Этот текст написан человеком под ником ГОРЬковсКАЯ ПРАВДА. Рассказ создан в ответ на эксперимент подписчиков канала "Глазами космополита" по генерации художественных текстов в стиле Ярослава Гашека.
Публикуется с согласия автора.
Похождения бравого солдата Швейка в Израиле
- Скажите, пан Швейк, неужели во всей Австрии не найти хорошей собаки?
- Может в Австрии и есть собаки, но если пану Биглеру захотелось собаку, такую какой ни у кого нет, то где же ее взять как не за «Железным занавесом». А пан Биглер помнит, что лучший продавец собак восточнее Бржецлава, это Ваш покорный слуга.
Так говорил Швейк пани Поливец, попивая пиво в трактире «У чаши».
- И что, вот этот пес, действительно та самая собака Сталина, черный терьер?
- А почему бы и нет? То, что он черный не вызывает сомнения, а родословная, заверенная нотариусом из Москвы Дмитрием Ивановичем Ржевским, подтверждает, что род он свой ведет из псарни самого Иосифа Сталина. Прадедушку его звали Шарик, а прабабушку — Жучка.
И Швейк ласково погладил сидящую у его ног черную собаку средних размеров, с обвислыми ушами.
Расплатившись за выпитое им пиво и съеденные собакой шпикачки, Швейк поторопился домой. Завтра он должен был ехать в Вену, где его с собакой ждал старый знакомый, бывший кадет, а теперь - успешный австрийский бизнесмен, Адольф Биглер.
На следующее утро наши путешественники уже ехали в купе скорого поезда Прага-Вена.
На чехословацкой границе капрал-пограничник долго сверял запись в родословной Тузика (так звали пса) с фотографией в паспорте Швейка, потом со значительным видом задавал, как ему казалось, каверзные вопросы, типа: «А что же эта собака жрет?». Наконец ему все это надоело, он шлепнул печать в паспорт Швейка и родословную Тузика и вышел из купе.
На австрийской границе ничего замечательного не произошло и через пару часов Швейк уже ехал в автомобиле, который Биглер прислал за ним.
Швейк думал, что его привезут в офис фирмы Биглера или к нему домой, но автомобиль остановился у входа в небольшое кафе. За столиком на открытой веранде сидел сам бывший кадет. Он теперь выглядел как минимум как генерал. Тут же подбежавший официант вежливо усадил Швейка за стол и положил перед ним меню и винную карту.
- Здравствуйте, пан Биглер!
В ответ бывший кадет только небрежно кивнул головой и с сомнением уставился на сопровождавшего Швейка пса.
- И Вы хотите сказать, что это и есть собака-убийца, специально выведенная для охраны ГУЛАГа?
- Конечно, пан Биглер. Вот изволите ли видеть ее родословная, причем в ней записано, сколько несчастных заключенный загрызли все ее предки.
Биглер с сомнением и даже некоторой брезгливостью взял предложенные ему Швейком бумаги. Все они были напечатаны на толстой глянцевой бумаге, вверху каждого листа красовался герб Советского Союза, под которым на красном флаге было написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
- Но здесь же все на русском языке!
- А что Вы хотите? Эта собака приравнивается к секретному оружию. Знаете чего мне стоило вывезти ее из России, а потом из Чехословакии?
Биглер крепко задумался. В это время к их столику с улицы подошли два странно одетых человека. Костюмы «тройка» с белыми рубашками и неумело завязанными галстуками сочетались с желтыми сандалиями, надетыми на черные носки. Один из этих странных людей, воровато оглядываясь, достал из толстого портфеля бутылку с этикеткой «Московская».
- Ковче водка, герр! («Купите водку, господин!» идиш)
- Что хочет этот странный тип? Похоже это русский. Вы ведь были у них в плену, Швейк, должны понимать их язык.
Швейк сделал значительное лицо и изрек:
- Он хочет угостить нас водкой.
- Но это совершенно излишне.
- Нельзя ему отказывать. По русской традиции Вы тогда станете их кровным врагом. Надо принять дар и в ответ угостить его.
Биглер не любил крепкие напитки, еще меньше он любил тратить деньги, но перспектива стать кровным врагом столь странного типа его пугала. Поэтому он, принужденно улыбаясь, принял из рук «русского» бутылку и стал ее разглядывать, думая к чему бы придраться, чтобы отказаться от «подарка».
- Водка — гут! Нихт капут.
Видимо на этом познания «русского» в немецком закончились и он жестами показал, что содержимое бутылки можно пить.
- А теперь, что он хочет?
