голодный, измученный. Разве можно его не накормить?
Дверь скрипнула.
— Привет, Светка, — голос усталый, но теплый. — Что там у нас сегодня?
— Картошечка жареная, котлетки.
Он повесил куртку на крючок, прошел в кухню. Поцеловал в щеку. Пах потом и складской пылью.
— Садись, мой хороший. Сейчас все подам.
Гриша развернул газету. Я накладывала картошку в тарелку, слушала, как он листает страницы. Котлеты румяные, аппетитные. Хлеб нарезала толстыми ломтями.
— Слушай, а Петька с нашего склада женится, — сказал Гриша, откусывая котлету. — Молодой совсем, а уже невесту нашел.
— Это хорошо. Пусть счастливы будут.
— А мы с тобой счастливы?
Вопрос неожиданный. Я подняла глаза от тарелки.
— Конечно, счастливы. А что?
— Да так. Иногда думаю, не надоело ли тебе со мной возиться? Работаю допоздна, денег мало приношу.
— Гриш, что ты говоришь такое? Мы семья. Вместе уже столько лет.
Он кивнул, но в глазах мелькнуло что-то тревожное. Доел молча, поблагодарил за ужин. Потом ушел в комнату, лег на диван. Через полчаса захрапел.
А я мыла посуду и думала о его словах. Неужели он сомневается в нас?
Ночные смены
Через неделю Гриша сообщил, что его переводят на ночные смены. Теперь он будет работать кладовщиком, следить за приемкой товара.
— Зарплату обещают поднять, — сказал он, застегивая рубашку. — Но домой буду приходить под утро.
— Ничего, справимся. Главное, чтобы работа была.
Он ушел в одиннадцать вечера. Я осталась одна в пустой квартире. Работал телевизор, но я не слушала.
Думала о том, как изменится наша жизнь. Встречаться будем только вечером, перед его уходом на работу.
Первые дни было непривычно. Ложилась одна, просыпалась одна. Гриша приходил утром, когда я собиралась на работу. Второпях обменивались парой фраз, он падал в кровать, я уходила в работу.
Но постепенно привыкли.
Зарплату действительно подняли. Гриша стал приносить домой больше денег. Мы даже начали откладывать на новый холодильник.
— Видишь, как хорошо получилось, — говорил он, пересчитывая купюры. — А я сначала ведь не хотел соглашаться на ночную работу.
— Ты молодец, Гриш. Ответственный работник.
Он улыбался, обнимал меня. Все было хорошо. Лучше, чем раньше.
Случайный разговор
В тот вечер я пришла с работы раньше обычного. Поднялась по лестнице, достала ключи. И услышала голос Гриши из-за двери.
Он разговаривал по телефону. Громко, взволнованно.
— Нет, Танька, не могу я так. Не могу жену предать. Она мне доверяет, готовит каждый день, старается.
Я замерла на лестничной площадке. Танька? Кто такая Танька?
— Понимаю, что тебе нелегко, но я женатый человек. Мы с тобой ошиблись тогда, но теперь надо остановиться.
В груди заколотилось. Танька. Значит, все-таки было что-то.
— Она хорошая женщина. Она заслуживает честного мужа, а не такого, который по углам шастает.
Голос становился тверже, решительнее.
— Все, Тань. Больше не звони. Прости, если что не так вышло.
Трубку положил. Я стояла на площадке и не могла пошевелиться. Как мне теперь реагировать. Он только что отказался от другой женщины ради меня.
Тихо открыла дверь. Гриша сидел на кухне у открытого окна. Увидел меня, улыбнулся.
— А ты рано сегодня. Ужин еще не готов.
— Ничего, я сейчас быстро что-нибудь состряпаю.
Подошла к нему и обняла.
— Что это ты такая ласковая?
— Просто люблю тебя, Гриш.
— И я тебя люблю, Светка.
В тот вечер я готовила ужин с особым старанием. Жарила его любимые котлеты, варила борщ на неделю вперед.
Мы сидели за столом, разговаривали о разном. Гриша был спокойный, довольный. А я думала о том, что он выбрал меня. Несмотря на искушение, он остался верным.
Эта женщина больше не звонила. Гриша ходил на работу, приносил деньги, был внимательным и заботливым.
Я была счастлива.
Утренний гость
Утром в среду кто-то позвонил в дверь. Я только встала, еще не успела умыться. Гриша спал после ночной смены.
Через глазок увидела мужчину в форме. Участковый.
— Добрый день. Вы Григорьева Светлана Михайловна?
— Да, это я.
— Нужно поговорить по поводу вашего супруга.
Сердце екнуло. Что-то случилось на работе?
— Проходите, пожалуйста.
Участковый прошел в комнату, сел на стул. Достал из папки документы.
— Ваш муж, Григорьев Григорий Петрович, объявлен в розыск по подозрению в краже в особо крупных размерах.
