Машина тормозит почти сразу. Она впивается взглядом в водителя - не доверяет никому. Смешной лысеющий мужичок явно чувствует себя неуверенно, выехав бомбить в ночь. Наверняка сотрудник какого-нибудь НИИ, что потеряшками бродят по городу, не понимая, как устроится в новой жизни.
-До Альфы довезете?
-Это где?
-Линейный проезд, я покажу.
Мужичок стеснительно теребит руль:
-Пятьсот нормально?
-Семьсот туда стоит, - улыбается она, - поехали.
В салоне старенькой машины пахнет хлебом и дождем. Она понимает, что жутко голодная. Кто-то на нервах худеет, а она есть готова хоть днем, хоть ночью.
Водитель замечает, как она сглатывает слюну.
-У меня там хлеб свежий, вот и запах такой. Не хотите кусочек?
Она просто кивает и через секунду уже отламывает от хрустящей аппетитной корочки. Желудок нервно сжимается. В голове мысль, что может она ест последний раз.
В какой то книжке она читала, что перед смертью человек замечает все самые крошечные подробности: жука на стекле, размытую татуировку на руке водителя, трещину на панели и смешную вязаную подушку вместо подлокотника. Дождь барабанит все громче по лобовому стеклу, шумно скребут дворники, елозя туда-сюда, шипит и свистит печка, а она грызет горбушку и это очень вкусно.
Предыдущая глава
И если бы не холодный ствол, касающийся голой кожи на спине, то можно было бы подумать, что все остальное просто приснилось. Стоит проснуться и кошмар закончится.
Взгляд выделяет его машину как только они выезжают на прямую перед баром. Самого Макса нигде не видно.
-Спасибо! - она протягивает купюру, потом еще одну, - это Вам.
-Это же много, не надо, - стесняется мужичок, - Вам нужнее.
-Берите! - настаивает она, добавляя про себя "вообще не факт, что мне еще что-то понадобится".
Над входом яркая новая вывеска. На ступенях никого, видимо уже ближе к утру, чем к ночи. Поправляет пис.столет за поясом джинсов, берется за железную ручку черной обшарпанной двери. С удивлением обнаруживает, что пальцы мелко подрагивают, хотя внутри она кажется себе спокойной. Или хочет казаться.
Бар почти пуст. Пара человек за столиком в углу уже в полной некондиции стучат стопками и вяло переругиваются. Сонный бармен нехотя вытирает хрустальные массивные стаканы. Он сидит возле стойки в пол оборота, сигарета привычно дымиться в руке.
Что-то внутри замирает при виде его профиля на фоне светящихся полок. В эту же секунду гулко хлопает тяжелая дверь за спиной. Он резко поворачивается.
-Привет!
-Привет, - лучики в уголках глаз становятся четче, шрам почти не виден на небритой щеке. Он выглядит уставшим. Но ее больше не обмануть.
-Идем на улицу? - предлагает она, запуская руку за спину. Начинает казаться, что ствол сейчас соскользнет на пол и все испортит.
-Не хочешь выпить?
-Не хочу.
-А стоило бы. Ты плохо выглядишь.
-Тебе ли не знать почему, - самообладание начинает покидать ее, глядя в его глаза, в которых не отражается ни капли сожаления. Неужели там бывает, что все человеческое отмирает?
-Как я могу быть в курсе, если мы уже неделю не виделись? - поднимает он бровь, - два виски, - бросает бармену, - так зачем ты выдернула меня среди ночи?
-Когда ты видел моего отца? - она залпом опрокидывает стакан, морщится. Отвыкла. Зато внутри становится теплее. И увереннее. Ей это нужно.
-Не помню. В тот день, когда мы поссорились, вроде. К чему вопрос? Я думал, ты придумаешь что-то поинтереснее.
Разговор идет совсем не так, как она планировала. Хотя.... ничего она не планировала. Просто он спокойный и уверенный, а у нее внутри закручивается торнадо. Хочется орать и плакать одновременно, хочется вцепиться ему в лицо и со всего размаха впечатать в блестящую липкую стойку. Правда сил вряд ли хватит.
Ствол упирается в спину, она снова запускает руку за спину. Он внимательно наблюдает.
-Мила, что случилось? - спрашивает неожиданно ласково.
Этот вопрос срывает последний стоп. Она хватает его за руку и тащит к двери, не встречая сопротивления. Холодный воздух ударяет в лицо. Слезы давят грудь.
-Что случилось, малыш? - повторят он, поднимая пальцем ее подбородок.
-Убери руки, тв*арь! - шипит она, - как ты мог так со мной поступить? Как? У меня кроме него никого больше нет. Никого! Ты знаешь, что это такое? Хотя тебе никто и не нужен. Тв*ари живут по одному! - она видит его темные глаза совсем рядом и понимает, что второго шанса не будет.