- Хочет распить эту водку с нами. Такая у них традиция.
- Но это же невозможно!
- Нельзя отказываться. Кровная обида. Но придется и нам что-то заказать для них. Хотя бы по кружке пива.
Все еще надеясь отделаться малыми расходами, Биглер подозвал официанта и заказал четыре кружки пива. Когда их принесли, Швейк открыл бутылку водки и, за неимением другой посуды, разлил ее в кружки с пивом.
- За ваше здоровье!
Это Швейк блеснул своими познаниями в русском языке. Странные типы переглянулись и залпом осушили свои кружки.
- Пан Биглер, мы должны сделать так же. Иначе — кровная месть
Что было дальше Швейк потом вспоминал по выученной им новой фразой на русском языке: «Ну, поехали!»
Очнулись они с Биглером почему-то на борту самолета в окружении странно одетых мужчин и женщин. Попытки объясниться с ними на немецком и чешском языке ни к чему не привели. Стюардессы на все вопросы отвечали: “No speak russian!”
Через пару часов самолет пошел на посадку. Желая побыстрее узнать куда же их занесла судьба Швейк с Биглером отталкивая друг друга прильнули к иллюминатору. Первое что они увидели был трап с надписью «El Al”....
* * *
Инспектор иммиграционного управления изнывал от жары. Не спасал даже включенный на полную мощь кондиционер. А тут еще как назло очередная группа репатриантов из СССР, и, как обычно, в каждой группе проблема. Вот и сейчас двое новых кандидатов в граждане Израиля потеряли свои вещи, а главное - документы. Инспектор с нескрываемым раздражением жаловался офицеру полиции, который сопроводил к нему этих двух бедолаг:
- Что за идиоты работают в Сохнут? Сколько раз им говорили, что нельзя оставлять в Вене без присмотра этих русских. Они сразу же бегут продавать матрешек и водку, а когда понимают, что ни то, ни другое в Австрии не пользуется спросом, выпивают эту водку и попадают в полицию.
- Эти двое без полицейского протокола
- Ну хотя бы это радует.
- Но они разговаривают не на русском языке.
- Опять эти бухарские евреи. Сколько раз я просил найти нам переводчика с узбекского. Ладно, давайте их сюда. Может они в школе учили какой-нибудь иностранный язык.
Полицейский открыл дверь и пальцем поманил стоящих там в коридоре. В кабинет вошли Швейк и Биглер.
- Do you speak english?
С надеждой спросил инспектор. Швейк и Биглер переглянулись и пожали плечами.
- Sprichst du deutsch?
Швейк с Биглером радостно закивали головами и, перебивая друг друга, начали рассказывать о своих злоключениях.
От их криков инспектору стало еще хуже и он, собрав в кулак всю свою силу воли и довольно слабые познания в немецком, твердо сказал:
- Так. Меня не интересуют ваши проблемы. Отвечайте только на мои вопросы.
- Ваши имена?
- Иосиф Швейк
- Адольф Биглер
- Кто-нибудь из вашей группы может подтвердить ваши личности?
- Никто.
- Замечательно. А из граждан Израиля?
- Мы здесь никого не знаем.
- Превосходно. Имеем налицо попытку незаконной иммиграции. Вы знаете, что вас ждет?
- Нет, господин офицер.
- До 15 лет тюрьмы.
Услышав эту цифру Биглер вдруг вспомнил свою кадетскую молодость и это сразу же почувствовали все окружающие. Первым пришел в себя бравый солдат Швейк:
- Простите, господин офицер. Я вспомнил. В Израиле есть человек, который может подтвердить наши личности. Это Отто Кац.
Услышав это, инспектор с полицейским зашлись громким хохотом. Потом глядя на недоуменное лицо Швейка, пояснили:
- Проще найти ночью иголку в стоге сена, чем человека по фамилии Кац в Израиле, даже если его зовут Отто.
- Но он приехал в Израиль из Праги.
- Ну вот это уже хотя бы кое что.
Незадачливых иммигрантов отвели в соседнюю комнату и закрыли на замок.
- Как мы здесь оказались, Швейк?
- Лично я, пан Биглер, помню как после первой кружки пива, второй пан в костюме и сандалиях достал еще одну бутылку водки, а Вы заказали еще по кружке пива. А потом еще по одной, а потом еще. А потом Вы вызвались проводить тех двоих, так как они не знали куда идти. А когда мы привели их на Антон-Франк-Гассе 20, то там мы еще с кем-то пили, а потом все вместе куда-то ехали.
