Никита сидел на диване, уткнувшись в телефон, и, казалось, ничего не видел вокруг. Его пальцы яростно листали экран, глаза цеплялись за каждую новую фотографию в ленте. Андрей, старший брат, варил кофе на кухне, поглядывая на Никиту через открытую дверь. Тишина в квартире была вязкой, как старый мёд, и Андрей решил её разорвать.
— Никит, хватит уже соцсети её листать. Глаза вытекут, — сказал он, ставя турку на плиту.
Никита не поднял головы, только буркнул:
— Да пошёл ты. Я сам разберусь.
Андрей вздохнул, подошёл к дивану и плюхнулся рядом. Запах кофе уже плыл по комнате, но он знал, что разговор будет горче.
— Разберёшься, конечно. Только ты уже полгода разбираешься, а толку? Она замужем, Никит. Животик у неё, видела фотку? Скоро мамой будет.
Никита резко повернулся, глаза злые, как у загнанного зверя.
— Да что ты мне тычешь этим? Я и без тебя знаю! Думаешь, мне легко? Я её с восемнадцати любил, а она... за этого старого козла выскочила! Что в нём такого, а? Он же нищий, жирный, лысоватый. Я в сто раз лучше!
Андрей покачал головой, глядя на брата с той смесью жалости и раздражения, которая бывает только у старших к младшим.
— Лучше, говоришь? А в чём, Никит? Ты ей что дал за эти годы? Цветы хоть раз подарил? Или всё твои «розовые слюни не для мужиков»?
Никита фыркнул, откинулся на спинку дивана.
— Цветы... Да она и не просила. Ей это не надо было. Мы нормально жили, без всей этой фигни. А этот её мужик — он же просто пыль в глаза пускает. Букетики, стишки... Тьфу, как баба!
Андрей встал, подошёл к окну. На улице моросил дождь, и стекло покрывалось мелкими каплями. Он задумался, подбирая слова. Никита всегда был упрямым, но сейчас его упрямство било по нему же самому.
— Знаешь, Никит, я её страничку тоже смотрел. И его. И, честно, я понимаю, почему она с ним. Он не просто пыль пускает, он её любит. Видно же. Каждое фото — она в центре, он ей смотрит в глаза, как будто больше никого нет. А ты... ты её мурыжил.
— Мурыжил? — Никита вскочил, сжимая кулаки. — Да я для неё всё делал! Квартиру снимал, в кафешки водил. А она, значит, за плюшевого мишку и три розы ушла? Бред!
Андрей повернулся, посмотрел брату в глаза.
— Не за мишку, Никит. За то, что он ей дал почувствовать себя нужной. Ты же сам говорил: свадьба — это дорого, дети — попозже, лет через десять. А она, может, хотела сейчас. Хотела, чтобы ты ей кольцо надел, а не спорил, что фотосессия дешевле загса.
Никита замолчал, опустил глаза. Он вспомнил, как она однажды, после очередной ссоры, тихо спросила: «Ты вообще меня любишь?» А он тогда отмахнулся, сказал что-то вроде: «Не начинай, и так всё нормально». Теперь эти слова жгли, как раскалённый уголь.
— Я любил её, Андрюх, — тихо сказал он. — Просто... не так, как этот её мужик, да?
Андрей кивнул, вернулся к дивану. Кофе уже убежал, но он не спешил убирать. Разговор был важнее.
— Не так. Ты её держал, как будто она никуда не денется. А она взяла и ушла. И не к деньгам, Никит, не к красоте. К тому, кто её на руках носит. Буквально. Видел их фотку с моря? Он её через волны тащит, а она смеётся. Когда ты её так тащил?
Никита молчал. Он листал в голове их с ней годы. Встречи в парке, пицца на двоих, её смех, когда он шутил. Но цветов не было. И стихов. И слов тех, которые, наверное, надо было говорить чаще.
— Я дурак, да? — наконец выдавил он.
Андрей положил руку ему на плечо.
— Не дурак. Просто молодой ещё. Двадцать два — это не приговор. Но, Никит, если ты сейчас не поймёшь, что любовь — это не только «всё и так нормально», то так и будешь потом девчонок терять.
Никита хмыкнул, но уже без злобы.
— А ты прям эксперт по любви, да? У самого-то как? Всё с Ленкой своей котиков в инсте постите?
Андрей улыбнулся, но в улыбке было что-то грустное.
— С Ленкой... нормально. Но я тоже учусь, Никит. Вижу, как ты страдаешь, и думаю: а я сам всё правильно делаю? Может, ей тоже цветы почаще надо? Или не спорить, когда она про отпуск в Турции мечтает?
Никита посмотрел на брата. Впервые за долгое время он увидел в нём не просто старшего, который вечно учит жизни, а человека, который тоже боится ошибиться.
— Слушай, Андрюх... а как это — правильно любить? Ну, чтобы не как я?
Андрей задумался. Дождь за окном усилился, и теперь уже не моросил, а лил, как из ведра.
— Не знаю, Никит. Наверное, это когда не жалеешь. Ни слов, ни времени, ни себя. Этот её мужик, — он усмехнулся, — он же не молоденький. Может, он уже знает, что второй шанс не всегда дают. Вот и вкладывается по полной. А ты думал, что успеешь. И я думал, когда был в твоём возрасте.
Никита кивнул, глядя в пол. Он вдруг почувствовал себя маленьким, как в детстве, когда Андрей учил его кататься на роликах. Тогда он тоже падал, разбил коленку, но брат помог встать.
— Я всё просрал, да? — Нет, — сказал Андрей. — Ты просто проиграл одну битву. Но война-то ещё впереди. Главное — не злись. На неё, на него, на себя. Учись. И, знаешь, начни с малого. Купи цветы.
— Кому? — Никита удивлённо поднял брови.
— Да хоть себе, — рассмеялся Андрей. — Или маме. Или первой девчонке, которая тебе улыбнётся. Просто попробуй. Увидишь, как это работает.
Никита улыбнулся — впервые за вечер. Улыбка была слабой, но настоящей.
— Ты придурок, Андрюх. Но, может, ты и прав.
Андрей потрепал его по волосам, как в детстве.
— Конечно, прав. Я же старший. А теперь иди, кофе свари, а то я свой угробил.
Никита встал, пошёл на кухню. Он всё ещё чувствовал тяжесть в груди, но она уже не была такой невыносимой. Андрей смотрел ему вслед и думал, что, может, не всё ещё потеряно. Главное — чтобы Никита не сломался. А там, глядишь, и цветы начнёт дарить.