Снег крупными хлопьями падал на улицы Заславля, укрывая город январским молчанием. Дарья стояла у плиты и помешивала овсянку, когда услышала, как Илья хлопочет в прихожей. Он проверял замки на дорожной сумке и ругался вполголоса — видимо, что-то забыл.
— Термос взял? — крикнула она, не оборачиваясь.
— Взял, конечно. Чай налит?
— С мёдом и апельсином. Как ты любишь.
Четыре года они жили так. Он — в рейс, она — на завод. Он — водитель, она — упаковщица на кондитерской фабрике. Простая, но устоявшаяся жизнь. Дарья знала каждый его жест, его привычки, знала, как он просыпается и как хмурится, если что-то не по плану. Она давно уже воспринимала Илью не просто как партнёра, а как родного человека.
Он вошёл в кухню, уже одетый: тёмные джинсы, клетчатая рубашка, пуховик на руке. Румяный от утреннего холода, видимо, уже прогревал машину. Ел быстро, почти не глядя на тарелку. В голове у него, как всегда перед выездом, крутились километры и светофоры, а не каша и прощания.
— Куда на этот раз? — спросила Дарья, ставя перед ним чай.
— В Нижний. Кирпичи везу. Пару дней туда, день обратно.
— Успеешь к субботе?
— Если всё по плану, то да.
Он доел, встал, на ходу натягивая куртку. Подошёл, поцеловал её в висок — быстро, буднично.
— Береги себя, — сказал он. — Я тебе отпишусь вечером.
— Осторожно на дорогах.
Дверь хлопнула, и в доме снова воцарилась тишина. Дарья подошла к окну и смотрела, как он садится в свою белую "Газель". Помахала, зная, что он вряд ли увидит её через запотевшее стекло.
Всё было, как обычно. И всё же внутри царапало какое-то странное чувство. Она отмахнулась — может, просто зима давит.
Дарья оделась и вышла. Путь до остановки занимал около пятнадцати минут. Она шла через заснеженные дворы, вдыхая морозный воздух и ощущая, как тишина вокруг немного успокаивает. На остановке уже собрались знакомые — соседка баба Нина, парень в чёрной шапке, который всегда слушал музыку. Пришёл автобус, битком набитый такими же рабочими.
— Дарья, привет! — Вика, её коллега, махала с заднего ряда. — Илья опять укатил?
— В Нижний, — кивнула она, садясь рядом.
— Ну, ты терпеливая! Четыре года — и ни свадьбы, ни кольца.
Дарья лишь пожала плечами. Этот вопрос задавали ей все, кому не лень. А ответ был один: Илья не говорил о свадьбе. Говорил, что главное — чувства. Штамп ничего не меняет.
И она верила. До поры.
Обед с послевкусием
Рабочий день шёл своим чередом. Цех шумел, машины гудели, конвейер двигался без остановки. Дарья, как всегда, ловко укладывала пачки с печеньем в коробки, но мысли постоянно уносились куда-то вдаль. Не к цифрам, не к срокам — к Илье. К его поцелую в висок, к его быстрому "отпишусь". Что-то в нём сегодня было другим, и Дарья чувствовала это кожей.
В половине первого, по графику, был перерыв. Она вышла в курилку — тёплую каморку с облупленными стенами и запахом чая. Вика уже сидела там, с бутербродами и термосом.
— Ну что, давай рассказывай, как у вас? — с улыбкой спросила она, подвигая стул.
Дарья села, достала контейнер с пирогом.
— Как всегда. Он в рейс, я на завод.
Вика вдруг замолчала. Что-то колебалось в её взгляде.
— Слушай, Даш, — начала она осторожно. — Я тут на днях в банке была. Кредит на мебель оформляла. Там одна девочка работает, Алина, мы с ней в школе вместе учились. И говорит мне: твой Илья, мол, в анкете написал, что не женат.
Дарья чуть не выронила ложку.
— Что?
— Ну да. Холост, — подтвердила Вика. — Алина удивилась: вроде живёт с женщиной, вон, рассказывал что-то... Но графу заполнил как "не женат".
Тишина повисла на несколько секунд.
Дарья уставилась в чашку. Словно туда упало что-то тяжёлое, что не вытянуть.
— Может, ошибка? — прошептала она.
— А может, не хотел объяснять, — пожала плечами Вика. — Ну типа, штампа нет, значит холост. Всё по букве закона.
Дарья молчала. Горечь медленно расползалась внутри, как яд. Она готовила ему ужины, стирала, ждала, встречала. А он — холост. Бумажка, конечно, — не показатель.
"Но зачем врать? Или это даже не ложь — просто равнодушие?"
Остаток перерыва прошёл в тумане. Вика пыталась говорить о чём-то обычном — про дочку, ремонт, цены. Но Дарья слышала её как сквозь вату. Все слова стали неважными.
"Холост", — звучало в голове, будто приговор.
Она смотрела на свои руки, на обруч без кольца. И думала:
"Кто же она тогда ему? Просто соседка по быту?"
Трещина
Вечером Дарья пришла домой выжатая. Не от работы — от мыслей. Весь день она прокручивала разговор с Викой. Слово "холост" врезалось в сознание и не давало покоя. Ей хотелось сбросить его с себя, как пыль с плеча, сказать себе: да глупость это, формальность. Но не получалось.
Она открыла шкаф, достала коробку, где лежали письма, старые фотографии, записки от Ильи — всё, что они накопили за эти годы. Казалось бы, вот доказательства: она для него важна. Он дарил ей серьги на день рождения, таскал на рынок в выходные, однажды даже сам починил ей фен, хотя терпеть не мог технику.
Но вот лежит записка:
Приеду в пятницу. Соскучился.
И что в ней? Слов нет — только суть: приедет. А что будет потом?