В это время дверь открылась и все-тот же офицер полиции вывел друзей по несчастью в кабинет инспектора и усадил рядом на стулья. В кабинет стали заходить поочередно мужчины разных лет, полицейский спрашивал каждого, не знает ли он кого-нибудь из присутствующих. Те отрицательно мотали головой и уходили. Приблизительно двадцатым вошел бывший фельдкурат. Не слушая вопроса полицейского, он подошел к Швейку и, как будто расстался с ним вчера на Вацлавской площади, хлопнул его по плечу:
- Ну вот теперь они у нас попляшут.
- Кто это «они» и почему он до сих пор не плясали, а теперь будут, бывший католический священник, а теперь – правоверный иудей, не пояснил. Кац хотел сразу же увести Швейка с собой, но инспектор заставил его собственноручно написать заявление о подтверждении личности задержанных. После этого облегченно вздохнули все. Трое бывших подданных Австро-Венгерской империи вышли на улицу, Кац поймал такси и они поехали в его «берлогу» (как он назвал свою каморку).
Берлога Отто Каца действительно мало походила на человеческое жилье. Прежде всего, находилась она в арабском квартале Иерусалима, где не то что жить, а лишний раз появляться обычные евреи не рисковали. Так как все свое пособие Кац тратил исключительно на алкоголь (еду он добывал раз в неделю, вечером пятницы на рынке), за проживание он не платил. Пару раз пытавшиеся получить с него плату за жилье правоверные мусульмане выходили от бывшего католического священника в усмерть пьяными. После этого попытки взыскать с него квартплату были оставлены, как небезопасные.
Именно сюда и привез своих бывших сослуживцев бывший фельдкурат.
Быстро накрыв стол с немудреной закуской, он начал наливать в стаканы вино и выпивать под один и тот же тост:
- Ну теперь они попляшут!
И с каждым этим тостом Биглер становился все грустнее, а под конец разрыдался и стал умолять отвезти его в Австрийское посольство.
- Завтра, мой юный друг. Завтра.
Пообещал Кац, завалился на кровать и захрапел.
Так как других лож в его каморке не было, то Биглер кое как прикорнул в кресле, а бравый солдат Швейк, по старой солдатской привычке, устроился на полу положив под голову сложенный вчетверо пиджак.
На следующее утро Кац, как это ни странно, не забыл свое обещание Биглеру. Быстро позавтракав остатками вчерашнего вина, он поймал такси и отвез бедолагу Биглера на Абба Гилелль Сильвер Стрит. Чиновник посольства долго слушал сбивчивый рассказ бывшего кадета, и в итоге вынес вердикт: так как Адольф Биглер попал в другую страну без всех положенных документов, самостоятельно и без признаков принуждения, то он является нарушителем международного визового законодательства и подлежит уголовной ответственности по месту нарушения, то есть в Израиле. Самое большое, что представительство республики Австрия может сделать для своего незадачливого согражданина – не сдавать его властям Израиля. А предоставить ему самому разбираться со сложившейся ситуацией.
Когда еле стоявший на ногах от удара судьбы Биглер вышел и обрисовал сложившуюся ситуацию, Кац попытался его утешить:
- Ничего страшного. Фамилия и имя у тебя для Израиля подходящие. Сделаем тебе обрезание и заживешь не хуже других.
После слова «обрезание» Биглер сел прямо на землю и зарыдал в голос.
- Интересно, а как тут с продажей собак?
Это подал свой голос бравый солдат Швейк. Ему то волноваться было не о чем. Чехословацкая Социалистическая Республика не поддерживала дипломатический отношений с агрессивно-сионистским режимом Израиля.
Практичное и разумное поведение старого служаки вернуло Биглеру мужество. Быстро посовещавшись друзья нашли на ближайшей помойке подходящую доску и с помощью начальных знаний иврита Каца и его, неизвестно откуда взявшегося друга из числа местных арабов, написали табличку «Собаки служебных пород от проверенных производителей» на иврите и арабском. Причем араб неправильно понял смысл последнего слова и на арабском языке надпись гласила: «Собаки служебных пород от правоверных производителей». Табличка эта была повешена перед входом в «берлогу» Каца, а Швейк в сопровождении своих бывших командиров отправился на поиски этих самых «собак служебных пород от проверенных производителей»
К вечеру в каморке бывшего духовного наставника австро-венгерской армии к бывшим его подопечным прибавилось семеро собак разных размеров и мастей и даже один кот, про которого Швейк сказал: «Мы должны быть готовы угодить любому клиенту».
Окинув получившуюся картину критическим взглядом, Отто Кац произнес:
- Пожалуй, нам всем тут будет тесновато.
