Март. Дождливый петербургский вечер. За окном фонари размазывались жёлтыми пятнами по мокрому асфальту, а в их маленькой двушке на Васильевском острове царила привычная тишина. Людмила сидела за ноутбуком, просматривая какие-то документы, когда Михаил решил, что настал его звёздный час.
— В общем, ты всё поняла... Квартиру освободи! — голос Миши звучал с такой важностью, будто он репетировал эту фразу перед зеркалом. И наверняка репетировал — он вообще любил театральные жесты.
Людмила медленно подняла взгляд от экрана. В комнате повисла такая тишина, что было слышно, как капли дождя барабанят по жестяному подоконнику. Она знала, что этот момент рано или поздно настанет. Миша уже который месяц упивался своей значимостью, напоминая ей при каждом удобном случае, что это благодаря ему — ЕМУ! — она живёт в Питере, а не прозябает в своём провинциальном Череповце.
— Прости, что ты говоришь? — переспросила она, отодвигая ноутбук. На экране мелькнула вкладка с сайтом недвижимости, но Миша этого не заметил.
— Я тебе сказал: освободи квартиру, Люда! — Миша встал, скрестил руки на груди. Поза победителя, как он думал. — Я считаю, нам стоит расстаться. Ты сильная, независимая женщина — справишься. Я свободный человек, и ты свободна. В этом нет ничего личного, просто... время пришло. Так будет лучше для нас обоих.
Он произнёс это таким тоном, будто делал ей одолжение. Будто освобождал птичку из клетки. Миша уже представлял, как сейчас начнётся: слёзы, истерика, мольбы остаться. Может, она даже на колени встанет? О, это было бы эпично!
Но Людмила... улыбнулась.
Встала, потянулась как кошка после долгого сна, и её глаза засветились каким-то внутренним светом.
— Слушай, ну это же отлично! — она даже захлопала в ладоши. — Как раз этого мне сейчас и не хватало! Спасибо, что сам озвучил, а то я уже давно об этом думала. Ты, Мишка, просто умница!
— Чего? — Миша выпучил глаза. Сценарий явно пошёл не по плану.
— Умница, говорю! Сам догадался, что расстаться пора. Я вот тоже не собиралась тянуть кота за хвост, только всё никак повода не было. А ты его вот так ловко взял и подкинул! — Люда направилась к шкафу. — Я сейчас только зубы почищу и начну собирать вещи. Потерпишь меня ещё немного? Совсем чуть-чуть!
Миша стоял посреди комнаты как громом поражённый. Его торжественная уверенность таяла быстрее мартовского снега. А Людмила уже напевала в ванной какой-то старый хит Валерии — что-то про "Часики" — и явно была в отличном настроении.
Через пять минут она вернулась и принялась методично складывать вещи в большой красный чемодан — тот самый, с которым когда-то приехала в Питер три года назад.
— Так... я... это... ну, я же пошутил, — робко попытался вмешаться в процесс Миша, наблюдая, как в чемодан отправляется её любимое синее платье.
— А я не шутила, — Людмила аккуратно сворачивала блузки. — Мне просто не хватало твоего согласия. Но теперь всё по-честному — ты свободен, и я свободна. Ты же сам так решил!
Миша заметно занервничал. В животе неприятно засосало.
— Но ты же... ты же не подготовилась! Куда ты пойдёшь? Поедешь?
— Я подготовилась, — она уже держала телефон возле уха. — Владичек? Ты заберёшь меня? Хорошо, спасибо, милый! Ну да, адрес ты знаешь. Да-да, тот самый...
— Я не понял, а кто такой Владик?! — заорал Миша. Внутри всё похолодело.
— О, Владик? — Люда складывала нижнее бельё с такой невозмутимостью, будто обсуждала погоду. — Владик — это человек, который умеет держать слово. И не бросается дурацкими шутками, когда хочет выглядеть героем.
У Миши внутри всё закипело. Ревность, злость, страх — адская смесь.
— Людка, да подожди ты! — он бросился к ней. — Подожди! Это же была... это... как её... импровизация! Ну ты же знаешь меня, я же всегда так шучу!
— А я в этот раз не шучу, Мишенька, — голос Люды стал мягче, но решительнее. — Ты знаешь, мне ведь совсем не трудно было уйти от тебя раньше. Просто я всё-таки надеялась, что у тебя в голове созреет хоть одна здравая мысль. Но оказалось — всё бесполезно. А теперь — пока!
В дверях появился Владик. Высокий, в светлой рубашке, с букетом белых роз. Пахло дорогим парфюмом и весной.
— Людочка, ты уже готова? — спросил он, даже не взглянув на Михаила.
— Ну да, конечно, милый! Ты мой чемодан возьмёшь?
— С удовольствием, — Владик передал ей цветы.
И тут Миша окончательно потерял контроль.
— Да ты что, Людка?! Ты с ума сошла?! — заорал он. — Это кто? Кто этот важный павлин?! Люда, ты не можешь вот так просто взять и уйти! Ты моя жена! Я тебя не отпускаю!
Но Люда была абсолютно спокойна.