Рука скользит по боку, когда он делает шаг вперед и с силой вжимает ее в кирпичную стену. Вторая рука ложится на талию, будто хочет обнять. Быстрым как бросок змеи движением он выдергивает ствол из-за ее спины. Губы кривятся в подобии улыбки. Передергивает затвор и спускает курок.
Она почти глохнет от резкого звука рядом с ухом. Дым тонкой струйкой тянется в небо. Загораются фары стоящей рядом машины и она начинает нервно моргать.
-Надо же, заряжен! - хмыкает он, - откуда игрушка? У Семена сперла?
Комок в груди поднимается вверх, мешает дышать и говорить. Он опять над ней посмеялся. Рука сама собой взлетает вверх и вцепляется ногтями ему в щеку, с такой силой, что капли крови выступают под пальцами.
-Охренела! - вопит он, и пытается завернуть ей руку. Она пинается и кусается как дикий зверь, которого пытаются посадить в клетку. Она ненавидит его и себя еще больше. За то, что не смогла. Что оказалась такой слабой.
-Да тише ты! - ему наконец удается поймать ее руки и намертво сжать их за спиной, - сдурела совсем?
По его щеке стекает тонкими струйками кровь. Длинная царапина украшает шею. Тяжелое дыхание нарушает ночную тишину.
-Как ты мог его убить? Как ты мог? Он ведь был совсем безобидный, просто глупый. И он был моим отцом, - всхлипывает она, поняв, что проиграла. Ствол валяется на земле, потерянный в пылу борьбы.
-Что ты несешь? - он сжимает ее запястья еще сильнее, так, что слезы выступают уже от боли, - кого я убил?
-Отца. За свои гребаные акции! За этот уродский завод! Ненавижу тебя! Гори в аду! Хотя нет никакого ада, он уже здесь!!
Его лицо в миг меняется. В глазах мелькает растерянность.
-Батю убили? - повторяет глухим голосом, - когда?
-Хватит прикидываться!
Он внезапно ослабляет хватку, берет ее за плечи и смотрит в глаза:
-Я клянусь тебе чем захочешь, что это не я. Я даже не знал. И я любил его. По своему, но любил. И никогда бы так не поступил. Х.ер с ними, с акциями. Я уже забыл. Других проблем хватает.
-Бабу новую катать, например!
-Ревнуешь?
-Пошел ты! - она пользуется тем, что руки почти свободны и со всей силы бьет его наотмашь по окровавленной щеке, - ненавижу!
-Это не я, - повторяет он, сдерживая эмоции. Только скулы напрягаются.
-А кто?
-Московские. Больше некому. В машину Крис стреляли сегодня возле дома. Но у нее хорошая реакция.
-Лучше бы это ее замочили! - выплевывает она.
-Пошли внутрь, будем принимать лекарство. Потом ты мне все расскажешь. Кстати, где Семён? Почему он так плохо смотрит за тобой?
-Лучше, чем ты думаешь! - огрызается она. Смысл его слов медленно просачивается в мозг, - ты правда не знал?
-Да. Это они, я уверен. Профессионалы, словно невидимки. Ни одной ниточки, ни одного следа. Но я все равно умнее. Они за все заплатят. Как его убили?
-Не говори так! - слова ранят будто только что узнала, она глотает ртом воздух, чувствуя, что задыхается, - не говори! Папа! Почему? Зачем? Папочка!
Рыдания сотрясают все тело. Он обнимет ее двумя руками, прижимает к себе. Щетина на подбородке колет висок. Нос щекочет знакомый запах одеколона и сигарет. Как раньше. Как тогда… И он не виноват. От этой мысли как будто легче.
-Прости, - шепчет он еле слышно, - я должен был догадаться, что до него тоже доберутся.
Внутри все обрывается. Плач переходит в вой. Горький, нечеловеческий. Он аккуратно зажимает ей рот рукой:
-Людей разбудишь. Не надо. Это не поможет. Мы отомстим, слышишь? Вместе. Станет легче. Каждого заставим так же выть и просить пощады. Я клянусь. За батю. За пацанов.
-За Санька и его бабу, - добавляет она.
-А это кто?
-Сосед Семена. Они думали, что это мы. Двое на машине. Расстреляли в доме, - слезы высыхают, - смерть вокруг тебя. Или за тобой?
-За мной. Последняя партия - либо я, либо меня.
-Твоя новая об этом знает? - ехидно интересуется она совершенно не к месту.
Он морщится и не отвечает. Потом неожиданно целует ее в висок:
-Нужно поспать, впереди сложные дни. Поехали!
-У меня больше нет дома.
-Ну у меня то есть.