Эссе по работе З.Фрейда «Три очерка по теории сексуальности»

Фрейд начинает свою теорию с критики «общепринятого взгляда» на половое влечение, в котором сексуальность представляется как функция, возникающая внезапно в период полового созревания, направленная исключительно на противоположный пол и ограниченная целью коитуса. Он называет это представление поверхностным, ошибочным и упрощенным.

Противопоставляя этому, Фрейд вводит понятия «сексуального объекта» и «сексуальной цели», тем самым подчеркивая, что сексуальность не ограничивается ни объектом противоположного пола, ни функцией репродукции. Его эмпирические наблюдения показывают, что и объект, и цель могут варьироваться — сексуальность может быть направлена на множество различных форм и переживаний, включая перверсии и формы, не имеющие отношения к генитальному сексу.

Особенно радикальным является утверждение о наличии сексуальности в детстве. Это идет вразрез с убеждением, что детская психика априори асексуальна. Фрейд утверждает, что детская сексуальность существует, хотя и проявляется иначе — через аутоэротизм и полиморфную перверсивность. Эта позиция радикализирует психоаналитический подход к человеку, показывая, что сексуальность пронизывает развитие личности с самого начала.

Таким образом, Фрейд закладывает основу для понимания сексуальности не как однородного, нормативного инстинкта, а как комплекса влечений с разнообразными формами выражения, объектами и целями. Этот подход деконструирует традиционные представления о норме и патологии и открывает путь для более сложного и психологически глубокого осмысления сексуальности человека.

Вопрос инверсии и критика нормативной сексуальности

Фрейд рассматривает феномен гомосексуальности (в его терминах — «инверзии») не как исключение или патологию, а как один из возможных вариантов выражения полового влечения. Он начинает с критики «общепринятой теории», которая, по сути, является мифом о разделении полов (аллюзия на миф Платона о половинках), и указывает, что эта поэтическая концепция не объясняет разнообразия сексуального опыта в реальности.

Далее Фрейд предлагает типологию инверсий, вводя три формы:

• Абсолютную инверсию, когда сексуальное влечение направлено исключительно на представителей своего пола, а противоположный вызывает отвращение.
• Амфигенную, или бисексуальность, где сексуальный интерес может быть направлен на оба пола.
• Случайную инверсию, возникающую под внешними обстоятельствами (например, недоступность партнера противоположного пола).

Важно, что Фрейд рассматривает эти формы не как четко разграниченные категории, а как части спектра с многочисленными переходными формами. Таким образом, он подрывает идею жесткой бинарности между «нормальной» и «ненормальной» сексуальностью.

Он также указывает, что отношение самих инвертированных к своей сексуальности различно: одни принимают ее как естественную, другие — как мучительное отклонение. Эта разница, по Фрейду, может иметь значение для психоаналитической терапии, особенно если пациент воспринимает свою инверсию как навязчивость.

Дополнительно Фрейд ставит под сомнение достоверность автобиографических рассказов инвертированных о моменте появления их сексуального влечения. Он предполагает, что гетеросексуальные эпизоды могут быть вытеснены из памяти, и подчеркивает важность психоанализа в восстановлении этих вытесненных воспоминаний.

Врожденность, дегенерация и происхождение инверсии

В этом разделе Фрейд анализирует различные взгляды на происхождение инверсии (гомосексуальности), особенно критикуя идеи, трактующие ее как врожденную патологию или признак дегенерации. Он тщательно разделяет два понятия — врожденность и дегенерацию, подчеркивая, что они не тождественны и должны рассматриваться отдельно.

Фрейд подвергает сомнению распространенное в его время определение «дегенерации», отмечая, что это понятие часто применяется слишком широко и неопределенно — как ярлык для любых психических отклонений, не связанных с травмой или инфекцией. Он апеллирует к разумной сдержанности: не следует говорить о дегенерации, если человек не демонстрирует серьезных отклонений от нормы и сохраняет социальную и интеллектуальную дееспособность. Более того, он приводит эмпирические данные, которые подрывают связь между инверсией и дегенерацией:

• инверсия встречается у психически и физически здоровых людей;
• она не препятствует высокой интеллектуальной и моральной развитости;
• она исторически была нормализована или институционализирована в культурах Древней Греции, Рима, а также среди «примитивных народов».

Таким образом, он отказывается от идеи, что инверсия — это болезнь.

Фрейд далее рассматривает спор между взглядами на инверсию как на:

• врожденную особенность (характерную для «абсолютных» инвертированных, у которых не наблюдается гетеросексуального влечения ни в один период жизни);
• и как на приобретенную склонность, обусловленную внешними воздействиями (например, сексуальными впечатлениями в детстве, социальной изоляцией, целибатом, травмами и др.).