— Что? Какая кража?
— Со склада, где он работает кладовщиком, систематически пропадает товар. Видеокамеры зафиксировали, как ваш муж выносит коробки через служебный выход.
Я смотрела на участкового и не понимала ни слова. Гриша? Кража? Это какая-то ошибка.
— Вы уверены, что это мой муж?
— Личность установлена точно. Вот фотографии с камер наблюдения.
Протянул снимки. На размытых кадрах действительно был Гриша. Он выносил картонные коробки, грузил их в машину.
— Где сейчас ваш муж?
— Спит.
— Будите!
Участковый встал, направился в спальню. Я шла за ним как во сне. Все происходило медленно, нереально.
Гриша проснулся от голосов. Увидел участкового, побледнел.
— Григорий Петрович, пройдёмте со мной. Имеете право на адвоката.
— Светка, я могу объяснить...
— Объясните в отделении.
Гриша оделся, взял документы. На пороге обернулся.
— Прости меня, Светка. Я не хотел, чтобы ты узнала.
Дверь захлопнулась. Я осталась одна в квартире, которая вдруг стала чужой.
Новая жизнь
Через неделю пришли судебные приставы. Забрали холодильник, телевизор, стиральную машину. Все, что можно было продать.
— Имущество арестовано, — объяснил пристав. — После суда будет реализовано.
Я сидела на кухне и смотрела на пустую квартиру. Восемь лет копили, покупали, обустраивали дом. И все оказалось не наше.
Гриша сидел в СИЗО. Адвокат говорил, что дело серьезное. Кража на сумму более двух миллионов рублей. Минимум пять лет колонии.
— Он все признал, — сообщил адвокат. — Говорит, что деньги тратил на какую-то Татьяну.
Я не могла поверить в услышанное. Вспомнила тот телефонный разговор с Танькой.
Как я могла не заметить? Неужели я была такой слепой?
Вскоре уволилась и первые дни не выходила из дома. Лежала в постели, уставившись в потолок. Но потом взяла себя в руки. Надо было жить дальше.
Работать, зарабатывать, восстанавливать то, что разрушил Гриша своими руками.
Устроилась в кафе официанткой. Работа тяжелая, но платили неплохо, особенно с чаевыми.
Я улыбалась посетителям, разносила заказы, иногда мыла посуду. Приходила домой без сил, но знала, что иду правильным путем.
Через полгода меня перевели на должность администратора. Еще через год предложили стать управляющей. Я согласилась.
Теперь отвечала за всю работу кафе, составляла графики, работала с поставщиками.
Деньги начали появляться. Сначала купила новый холодильник. Потом телевизор. Постепенно квартира снова стала обжитой, уютной.
Гриша писал письма из колонии. Просил прощения, обещал все исправить. Я читала его послания и ничего не чувствовала. Ни злости, ни жалости. Пустота.
Возвращение
Прошло три года. Кафе стало приносить хороший доход. Я купила новую мебель, новую машину подержанную.
И вот однажды утром он пришел.
Я стояла за барной стойкой, проверяла накладные. Услышала, как открылась дверь. Подняла глаза и увидела Гришу.
Он сильно изменился: похудел, постарел. Волосы стали седыми. Одет в дешевую куртку, джинсы застираны до дыр. В руках пластиковый пакет с вещами.
Подошел к стойке, сел на высокий стул. Смотрел на меня растерянно, будто не знал, что сказать.
— Светка...
— Что будете заказывать?
Мой голос прозвучал спокойно, по-деловому. Как при общении с обычным посетителем.
— Светка, это я. Гриша.
— Я вижу. Что будете пить?
Он растерялся окончательно. Видимо, ждал слез, объятий, упреков, а получил вежливый холод.
— Кофе, пожалуйста. Обычный кофе.
Я включила кофе-машину. Достала чашку, поставила под носик. Гриша смотрел на мои движения, на новую технику, на красиво оформленный зал.
— Ты здесь работаешь?
— Это мое кафе.
— Твое?
— Да. Свой бизнес.
Кофе готов. Поставила чашку перед ним. Рядом положила сахар, сливки.
— С вас сто двадцать рублей.
Гриша медленно достал мятую купюру. Протянул мне. Я пробила чек, дала сдачу.
— Спасибо за покупку.
Он сидел, держал чашку в руках. Пил маленькими глотками. А я вернулась к накладным, делала вид, что работаю.
— Светка, давай поговорим.
— Кафе работает до одиннадцати. Сейчас рабочее время.
— Я подожду.
— Как хотите.
Гриша допил кофе, поставил чашку на блюдце. Встал, прошел к столику у окна.
Я продолжала работать. Принимала заказы, разговаривала с поставщиками, улыбалась клиентам. Гриша сидел за своим столиком и ждал.
За полчаса до закрытия кафе он встал, посмотрел на меня и вышел. Видимо, понял, что уже ничего не вернуть.