— Пока, Миша, — сказала она и вышла.
Владик последовал за ней с двумя чемоданами.
Миша окончательно потерял самообладание. Вылетел за ними в подъезд. Лестничная клетка, пропахшая кошками и сыростью, огласилась криками.
— А ну стоять!
Он бросился на Владика с кулаками, но тот легко увернулся, даже не потеряв выправки.
— Что вы делаете? Успокойтесь! — вежливо сказал Влад.
Но Миша пёр как танк. Завязалась драка. Двери квартир начали открываться — соседи высыпали на лестницу как тараканы. Баба Зина с третьего этажа уже снимала всё на телефон, а дядя Коля из соседней квартиры звонил в полицию.
— Опять эти молодые буянят! — причитала баба Зина. — Вот в наше время...
Люда, глядя на то, как Миша отлетел в сторону от мощного удара по лицу, только фыркнула.
— Ну зачем ты позоришься, Мишка? Ты же сам хотел свободы!
— Да ты невменяемая! Ты дура! Кому ты, кроме меня, нужна, курица?! — орал Миша, пытаясь схватить жену за руку, но получил поддых. Так получил — аккуратно, но с намёком. Это немного остудило его боевой пыл.
Полиция приехала быстро — участок был рядом. После разбора полётов Мишку увезли.
Камера предварительного заключения встретила Мишу запахом хлорки и безысходности. На нарах сидел рыхлый мужичок с грустными глазами.
— А тебя за что, парень? За что? — спросил сосед по камере.
Миша сидел, прижимая руку к глазу. Под ней темнел знатный синяк. Рёбра ныли так, будто по ним недавно проскакал табун лошадей.
— За шутку, — мрачно ответил он. — Пошутил я. Неудачно получается.
— Ну да, это бывает, — кивнул сокамерник. — Я вот — за то, что без документов. А ты оригинал!
— Да я просто жене сказал: "Освободи квартиру". А она поняла всё по-своему, — Миша грустно хмыкнул. — Думал, испугается, начнёт просить остаться. А она только и сказала: "Класс, умница!" И ушла. Сразу к другому. Причём он реально лучше меня. Ты прикинь?
— Да уж, неприятно, — сочувственно кивнул сосед.
— А потом, — Миша снова вздохнул, — потом я полез, ну... показать, кто в доме мужик. И всё...
— Слышь, мужик, — серьёзно сказал сокамерник. — Я тебе так скажу: ты это... ты не шутник. Ты дурак.
Миша посмотрел на него и не возмутился. Только закрыл глаза. А ведь действительно дурак.
Через пятнадцать суток он вышел. Март уже заканчивался, везде текли ручьи, пахло весной и новой жизнью. Только не для него.
Синяк под глазом приобрёл все оттенки жёлто-зелёного, как осенний лист. В квартире было пусто. Тишина звенела в ушах. На столе стояла тарелка с заплесневевшим борщом — он тогда даже не успел его доесть. События развивались слишком быстро.
Телефон разрядился. Миша воткнул его в розетку, подождал. Люда не звонила. Она просто исчезла. Даже профиль из соцсетей удалила — или заблокировала его.
Наверное, этот Владик увёз её куда-то. На море? В Сочи? А может, вообще за границу? Да кто его знает. Но наверняка — в новую жизнь. В уверенность и спокойствие.
Миша пытался ей написать. Один раз — стёр. Второй раз написал письмо, большое, искреннее. Потом вспомнил, что не знает, на какой адрес его отправить. В третий раз он записал голосовое сообщение. Прослушал. Удалил. Да, звучало глупо. Жалко. Как-то по-нищенски.
Прошёл месяц. Апрель радовал питерцев редким солнцем. Миша шёл по Невскому, когда случайно увидел её. Издалека, но точно она.
Сердце дрогнуло.
Люда с Владиком сидели в летнем кафе. Смеялись. У Люды было новое розовое платье — такое ей шло! И причёска новая — каре с челкой. И глаза... Господи, глаза! Совершенно другие — светлые, счастливые. Такими он их не видел уже... да никогда не видел, если честно.
Миша остановился. Постоял за углом как шпион. Потом вздохнул, махнул рукой и пошёл дальше. Мимо. В свою пустую квартиру. В свою свободную жизнь.
С той самой шутки у него больше не болели рёбра. У него болела душа. И с каждым днём всё сильнее.
А ведь и правда — необдуманные шутки не всегда заканчиваются синяком. Иногда это начало новой жизни. Только вот для кого-то — счастливой и яркой, как апрельское солнце. А для кого-то — пустой и холодной, как квартира без Люды.
Миша купил себе пельменей в ближайшем магазине. Дома сварил, съел без аппетита. Включил телевизор — там показывали какую-то комедию про неудачливого мужа. Выключил.
За окном Питер готовился к белым ночам. Город жил своей жизнью — шумной, яркой, полной возможностей. Только Миша больше этого не чувствовал. Он сидел в своей свободной квартире, в своей свободной жизни, и понимал — некоторые шутки обходятся слишком дорого.
И некоторых людей мы ценим, только когда теряем. Навсегда.