Он отмечает, что оба подхода — и врожденный, и приобретенный — по отдельности недостаточны для объяснения сущности инверсии. Даже если сексуальные предпочтения кажутся врожденными, психоанализ показывает, что ранние переживания, вытесненные из сознания, могли незаметно сформировать направление либидо.

Бисексуальность как основа сексуальной инверсии

Фрейд обсуждает гипотезу о первоначальной бисексуальности человека как объяснение сексуальной инверсии. Он исходит из анатомических наблюдений: каждый человек, независимо от пола, имеет рудименты органов противоположного пола. Это биологическое основание позволяет предположить, что человек изначально устроен как потенциально двуполое существо — гермафродит. Соответственно, он допускает, что такое же «двуполое» состояние может существовать и на психическом уровне — как «психический гермафродитизм».

Фрейд не принимает эту гипотезу безоговорочно, но и не отрицает ее полезность. Он признает, что анатомический гермафродитизм не коррелирует напрямую с инверсией — то есть, человек может быть гомосексуальным без каких-либо видимых анатомических признаков «двуполости». Тем не менее, он считает, что идея врожденной бисексуальностиполезна для понимания того, как и почему у некоторых людей влечение формируется не к противоположному, а к своему полу.

Фрейд обращает внимание, что простое отождествление гомосексуальности с наличием «женского мозга в мужском теле» — это попытка редуцировать психологическое к биологическому, и она не выдерживает научной критики. Ни анатомия, ни локализация в мозге не дают удовлетворительного объяснения психосексуальных феноменов. Тем самым он отвергает анатомический детерминизм и подчеркивает, что сексуальность — это влечение, подверженное сложным влияниям развития.

Фрейд формулирует две основные мысли, которые сохраняют силу, несмотря на всю критику:

1. Бисексуальное предрасположение действительно играет роль в формировании сексуальности;
2. Инверсию нужно понимать как результат нарушения развития полового влечения, а не как врожденную патологию или дефект.

Он оставляет вопрос открытым: в чем именно состоит это предрасположение, кроме анатомических следов, нам пока неизвестно. Зато очевидно, что развитие влечения может пойти по разным путям, и инверсия — один из возможных исходов этого процесса, а не ошибка или отклонение.

Инверсия как сложное, вариативное и психодинамическое явление

Итак, Фрейд показывает, что инверсия не может быть сведена ни к анатомическим признакам, ни к стереотипному «переодеванию ролей» полов.

Во-первых, он отмечает, что не все инвертированные мужчины ощущают себя женщинамиили влечение к мужчинам связано с женскими чертами. Напротив, многие из них сохраняют «психическую мужественность» и ищут в партнере женские душевные качества, несмотря на его мужское тело. Это расшатывает представление о гомосексуальности как зеркальной противоположности гетеросексуальности.

Фрейд объясняет это как отражение изначальной бисексуальности психики, в которой субъект одновременно несет в себе мужское и женское. Сексуальный выбор при инверсии часто оказывается компромиссом между влечением к мужчине и женщине, где, например, привлекает женская душевность, но при этом сохраняется ориентация на мужское тело.

Психоаналитический механизм инверсии

Фрейд предлагает сложный механизм, через который может формироваться инверсия:

• на раннем этапе происходит интенсивная, но кратковременная фиксация на женщине(обычно матери);
• затем субъект отождествляет себя с матерью, перенимает ее позицию и начинает искать объект любви по ее образцу — то есть мужчину, как бы любя мужчину так, как мать любила его.

Это нарциссическая структура: субъект как бы влюбляется в самого себя (в своем «женском» образе), перенося влечение на другого мужчину, похожего на него самого в юности. Таким образом, гомосексуальность здесь — вторичное формирование, построенное на сложной психической работе вытеснения и идентификации, а не врожденная фиксированная ориентация.

Инверсия и вариативность человеческой сексуальности

Фрейд выступает против идеи выделения гомосексуалов как отдельной «группы» людей. Наоборот, он утверждает, что все люди в бессознательном совершают выбор объекта своего пола — эта способность универсальна, а различие между гомо- и гетеросексуальностью носит не качественный, а количественныйхарактер. То есть отличие — в степени, а не в природе.

Он также указывает на негомогенность сексуальных целей при инверсии: не все гомосексуальные мужчины стремятся к анальному сексу, у многих сексуальность выражается в мастурбации или даже ограничивается эмоциональной привязанностью. Аналогично, у женщин преобладают иные формы интимности — например, поцелуи и прикосновения.