После этого сунул во внутренний карман одну из початых бутылок и отправился в небольшой магазинчик напротив, в котором по здешнему обычаю продавалось все, от хлеба до широкоэкранного телевизора. Пробыл он там около часа, а когда вышел вместе с хозяином, у того глаза блестели слишком ярко для правоверного мусульманина.
На следующий день старик Хафиз, верой и правдой служивший сторожем в этом магазинчике был уволен, а его место заняли семь собак «служебных пород от проверенных производителей».
Кац сумел убедить владельца магазинчика, что покупатели собак, обязательно купят что-то и у него и тот написал целую стопку объявлений на арабском языке, рекламирующих необычный товар. Компаньоны расклеили эти объявления по всему кварталу.
На следующий день появились первые клиенты.
Первым пришел Абдулло, обладатель единственного в квартале достроенного коттеджа и гарема из трех жен. Он высокомерно посмотрел на Швейка и Биглера и без приглашения уселся на стул перед столом с табличкой «Директор», за которым сидел Отто Кац, в почти новом сюртуке и на удивление трезвый. После полутора часов торговли Абдулло стал счастливым обладателем «настоящей пражской сторожевой».
Затем была продана карпатская овчарка, пльзенская легавая (незаменимая для охоты на аистов), брнотерьер, либерецкий шпиц, еще одна пражская сторожевая и торговлю пришлось прекратить ввиду наступления вечера и необходимость пополнения ассортимента.
Ниша продажи дешевых сторожей оказалась незаполненной и дела новоиспеченных бизнесменов пошли в гору.
Вечером они ловили «товар». Утром, до открытия магазина, Швейк с помощью ручной парикмахерской машинки и дешевой краски для волос, придавал собакам благородный вид, а Кац писал родословные на чешском языке. Все были при деле кроме Биглера. Мало того, что он почти не принимал участие в общем бизнесе, так он еще и принялся наносить урон запасам алкоголя. Последнее Кац терпеть не стал:
- Послушайте, Швейк, зачем он нам нужен. Толку от него никакого. Надо придумать как его отправить обратно в Австрию.
- Аналогичный случай произошел у нас, в Чешских Будеевицах. Пани Колачикова, та что держит лавку на центральной площади, решила отправить своего мужа навестить родных в Пардубице. А так как она знала, что ее муж невоздержан по части сливовицы, то денег ему не дала, а купила билет в обе стороны. Так пан Колач нашел выход. Он сдал обратный билет, на вырученные деньги напился до положения риз, а когда пришла пора возвращаться, залез в коробку и велел отнести себя на почту и отправить наложенным платежом на имя своей жены.
Услыхав, такой вариант репатриации, Биглер побледнел и полез за «успокоительным».
– Успокойтесь, дружище. Что-нибудь придумаем.
Швейк и Кац выставили Биглера на свежий воздух, так как начали уже всерьез опасаться за рецидив из его кадетского прошлого, и стали перебирать все возможные варианты его возвращения. Часа через два был найден самый оптимальный.
Через три дня на имя Отто Каца поступил солидный перевод из Австрии. А еще через неделю старик Хафиз (тот самый бывший сторож из магазинчика) вдруг оформил даркон на себя и свою жену и купил билеты Тель-Авив – Вена. То что его жена была вся замотана в хиджаб, не вызвало никаких подозрений ни в аэропорту Бен-Гурион, ни в Вена-Швехат.
* * *
Между тем торговля собаками процветала. Но ничто не может длиться вечно. В один из дней в «офис» фирмы опять заявился Абдулло. Швейк уже приготовился к скандалу по поводу охранных качеств «пражской сторожевой», но Абдулло представил человека, который пришел вместе с ним:
- Мансур из Рамаллы. Он хочет купить сразу много собак.
Мансур не был похож на типичного клиента. Одет он был скромно, но дорого, на носу - темные очки, которые он не снял даже в помещении. Торг на этот раз был коротким, и в итоге договорились, что покупатель придет через неделю и заберет сразу два десятка собак.
Кац потирал от удовольствия руки. И только Швейк заметил, как бы для себя:
- Слишком это хорошо. Даже подозрительно.
Через неделю, как и договаривались, Мансур приехал на небольшом грузовичке. Он отсчитал Кацу заранее оговоренную сумму и Швейк вывел ему обещанную свору собак. Как только собак закрыли в кузове, грузовичок тронулся, но не успел он проехать и пары метров, как из-за поворота выехал микроавтобус и перекрыл ему проезд. Из микроавтобуса выскочили люди в сером камуфляже, рывком открыли дверцы кабины и вытащили оттуда водителя и Мансура. Швейк не успел ничего сообразить, он вдруг понял, что лежит на земле, а руки у него скованы наручниками.
