Тот вечер навсегда врезался в мою память. Посреди гостиной, где мы с мужем прожили три года, стояла его мать и указывала пальцем на дверь. А Костя просто молчал, опустив голову и рассматривая потёртый ковёр, который мы выбирали вместе.
– Собирай вещи и уходи, – в голосе свекрови звучала сталь. – Моему сыну нужна нормальная жена, а не пустоцвет.
Я посмотрела на мужа в ожидании, что он вступится за меня, скажет хоть что-нибудь. Но Костя продолжал молчать, словно его здесь и не было. Словно наши три года брака ничего не значили.
– Костя? – мой голос дрогнул. – Скажи что-нибудь.
Он поднял глаза, и в них я увидела... пустоту.
– Мама права, Вера. Нам нужно разойтись.
Так я осталась одна на пороге чужой квартиры с чемоданом и разбитым сердцем.
Всё началось полгода назад. Мы с Костей мечтали о ребёнке, планировали и готовились. Я бросила курить, перестала пить кофе, начала принимать витамины. Костя тоже изменил привычки – отказался от пива по вечерам, стал больше гулять. Мы перестроили нашу жизнь в ожидании чуда.
– Представляешь, как будет здорово, когда у нас появится малыш? – говорил он, обнимая меня. – Я научу его кататься на велосипеде.
– А если будет девочка? – спрашивала я.
– Тогда научу её быть такой же красивой и умной, как ты.
Мы были счастливы. Даже когда беременность не наступала, мы не отчаивались. Впереди была целая жизнь.
Но потом в нашу дверь постучалась Антонина Павловна. Свекровь решила переехать к нам после смерти мужа. Сначала временно, потом – навсегда.
– Мама одна, ей тяжело, – объяснял Костя. – Мы должны о ней позаботиться.
Я не возражала. Семья есть семья. Мы освободили комнату, я старалась готовить то, что любит свекровь, уступала ей пульт от телевизора. Всё ради семейного мира.
Антонина Павловна казалась благодарной. Первое время. А потом начались замечания.
– Вера, ты солишь суп прямо как моя соседка Клавдия. Ужасно!
– Вера, эту блузку лучше не надевай, она тебя полнит.
– Вера, почему ты до сих пор не забеременела? Мой Костенька так мечтает о детях.
Последний вопрос резал по живому. Мы сдали все анализы – проблем не нашли. Врачи говорили: «Ждите, всё будет». Но каждый месяц приносил разочарование.
Антонина Павловна начала свою кампанию постепенно. Сначала это были просто намёки.
– У Людочки из третьего подъезда уже второй внук родился, – вздыхала она за ужином. – Повезло ей с невесткой, не то что некоторым.
Костя отмалчивался, а я делала вид, что не понимаю, к чему эти слова.
Потом она стала приглашать в гости свою подругу с дочерью Наташей.
– Посмотри, Костя, какие пирожки Наташа печёт! А как дом содержит! А детей у неё трое, и все погодки.
Наташа сидела, скромно опустив глаза, а я сжимала зубы и улыбалась. Как же я ненавидела эти воскресные чаепития!
В тот день я вернулась с работы пораньше. Хотела приготовить что-нибудь особенное на ужин, порадовать мужа. В последнее время он стал задумчивым, отстранённым. Я думала, что ужин при свечах поможет вернуть нам близость.
Открыв дверь своим ключом, я услышала голоса на кухне. Антонина Павловна и Костя разговаривали.
– Сынок, ты должен подумать о будущем, – говорила свекровь. – Тебе уже тридцать два, пора иметь детей. А она... Сколько можно ждать?
– Мама, мы с Верой любим друг друга.
– Любовь! – фыркнула Антонина Павловна. – Наташа тебя любила ещё со школы. И она может родить. Уже доказала это.
– Я женат на Вере.
– Развод – не конец света. Подумай о себе. О детях, которых у тебя никогда не будет с ней.
Я замерла у двери, не в силах пошевелиться. Сердце колотилось как бешеное. Что ответит Костя?
– Я подумаю, мама.
Подумаю. Не «нет». Не «я люблю свою жену». Просто «подумаю».
Я на цыпочках вернулась к входной двери, тихо открыла и закрыла её, потом громко крикнула:
– Я дома!
За ужином Костя был молчалив, а свекровь улыбалась как никогда радушно.
– Ты рано сегодня, Верочка, – сказала она, подкладывая мне салат. – Устала?
– Немного, – ответила я, наблюдая за мужем.