Природа сексуального влечения и границы «нормального» объекта

Далее Фрейд ставит под сомнение устойчивое представление о том, что сексуальное влечение по своей природе ограничено культурно допустимыми объектами — взрослыми представителями противоположного пола. Он указывает на факт радикальной пластичности сексуального влечения, которое может быть направлено не только на взрослых или на противоположный пол (инверсия), но даже на детей или животных. Эти примеры используются Фрейдом не для оправдания, а для теоретического анализа структуры влечения.

Фрейд противопоставляет половое влечение инстинкту голода. Если голод строго ориентирован на определенные объекты (пищу), то сексуальное влечение способно на значительное «понижение» своих целей. Влечение не пресекается, когда нормальный объект отсутствует, — оно замещает объект другим, даже если он не соответствует ни виду, ни возрасту, ни социальным ожиданиям. Это, по Фрейду, говорит о глубоко неинстинктивной, культурно и индивидуально формируемой природе сексуальности.

Граница между нормой и патологией

Фрейд подчеркивает, что сексуальные «перверсии», включая влечение к детям или животным, встречаются не только у душевнобольных, но и у психически здоровых людей — особенно в условиях, когда случай и доступ делают эти формы поведения более вероятными (учителя, няни и т. д.). Он делает важное наблюдение: различие между патологией и нормой здесь количественно, а не качественно. Психически больные могут демонстрировать те же отклонения, что и «нормальные», только в более выраженной форме — и с заменой обычной сексуальности на перверсивную как основную.

Это наблюдение Фрейд использует, чтобы сделать вывод об особом статусе сексуальности: она слабо подчиняется высшим психическим инстанциям — этике, морали, социальной регуляции. Половая жизнь — это область, где культура и сознание с трудом справляются с бессознательным.

Фрейд завершает первую часть своей работы важным тезисом: если объект сексуального влечения может быть столь вариативным и случайным, то в самом влечении должна быть некая постоянная, не связанная с объектом. То есть объект может меняться, быть «замещенным» (заместительная цель), а влечение сохраняется. Эта постоянная — и есть то, что Фрейд далее изучает через концепты влечения, либидо, нарциссизма и сублимации. Он подводит нас к пониманию сексуальности не как направленности на конкретный объект, а как выражения психической энергии, которая может быть направлена почти на что угодно — и потому требует тщательного психоаналитического исследования.

Перверсия, сексуальная цель и либидинозная переоценка

Фрейд начинает вторую часть своей работы с «нормативного» определения сексуальной цели — генитального акта, завершающегося оргазмом и временным снятием напряжения. Однако он тут же подрывает этот норматив, показывая, что даже в рамках так называемой «нормальной» сексуальности существуют элементы, которые тяготеют к перверсии.

Фрейд указывает на то, что прикосновения, разглядывание, поцелуи — действия, предшествующие половому акту и усиливающие возбуждение — сами по себе могут стать сексуальной целью. Например, поцелуй, казалось бы «нормальный», включает в себя возбуждение от контакта двух слизистых оболочек, которые физиологически связаны не с сексуальностью, а с пищеварением. Это, по мнению Фрейда, уже пример того, как сексуальность выходит за границы анатомически предназначенных зон.

Таким образом, перверсия, в фрейдовской системе, — не исключение из нормы, а ее развитие, задержка или смещение. Перверсия проявляется либо в:

• а) использовании нетипичных зон тела (например, рта, ануса, кожи и т. д.) как объектов сексуального влечения;
• б) фиксации на предварительных стадиях сексуального акта, которые в норме «быстро проходят» и не становятся целью.

Фрейд вводит важнейший психоаналитический механизм — либидинозную переоценку: сексуальный объект воспринимается как ценный не из-за своих качеств, а потому что он является носителем влечения. Это объясняет, почему человек влюбленный может терять критичность по отношению к партнеру и даже полностью подчиняться ему. Переоценка может распространяться не только на тело, но и на психику объекта, создавая эффект «влюбленного ослепления».

Это состояние, по мнению Фрейда, близко к внушаемости при гипнозе и объясняется мазохистическим компонентом влечения — готовностью подчиняться другому, видеть в нем авторитет.

Фрейд также обсуждает важную идею — отвращение как культурный и психологический ограничитель сексуальной цели. Например, использование рта в сексуальных действиях может вызывать отвращение, и тем не менее поцелуй как форма выражения любви воспринимается как «нормальная». Он приводит парадокс: человек с удовольствием целует партнера, но испытывает отвращение при мысли о пользовании его зубной щеткой. Это демонстрирует условность и противоречивость культурных барьеров.