* * *
За 10 лет службы следователь «Шаббак» повидал всякого. Но такого в его практике еще не было. Подозреваемый в соучастии в организации массовой атаки собак-шахидов сидел перед ним и лучезарно ему улыбался. Так как ни английский, ни тем более иврит, подозреваемый не знал, допрос приходилось вести через переводчика с немецкого.
- Значит Вы утверждаете, что приехали в Вену продать собаку?
- Совершенно верно, герр офицер.
- А потом не помните как оказались в самолете Вена – Тель-Авив вместе с репатриантами из Советского Союза?
- И это – чистейшая правда, герр офицер.
- А здесь Вы не нашли ничего лучше, как заняться нелегальной продажей собак?
- Почему же нелегальной, герр офицер? Мы ведь ни от кого не скрывались. Каждый мог прочитать, чем мы занимаемся.
- И Вы считали, что этого будет достаточно для получения разрешения на бизнес?
- А разве не так, герр офицер? Аналогичный случай произошел в Оломоуце. Пан Сладек, задумал продавать пиво, которое он варил для себя. Он написал вывеску: «Здесь лучшее пиво в городе». И народ валом повалил к нему. Он только забыл указать, что за пиво придется заплатить. Сначала он еще надеялся получить с посетителей деньги за выпитое пиво, но после того, как ему показали большую дубинку, оставил эту затею и просто принял участие в общей попойке.
Следователь выслушал перевод, после минутной паузы переспросил переводчика все ли он правильно понял и точно ли перевел, вызвал дежурного и велел отвести Швейка в камеру. Потом он собрал все материалы по делу и пошел на прием к своему непосредственному начальнику.
- Откуда прибыл этот субъект?
- Из Чехословакии.
- Это за Железным занавесом?
- Да.
- Мне надо посоветоваться со специалистом по Советскому Союзу. Завтра жду Вас у себя в 12-00.
На следующий день в 12-00 следователь вновь явился в кабинет своего начальника. Кроме него там еще сидел ничем непримечательный человек лет пятидесяти.
- Вот знакомьтесь, Василий Зильбершухер, специалист по Восточноевропейским странам.
Следователь кивнул в знак приветствия. Специалист кивнул в ответ:
- Как Вы говорите фамилия подозреваемого?
- Швейх. Иосиф Швейх.
- Откуда он?
- Из Чехословакии.
- Вы уверены, что правильно назвали его фамилию?
- Возможно я что-то и путаю. Так как допрос велся через переводчика.
- Может быть его фамилия – Швейк?
- Может.
- А мы можем допросить его прямо сейчас?
- Да, конечно.
Через пятнадцать минут бравый солдат Швейк предстал перед этой троицей
Одного взгляда на него Василию хватило, чтобы вспомнить книгу, которую он читал в юности и все понять. Но, чтобы быть уверенным на сто процентов он спросил:
- Пан Поливец еще держит свой трактир «У чаши» на Вацлавской площади?
- Держит. Только, осмелюсь доложить, герр офицер перепутал. Не на Вацлавской площади, а на Боишти, 12.
- Ну передавайте ему привет.
- Простите, герр офицер, но это никак не возможно. Мы ведь не в Праге.
- Ничего, скоро Вы получите эту возможность.
- Благодарю Вас, герр офицер. Должен Вам сказать, что хоть здешнее пиво неплохое, но ему далеко до Вельвета из Старопрамена. А уж здешние кошерные сосиски не идут ни в какое сравнение со шпикачками, которые пан Поливец делает сам.
Когда Швейка увели, Василий грустно вздохнул:
- В жизни бы не поверил, но это самый популярный чех в Советском Союзе. Его знают лучше чем Клемента Готвальда.
- Вы хотите сказать, что самого известного в Советском Союзе человека забросили к нам с целью организовать очередную интифаду?
- Я хочу сказать, что этот человек в жизни бы не связался с убийцами. Все, что мы можем сделать это отправить его обратно в Прагу. И лучше это сделать тем же путем, что он оказался у нас, через Вену. Чтобы не создавать проблем хорошему человеку.
* * *
- А скажите, пан Швейк, Вы действительно можете подтвердить, что на Святой Земле пиво хуже, чем в моем заведении?
- Могу, пан Поливец. Но боюсь, что завтра власть опять сменится и меня обвинят в богохульстве или несанкционированной рекламе. Поэтому пусть об этом будем знать только мы с вами.