Он не поднимал глаз. И я поняла, что наш брак на краю пропасти.
После того подслушанного разговора я решила бороться. Записалась к лучшему врачу по бесплодию, читала форумы, пила травы. Одновременно старалась быть идеальной женой – готовила Костины любимые блюда, встречала его с работы нарядная, создавала романтическую атмосферу в спальне.
Но что-то сломалось между нами. Костя всё чаще задерживался на работе, в выходные уезжал «с ребятами на рыбалку». Антонина Павловна при этом смотрела на меня с плохо скрываемым торжеством.
Я нашла чеки из ресторана в кармане его пиджака. Дорогое вино, два десерта. Костя не любил сладкое. Значит, был не один.
– Ты встречаешься с Наташей? – спросила я прямо, когда мы остались наедине.
Он не стал отпираться.
– Вера, нам нужно поговорить.
– О чём? О том, что ты предал наш брак? Что твоя мать наконец добилась своего?
– Не впутывай сюда маму! – он впервые повысил на меня голос. – Я имею право на счастье, на детей!
– А я? У меня нет права на счастье?
– Вера, – он вздохнул, – я устал ждать. Мы три года пытаемся, и ничего. Наташа... она беременна.
Комната поплыла перед глазами. Я схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
– Ты... Вы...
– Прости. Я не хотел, чтобы ты узнала именно так.
Я расхохоталась. Истерически, до слёз.
– А как ты хотел? Прислать мне приглашение на свадьбу?
– Вера, перестань.
– Знаешь что, Костя? Иди к чёрту. И свою маму прихвати.
Я выбежала из квартиры, не разбирая дороги. Бродила по улицам, пока не стемнело. Когда вернулась, Кости дома не было. Только Антонина Павловна сидела в кресле, вязала и смотрела телевизор.
– Вернулась? – спросила она, не поднимая глаз от спиц. – Костя у Наташи. Они подали заявление в ЗАГС.
Я молча прошла в спальню и заперла дверь. Всю ночь проплакала в подушку, а утром взяла отгул на работе и поехала к своей подруге Лене. Она выслушала меня, напоила чаем с коньяком и сказала:
– Поживёшь пока у меня. А потом решим, что делать дальше.
Я вернулась домой за вещами через два дня. В квартире никого не было. Собрала самое необходимое, оставила ключи на столе и ушла. Думала, что навсегда.
Но через неделю Костя позвонил.
– Нам нужно поговорить, – сказал он. – Приезжай домой.
– Зачем? Всё уже решено.
– Пожалуйста, Вера. Это важно.
Я согласилась, хотя внутренний голос кричал, что это ошибка. Когда я вошла в квартиру, там были и Костя, и Антонина Павловна. Она сидела как королева на троне, с торжествующей улыбкой.
– Вера, – начал Костя, – я всё обдумал. Нам действительно лучше разойтись.
– Я это уже поняла, – ответила я сухо.
– Квартира записана на меня, ты знаешь. Но я готов выплатить тебе компенсацию.
– Не нужна мне твоя компенсация.
– Не глупи, – вмешалась Антонина Павловна. – Бери деньги и начинай новую жизнь. Найдёшь себе кого-нибудь... подходящего.
В её голосе звучало такое презрение, что меня затрясло от гнева.
– Вы этого добивались с самого начала, – сказала я ей. – С того дня, как переехали к нам. Вы методично разрушали наш брак.
– Не говори глупостей, – отмахнулась она. – Я лишь хотела счастья для сына. Наташа родит ему здоровых детей, а не будет годами обещать то, чего не может дать.
– Мама, не надо, – попытался остановить её Костя, но она уже не могла остановиться.
– Собирай вещи и уходи, – повторила она свои слова, с которых я начала свой рассказ. – Моему сыну нужна нормальная жена, а не пустоцвет.
Я посмотрела на мужа, ожидая, что он вступится за меня, скажет хоть что-нибудь. Но Костя молчал. И в этот момент я поняла, что не хочу бороться за человека, который не борется за меня.
– Хорошо, – сказала я спокойно. – Я уйду. Но знай, Костя, что ты совершаешь ошибку. Не из-за меня – из-за себя. Ты никогда не станешь счастливым, пока позволяешь матери решать за тебя.
Я собрала оставшиеся вещи под пристальным взглядом свекрови. Костя помог донести чемодан до двери. В коридоре, когда его мать не могла нас слышать, он вдруг схватил меня за руку.