Она взяла телефон, написала короткое сообщение:
Ты в пути? Всё хорошо?
Ответ пришёл через полчаса:
Да. Доехал до Смоленска. Завтра в разгрузку. Целую.
Он не знал, что внутри неё что-то рушится. И Дарья не знала — сказать ли ему? Задать вопрос в лоб? А если он ответит: "Ну да, я холост. Мы ведь не женаты". Ей станет легче? Или только больнее?
Телевизор гудел фоном. Какой-то сериал, кто-то кричал, кто-то плакал. На экране — драма, в голове — драма. Только у Дарьи не было сценариста, который решит, как закончится эта сцена.
Поздно вечером она уснула на диване. Приснилось, что идёт по заснеженному полю, а Илья стоит у горизонта, машет рукой и уходит в белый туман. Она кричит, но голос не выходит.
Проснулась от шума машины — сосед приехал. Сердце стучало так, будто это Илья вернулся. Но было слишком рано. Он обещал — суббота.
Пятница будет длинной.
Пятничное откровение
Работа в пятницу была как сон наяву. Дарья машинально укладывала коробки, говорила "привет" и "пока", не слыша собственных слов. Все мысли были об одном:
"Приехал ли Илья в Нижний, разгрузился ли, когда поедет обратно? И главное — скажет ли правду, если она спросит?"
Вечером, уже дома, она не выдержала. Села на кухне, набрала номер.
— Привет, — голос Ильи был уставший, но бодрый. — Только что поел. Завтра с утра тронусь обратно. Ты как?
— Нормально.
Пауза.
— Слушай… — начала она. — Мне тут сказали… Ты в банке указывал, что холост.
Он замолчал. Секунда. Две. Пять.
— Ну... Так ведь и есть, — произнёс он наконец. — Мы ведь не расписаны.
— То есть я тебе просто… кто? — спросила Дарья. — Сожительница?
— Дарья, не начинай. Ну что ты за слова такие подбираешь? Мы живём вместе, у нас всё по-человечески. Просто… я не вижу смысла в этих бумагах. Разве что тебе нужно?
— А если бы у тебя спросили — ты с кем живёшь? С девушкой? С любимой? С кем? — её голос дрожал.
— С тобой, конечно. С тобой, — быстро ответил он. — Но это не меняет того, что юридически я холост. Это всего лишь анкета.
— А для меня — не всего лишь.
Он снова замолчал. Она почти слышала, как он чешет лоб — всегда делал так, когда не знал, что сказать.
— Дарья, давай поговорим, когда я вернусь. Не по телефону.
— Ладно, — тихо сказала она.
Они попрощались, как обычно. Но в сердце уже что-то поменялось. Вроде бы всё осталось на своих местах — маршрут, километры, работа. Но внутри неё возникла трещина.
Такая, которую не залатать просто словами.
Возвращение
Суббота началась тихо. Дарья проснулась в семь утра без будильника. За окном было пасмурно, моросил дождь. Казалось, даже небо знало: сегодня что-то решится.
Она варила кофе, когда услышала, как на лестничной клетке хлопнула дверь. Он. Через минуту — звонок.
Илья стоял с дорожной сумкой, небритый, уставший. Улыбнулся.
— Привет, — сказал он, как будто ничего не было.
Она посторонилась, впуская его.
— Привет.
На кухне повисло неловкое молчание. Он пил кофе, а она сидела напротив, разглядывая чашку.
— Даш, — начал он, — я думал об этом всё дорогу. О нас. О твоём вопросе.
Она молчала. Он продолжил:
— Знаешь, ты права. Я, может, и думал, что это формальность. Что штамп ничего не значит. Но когда услышал твой голос в телефоне... понял, что значит.
Он поднял на неё глаза.
— Я просто боялся. У меня отец дважды разводился. И я… решил, что если не расписываться, то не будет боли, если что. Глупо, да?
Дарья кивнула.
— Немного.
— А ты... хочешь расписаться? — тихо спросил он. — Не ради анкеты. Ради нас.
Она смотрела в его уставшие глаза, полные настоящего страха потерять. И вдруг всё раздражение, обида, подозрения — всё отступило. Осталась только усталость. И любовь. Такая, которая не доказывает, а просто есть.
— Я не знаю, — честно ответила она. — Я хочу, чтобы ты сам понял, чего хочешь. Не ради меня. Ради себя.
Он подошёл и обнял её. Тихо сказал:
— Я хочу быть с тобой. По-настоящему. Без оговорок.
Начало
Через неделю они пошли в ЗАГС. Без колец, без цветов, без объявлений. Просто подали заявление.
— Можно мы выберем дату через месяц? — спросила Дарья.
— Конечно, — ответила сотрудница. — У вас ещё есть время подумать.
Они вышли из здания, держась за руки. Не было фанфар, романтики, как в кино. Только ясное понимание: это шаг не в сторону "нормы", а в сторону друг друга.
На площади лил дождь. Илья остановился, посмотрел на небо.
— Знаешь, я раньше думал, что семья — это про штамп. А теперь понимаю — про честность. Перед собой.
Дарья кивнула.
— И про то, чтобы вовремя задать вопрос. Даже если страшно.
Они засмеялись.
— Хочешь, сегодня без готовки? Пицца, кино и я тебя не отпущу с дивана? — спросил он.
— А я когда была против?
Вечером, лёжа под пледом, Дарья чувствовала — в этот раз всё по-настоящему. Без "если что", без формальностей. Просто двое, которые выбрали друг друга. Не потому что надо. Потому что не могут иначе.
А тот холост, который был в анкете, — он остался в прошлом.
Теперь — вместе. Навсегда, или пока смогут.
Но главное — честно.
Не пропустите ещё другие увлекательные истории! Читайте наши рассказы!