Для Фрейда важен момент, что сексуальное влечение — не только способно преодолеть отвращение, но даже утверждает себя через такое преодоление. Это объясняет, почему перверсии, сопровождаемые отвращением, могут сохранять мощное либидинозное напряжение.

Фрейд в этом разделе работы показывает, что так называемые перверсии — это не аномалии, чуждые нормальной сексуальности, а вариации, в которых особенно явно проявляются универсальные черты либидо. В частности, он описывает три ключевых аспекта:

1. Роль отвращения и условности норм

Фрейд обращает внимание на то, как отвращение определяет границу между «нормальным» и «перверзным». Использование ануса в сексуальных практиках осуждается из-за его связи с экскрементами, но Фрейд указывает на аналогичную, культурно мотивированную реакцию отвращения у истеричных женщин к мужским гениталиям, «потому что они участвуют в мочеиспускании». Это демонстрирует, что понятие сексуальной нормы обусловлено культурно, а не естественно.

Он подчеркивает: либидо — сила, способная преодолевать отвращение, и в этом ее парадоксальная мощь. В этом преодолении отвращения проявляется сила сексуального влечения и его независимость от биологически «целесообразного».

2. Фетишизм как замещение и фиксация

Фрейд рассматривает фетишизм как крайний случай смещения сексуального объекта: не сам человек, а часть его тела (нога, волосы) или связанный с ним предмет (ботинок, белье) становятся носителями либидинозного значения. Это происходит потому, что либидо способно переносить свою энергию на ассоциативные элементы — благодаря сексуальной переоценке, когда все, связанное с объектом желания, становится объектом возбуждения.

Фрейд связывает фетишизм с инфантильными впечатлениями, особенно с вытесненными стадиями развития сексуальности. Он также подчеркивает: фетишизм — не противоположность норме, а ее потенциал, особенно в ранних стадиях влюбленности, когда объект недостижим и желание концентрируется на его частях.

3. Садизм и мазохизм: двойственность влечения

Фрейд показывает, что садизм и мазохизм — две стороны одной структуры, отражающие не просто склонность к боли или унижению, а базовую антиномию сексуального влечения: активность и пассивность. Он связывает эту оппозицию с бисексуальностью — фундаментальной двойственностью каждого человека, не только в телесном, но и в психическом плане.

Садизм, как активное причинение боли, и мазохизм, как получение удовольствия от страдания, часто встречаются в одном и том же человеке, хотя одна из форм может преобладать. Это единство противоположностей указывает на амбивалентность либидо — его способность одновременно содержать противоположные стремления.

Фрейд также связывает эти формы перверсий с прегенитальной фазой развития, в которой агрессия, влечение и даже каннибалистические импульсы (как пережитки оральной стадии) еще не разделены моралью и культурными нормами.

Перверзии как вариации, не как патологии

Фрейд демократизирует сексуальность, утверждая, что большинство людей время от времени отклоняются от нормативных форм сексуального поведения — без психопатологических последствий. Фиксация иэксклюзивность (т. е. когда перверсия полностью вытесняет нормальную сексуальную цель) — вот, по Фрейду, признак болезни.

Фрейд делает парадоксальный вывод: именно в самых «отвратительных» и крайних перверзиях психика демонстрирует наибольшую активность. Здесь происходит «идеализация влечения» — переработка, трансформация, переоценка. Это проявление всемогущества либидо, способного соединить в одном акте противоположные регистры — возвышенное и низменное, духовное и телесное.

Он пишет: «Самое высокое и самое низкое всюду теснейшим образом связаны в сексуальности».

Такой взгляд формирует основу психоаналитической этики: не моральное осуждение, а понимание бессознательных механизмов, делающих поведение человека одновременного интимным, страстным, травматичным и защитным.

Противоборство либидо и моральных инстанций

Фрейд описывает сексуальность как психическую силу, сталкивающуюся с сопротивлениями — стыдом, отвращением, моралью. Эти силы, по его мнению:

• могут развиться раньше, чем половое влечение достигает своей зрелости;
• могут направить или исказить развитие либидо, создавая устойчивые фиксации;
• являются «историческим осадком» культурных запретов, отражающих путь цивилизации.

Эта идея перекликается с фрейдовским пониманием сублимации, вытеснения и морального суперэго, а также с тезисом о том, что сексуальное влечение не является чем-то цельным и простым, а состоит из множества компонентов, которые в перверзиях могут вновь проявляться по отдельности.