– Вера, прости. Я запутался.
– Поздно, Костя. Ты сделал свой выбор.
– Я просто хочу детей. Семью.
– У нас была семья. Но ты выбрал мать, а не жену.
Я вышла, не оглядываясь, хотя сердце рвалось на части.
Лена поддержала меня в трудный период. Я нашла новую работу, сняла квартиру, начала ходить к психологу. Постепенно боль притуплялась, хотя полностью не уходила.
Через полгода после нашего разрыва я случайно встретила в торговом центре бывшую соседку Зою Михайловну.
– Верочка! Как же я рада тебя видеть! – воскликнула она, обнимая меня. – Как ты?
– Жива, здорова, – улыбнулась я. – Работаю в новом месте, потихоньку налаживаю жизнь.
– А ты знаешь, что у Кости и Наташи родился сын? – спросила она, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я покачала головой. Не знала, хотя почему-то не удивилась.
– Антонина Павловна светится от счастья, – продолжала соседка. – Всем показывает фотографии внука. Говорит, вылитый Костя.
– Я рада за них, – сказала я, и почти не солгала. Пусть будут счастливы.
– Только вот незадача, – Зоя Михайловна понизила голос до шёпота. – Наташа-то родила темненького, черноглазого. А Костя у нас какой? Светлый весь, голубоглазый. И род их такой – все светлые.
Я застыла с открытым ртом.
– Антонина Павловна, конечно, говорит, что в прадеда пошёл. Но люди-то судачат...
Мне стало смешно и горько одновременно. Наташа, идеальная Наташа с тремя детьми, обманула их. Интересно, знает ли Костя? Догадывается ли?
– Зоя Михайловна, спасибо за новости, но мне пора, – сказала я, сжимая ручки сумки. – Берегите себя.
Я почти дошла до выхода, когда услышала знакомый голос:
– Вера?
Костя стоял у витрины с детскими игрушками. Осунувшийся, постаревший за эти полгода.
– Привет, – сказала я, удивляясь, что сердце больше не сжимается при виде него.
– Как ты?
– Хорошо. А ты? Говорят, у тебя сын родился. Поздравляю.
Он как-то странно дёрнулся, опустил глаза.
– Да. Спасибо.
Мы помолчали. Было неловко и странно стоять посреди торгового центра с человеком, которого я когда-то любила больше жизни.
– Вера, я хотел тебе сказать... – начал он, но я перебила:
– Не надо, Костя. Всё в прошлом.
– Я совершил ошибку.
– Мы все совершаем ошибки, – пожала я плечами. – Главное – учиться на них.
– Наташа... это непросто.
– У вас маленький ребёнок, конечно, непросто, – сказала я ровным голосом. – Но вы справитесь. У тебя же есть мама, она поможет.
Он горько усмехнулся.
– Мама с нами не живёт. Мы... поссорились.
– Вот как.
– Она критиковала Наташу. Постоянно. Ничего не нравилось – как готовит, как убирает, как за ребёнком ухаживает. В итоге я снял им отдельную квартиру.
– И как Наташа справляется?
– Плохо, – он потёр переносицу. – Всё время плачет, кричит на меня, обвиняет во всех проблемах.
– Сочувствую, – сказала я искренне.
– Вера, я... – он поднял на меня глаза, полные боли. – Я всё испортил, да?
Я смотрела на человека, которого когда-то любила, и чувствовала только жалость. Он сам создал свою тюрьму, послушавшись мать. И теперь расплачивался за это.
– Знаешь, Костя, – сказала я, – я благодарна тебе.
– За что? – удивился он.
– За то, что ты отпустил меня. Иначе я бы никогда не узнала, что могу быть счастлива сама по себе, без тебя.
– Ты... счастлива?
– Да, – улыбнулась я. – И знаешь, что самое удивительное? Я беременна, Костя.
Его лицо вытянулось от удивления.
– Как?
– Обычно, – рассмеялась я. – Я встретила хорошего человека. Врача. Он сразу сказал, что никаких проблем у меня нет, просто стресс. И оказался прав.
– Я... рад за тебя, – сказал он после паузы, и я поверила, что это правда.
– Прощай, Костя. Надеюсь, ты тоже найдёшь своё счастье.
Я вышла из торгового центра с лёгким сердцем. Иногда нужно потерять всё, чтобы обрести себя. Свекровь настояла, чтобы я ушла. Муж просто молчал. Но теперь я знала, что это было лучшее, что могло со мной случиться.