Часть 2. Падение
Предыдущая часть:
Последние дни Ульяна жила на автопилоте. Стирала, мыла посуду, готовила — всё машинально, как будто руки действовали сами по себе, а сознание плавало где-то далеко, в прошлом. Оно упрямо возвращало её к воспоминаниям: свадьба, первые общие планы, поездка на море, вечерние разговоры на кухне. Теперь эти образы были как испорченное вино — терпкие, горькие, лишённые приятного послевкусия.
В семь вечера раздался звонок в дверь.
Павел стоял на пороге — знакомый до боли и одновременно чужой. Привычный — по чертам лица, по сдержанному взгляду, и одновременно чужой.
— Заходи, — спокойно сказала Ульяна, отступив в сторону.
Он вошёл, оглядел квартиру, будто видел её впервые. Молча, сдержанно.
— Кофе хочешь? — спросила она, не зная, с чего начать.
— Нет, лучше сразу поговорим.
Они сели за кухонный стол. Тот самый, за которым раньше обсуждали рецепты, планы на отпуск, новости. Теперь — сидели по разным сторонам, будто незнакомцы.
— Я говорил с юристом, — начал он, смотря в стол. — Он говорит, что развод можно оформить быстро, если оба согласны.
— Я согласна, — ответила Ульяна. Удивительно — голос звучал твёрдо, спокойно. Как будто говорила не она.
— Хорошо. — Он кивнул. — По поводу квартиры. Как ты видишь этот вопрос?
Она молчала, знала, что он скажет. И всё равно от этого было не легче.
— Думаю, мы должны её продать. Разделить деньги пополам.
Что-то в ней дрогнуло. Квартира — не просто стены. Это был их дом, их фотографии на стенах, следы от ёлочных гирлянд, запах её любимых булочек, которые она пекла в выходные. Здесь она смеялась, плакала, любила.
— Ты хочешь отобрать у меня дом, зная, что я потеряла работу?
— Ульяна... — Он замялся. — Я не хочу тебе зла. Просто... это справедливо. Мы оба вложились в покупку.
— Справедливо? — её голос дрогнул. — Справедливо — это когда люди не изменяют. Не бросают семью ради... молоденьких и смазливых. Ты предал меня. И теперь хочешь выгнать?
— Я не хочу ссориться, — поднял руки он, как бы защищаясь. — Я просто предлагаю цивилизованно всё решить.
— Цивилизованно? — она рассмеялась — горько, безрадостно. — Ты называешь «цивилизованно»: изменить жене, бросить её без объяснений, а потом потребовать продать её дом?
— Я ничего не требую. Я предложил.
— Да? А я вот тебе скажу: ты меня предал, я потеряла работу, ты — ушёл. И теперь хочешь, чтобы я ещё и квартиру потеряла? Это твоя «справедливость»?
Он нахмурился.
— Что значит — ты потеряла работу?
— Меня уволили, Павел, неделю назад. Оптимизация. Сократили. И, конечно, ты об этом не знал — ты был слишком занят Дарьей.
Он замолчал. Кажется, это действительно стало для него новостью.
— Мне жаль... — произнёс он.
— Тебе жаль? Нет, тебе не жаль. Тебе просто неудобно. Всё, что ты умеешь — это уходить и предлагать продать всё, что осталось от моей жизни.
— Я не хочу, чтобы ты оказалась на улице...
— О, ты великодушен. — Она встала. — Предложи, может быть, чтобы Дарья купила тебе новую квартиру, а мне — оставь эту. Мне хотя бы будет где выживать.
— Ульяна, ну что ты...
— Что я? — она подошла ближе. — Я женщина, которая потратила на тебя семь лет, и теперь осталась ни с чем. Без работы, без мужа. Ты хочешь справедливости? Пожалуйста: уходи и больше не возвращайся.
Он отошёл к окну, отвернулся, как будто не мог вынести её взгляд.
— Я не хотел, чтобы всё так закончилось...
— А как ты хотел? Чтобы я согласилась на половину и тихо исчезла? Чтобы ты мог спокойно строить своё новое счастье, не оборачиваясь назад?
Он молчал.
— У меня нет денег, Павел. Компенсация на работе — капля в море. А ты, кажется, об этом и не думал.
Он развернулся, виновато взглянув ей в глаза.
— Я правда не знал...
— Конечно. Зачем тебе знать? У тебя ведь есть новая жизнь, новая женщина, новый уют.
Он тихо вздохнул, как будто впервые осознал масштаб разрушенного.
— Может, найдём компромисс? Я поговорю с юристом, что-то решим.
— Ты уже всё решил. — Ульяна скрестила руки на груди. — Ты просто пришёл поставить точку.
— Может быть... — Павел замялся, опуская глаза. — Может быть, ты могла бы... выкупить мою долю постепенно?