Фрейд приходит к выводу, что:

• сексуальные перверсии являются неотъемлемой частью человеческой сексуальности, а не ее патологическим исключением;
• различие между нормой и перверсией носит количественный и контекстуальный, а не сущностный характер;
• в перверсии раскрываются фундаментальные свойства либидо — его способность преодолевать моральные запреты, быть амбивалентным, раздробленным и подвижным;
• клиническое изучение перверсий помогает понять структуру самого сексуального влечения, его компоненты и развитие.

Психоневроз как выражение сексуального влечения

Заключительную часть своей работы Фрейд начинает с утверждения, что все психоневрозы (истерия, невроз навязчивости, паранойя и пр.) имеют сексуальную природу. Симптомы у невротиков — это замещенные, вытесненные формы сексуальных желаний, которые не смогли реализоваться сознательно из-за внутренних психических запретов (стыда, морали, отвращения). Эти вытесненные влечения находят выход в форме симптомов, что делает симптомы — сексуальной реализацией, «переведенной» в иную форму (например, телесную или навязчиво-мысленную).

Один из самых сильных фрейдовских тезисов:

Невроз — это негатив перверсии.

Иными словами, то, что в одном случае проявляется в действиях (у первертов), в другом — вытесняется и становится симптомом (у невротиков). Так, фантазии и влечения, присущие первертам, у невротиков существуют в бессознательном, но не реализуются. Этот парадокс подрывает границу между «нормой» и «отклонением»: невротик и перверт структурно похожи — различие лишь в выражении либидо.

Фрейд дает множество примеров:

• бессознательные склонности к инверсии (гомосексуальности) у всех невротиков;
• фиксированность либидо на нетипичных эрогенных зонах (рот, анус);
• садистско-мазохистские установки и их выражение в симптомах страдания;
• влечение к подглядыванию и эксгибиционизму, как скрытые импульсы у истериков и обсессивных.

Фрейд выдвигает важную теоретическую конструкцию: сексуальное влечение не едино, оно составлено из частичных влечений, связанных с эрогенными зонами (участками тела, вызывающими сексуальное возбуждение). Каждое из этих влечений — к прикосновению, боли, зрительному образу — может стать самодостаточным источником удовольствия.

При «нормальном» развитии они объединяются в генитальную сексуальность, но при сбоях — остаются изолированными и формируют как перверсии, так и симптомы неврозов.

Фрейд использует мощную метафору: либидо — это поток, и если главное русло (нормальное сексуальное удовлетворение) перекрыто, оно ищет обходные пути. Эти обходные пути — и есть перверсии, симптомы, навязчивости. Это позволяет понять, почему перверзное содержание так часто проявляется у невротиков: не из-за «испорченности», а потому что либидо вытесняется и «прорывается» в обход.

Инфантильная сексуальность как источник

Фрейд завершает этот отрывок переходом к своей основной теме — детская сексуальность.

Он пишет:

«невротики сохранили свою сексуальность в инфантильном состоянии или вернулись к ней».

Из этого следует, что чтобы понять истоки невроза и перверсии, нужно обратиться к развитию сексуальности в детстве — где либидо еще не организовано вокруг гениталий, где господствуют частичные влечения, и где моральная цензура еще не сформирована.

Заключение

В «Трех очерках по теории сексуальности» Фрейд предлагает радикальную переоценку природы человеческого сексуального влечения, разрушая стереотипы, согласно которым сексуальность начинается лишь с полового созревания, направлена исключительно на противоположный пол и имеет единственную цель — генитальное соединение. Он показывает, что сексуальность не только существует с раннего детства, но и изначально полиморфна, пластична, свободна от жестких норм.

Фрейд превращает сексуальность в центральную ось психического развития: инверсии, перверсии, неврозы — не отклонения от нормы, а разные исходы единого процесса становления либидо. Он подчеркивает, что граница между нормальным и патологическим — условна и культурно обусловлена, а сами «перверсии» — это не патологии, а выразительные формы действия тех же влечений, что лежат в основе любой сексуальности.

Сексуальность, по Фрейду, — это не врожденный инстинкт с заданной программой, а динамическое, конфликтное, многосоставное образование, формирующееся в ходе борьбы между частичными влечениями, моральными запретами и социокультурными условиями. Понимание этой сложности делает психоанализ не просто наукой о «болезнях», но и методом глубокого анализа человеческой субъективности — с ее желаниями, страхами, сопротивлениями и бессознательными выборами.