Ульяна усмехнулась — горько, беззвучно.
— Выкупить? На что, Павел? Я без работы, у меня нет дохода. Ты слышишь вообще, что я тебе говорю?
Он провёл рукой по лицу, будто стирая с себя всё это напряжение.
— Я слышу. Просто... ситуация сложилась сложная.
— Нет, — сказала она, — это ты её такой сделал.
Он взглянул на неё, сдержанно, почти с усталостью.
— Давай постараемся найти решение, которое устроит нас обоих.
— Меня устроит только одно: ты уйдёшь, и оставишь эту квартиру мне. Без разговоров о справедливости. Просто уйдёшь — с чем пришёл.
Павел покачал головой:
— Это несправедливо...
— А то, что ты сделал со мной — справедливо?
Они замолчали. Не просто из-за спора — потому что между ними теперь лежала пропасть. И она уже никогда не исчезнет.
— Знаешь что, — наконец выдохнул он, — я сейчас ничего решать не буду. Мы оба на нервах. Давай обсудим это через пару дней.
— Что изменится за пару дней? — спросила Ульяна тихо. — У меня так же не будет работы, ты так же будешь с другой, и всё так же будет разрушено.
— Ульяна... пожалуйста...
Она подняла руку и указала на дверь:
— Уходи. Просто... уходи.
Он помедлил, но послушался. У двери остановился, повернулся.
— Мне очень жаль, что всё так закончилось.
— Конечно жаль, — ответила она, не глядя. — Всем всегда жаль. После.
Дверь закрылась. Ульяна опустилась на стул и слёзы хлынули — не от страха, не от уязвлённой гордости, а от простой человеческой усталости. Слёзы падали на руки, и ей казалось, что всё — даже стены — дышат этой болью. Семь лет. Дом, работа, жизнь. Всё ушло. Осталось — только она. И тишина.
Зазвонил телефон.
Конечно, Нина.
— Ну как прошло? — спросила она без прелюдий, будто чувствовала всё с той стороны трубки.
— Ужасно, — прошептала Ульяна. — Он хочет продать квартиру и делить деньги. После всего.
— Вот же подлец... — Нина резко выдохнула. — Ты хочешь, чтобы я приехала?
— Нет. Уже поздно. Я просто... лягу, завтра на работу.
— Ты уверена?
— Уверена. Спасибо, что ты есть.
После звонка Ульяна ещё долго сидела на кухне. Мысли текли вязко, запутанно. Что делать? Где взять силы? Что будет дальше?
Ещё неделя пролетела как в тумане. Она механически дорабатывала последние дни: паковала документы, собирала свои вещи, стирала фотографии с рабочего компьютера. Коллеги ничего не спрашивали. Никто не говорил лишнего, только молча жали руку и желали удачи. И всё.
Через три дня после их ссоры позвонил Павел.
— Я подумал над нашим разговором, — сказал он без приветствия. — Говорил с родителями. Они согласны помочь — дадут деньги на первый взнос по новой квартире.
Ульяна слушала, глядя в окно на улицу.
— То есть ты оставишь квартиру мне?
— Временно, — быстро поправил он. — До тех пор, пока ты не найдёшь работу и не встанешь на ноги. Потом — решим.
— То есть ты не продаёшь квартиру, но и не отдаёшь её мне. Просто — приостанавливаешь конфликт?
— Это справедливо, это наш общий актив. Но я не хочу, чтобы ты оказалась на улице.
— Делай, как хочешь, — тихо сказала она. — Мне уже всё равно. Я слишком устала, чтобы спорить.
— Я передам документы юристу. Он составит соглашение, мы подпишем.
— Хорошо, пришли. Мне пора работать.
— Мне нужно будет забрать кое-что из квартиры. В субботу, днём ты будешь дома?
— Буду, заходи.
Суббота пришла быстрее, чем ей хотелось. Ульяна с утра перебирала вещи Павла. Складывала в коробки его рубашки, книги, часы, тёплые носки, которые она ему дарила на Новый год. Каждая вещь — как заноза, как шаг по льду, под которым трещит вся жизнь.
Когда раздался звонок, всё уже было готово.
— Я собрала твои вещи, — сказала она, открывая дверь. — Всё в коробках, в зале.
Павел вошёл. Постаревший, похудевший, с синяками под глазами.
— Спасибо, — кивнул он.
Он прошёл в комнату, будто впервые видел её. Остановился, огляделся, не дотрагиваясь ни до чего.
— Тут самое основное, если что-то забыла — скажи.
Она стояла в дверях, спокойно, сдержанно. Как хозяйка дома, которую больше не ранит чужое присутствие.
— Ты что-то изменила здесь? — спросил Павел, оглядывая комнату, в которой стоял когда-то их общий диван, полка с книгами, половина которых теперь была убрана.
— Нет. Ничего не меняла. — Голос Ульяны звучал ровно.
И это была правда. Она не трогала ни подушек, ни пледов, ни кружки, из которой он пил по утрам. Как будто квартира застыла, превратившись в музей их прошлой жизни. И трогать ничего не хотелось, не было сил.
— Как ты? — осторожно спросил он, поднимая первую коробку.
— Как ты думаешь? — Ульяна скрестила руки на груди. Ответ прозвучал грубо, но иначе она не могла.
— Да… Глупый вопрос. Извини.
— Не надо извинений, просто забери вещи.
Он поднял вторую коробку и поставил на первую.
— Ты получила бумаги от юриста?
— Да. Всё просмотрела.
— Хорошо. Тогда в понедельник в офисе подпишем?
— Да.
Он хотел, кажется, сказать что-то ещё, но передумал.
— Я вернусь за остальными — всё сразу не увезу.
— Конечно. Только позвони заранее.
Он кивнул, двинулся к двери. На пороге задержался, обернулся.
— Ульяна… Я надеюсь, ты… ты будешь в порядке.
Она не ответила, просто закрыла дверь.
Когда осталась одна, опустилась на диван и закрыла лицо руками. Слёз не было. Только пустота, усталость. Полное ощущение, что внутри всё выключилось.
В понедельник они встретились в адвокатской конторе. Небольшой кабинет с серыми стенами, тишина, кожаные кресла. Ничего личного, ничего живого. Как операционная для окончания жизни, но без врачей.
Павел уже сидел там, когда Ульяна вошла. Против него — мужчина лет пятидесяти, с доброжелательной улыбкой и аккуратным портфелем.
— Евгений Аркадьевич, мы с вами говорили по телефону. — Он встал, пожал ей руку.
— Да, здравствуйте.
Она села, стараясь не смотреть на Павла.
— У нас готовы оба документа: соглашение о расторжении брака и временное соглашение о порядке пользования имуществом, — начал адвокат, раскрывая папку. — Вы оба их внимательно прочитали?
— Да, — ответили они почти одновременно.
— Отлично. Тогда, если нет возражений, можно подписать.
Ручка казалась тяжёлой, и каждая подпись под документом — как гвоздь. Один, второй. Последний.
— Всё, — сказал Евгений Аркадьевич, собирая бумаги. — Документы отправятся в суд. Поскольку у вас нет несовершеннолетних детей и всё обоюдно, процесс займёт от месяца до полутора. Затем получите подтверждение.
Они вышли из офиса вместе. Но на улице остановились. Молчание повисло между ними, неудобное, холодное.
— Ну, — сказал наконец Павел, сунув руки в карманы, — вот и всё.
— Да, — ответила Ульяна. — Всё.
— Я… надеюсь, ты найдёшь хорошую работу, и будешь счастлива.
— Удачи с Дарьей, — сказала она без улыбки.
Он вздрогнул, не ответил. Развернулся и пошёл в противоположную сторону. Ульяна не оглянулась.
Семь лет завершились в комнате без окон — на кожаном кресле, под тихий шелест бумаги и тяжёлую тишину.
Дома она долго не могла найти себе места. Квартира будто давила. Стены стали слишком тесными, воздух — густым, и каждый предмет был напоминанием: здесь он обнимал её, здесь они пекли пирог, здесь смеялись. И всё — больше никогда.
Она надела пальто и вышла, не зная, куда идёт. Просто шла, чтобы не сойти с ума.
Люди вокруг были живыми. Смех, голоса, дети, старики, бегущие по делам пары. А она — как будто прозрачная. Шла — и никто не замечал, как будто её уже не существовало.
Сама не заметила, как оказалась у небольшого кафе в центре. Рядом она проходила сто раз — красивый фасад с большими окнами и вывеской в тёплых тонах, но раньше никогда не заходила.
Сегодня зашла.
Там было тепло. Пахло свежей выпечкой и молотым кофе. Старое дерево пола скрипело приятно, как в деревенском доме. Люди сидели за ноутбуками, читали, болтали.
Ульяна выбрала столик у окна. Официантка принесла ей чашку и улыбнулась:
— А это — от хозяйки кафе. Домашнее печенье, сегодня у нас угощение для всех гостей.
И в этот момент — впервые за долгое время — Ульяна почувствовала, как в сердце что-то дрогнуло. Совсем чуть-чуть. Как будто жизнь, которой не было, сделала шаг к ней навстречу.
🙏 Бесплатная подписка на канал — как тёплое «спасибо» от читателя.
А я обязательно продолжу радовать вас новыми историями, которые хочется читать до самой последней строчки.
Продолжение: