XVI век, Испания, Вальядолид.
Помните испанского принца, родственника короля Филиппа Второго, героя Бургундского цикла? А героя того же цикла Александра де Бретея, который сражается за свободу Нидерландов?
Дон Родриго планирует убийство Вильгельма Оранского. И не только убийство, но и дискредитацию Генеральных Штатов — у него все продумано. А еще встает вопрос, что делать с Александром де Бретеем.
Об этом очередной рассказ цикла.
------------------------------
Дон Родриго де Толедо довольно оглядел пачку прекрасно изданных листков. После известного случая с ван Даленом Санчес более не доверял незнакомым печатникам и размещал заказы только у проверенных людей. Зять Плантена ожидаемо устроил истерику по поводу необходимости печатать это, сеньор Алессандро не настаивал, но выказывать полное довольство деятельностью издателя не стоило. Пусть знает, что Испания не слишком довольна их строптивостью. Пригодится ему это или нет когда-нибудь, сеньор Санчес не думал, но на всякий случай нужно было показать издателю, какое великое одолжение он делает, забирая у того три десятка блокнотов с золотым обрезом. И каждый непременно с вклеенной гравюрой с изображением какой-нибудь добродетели, и приличествующей латинской цитатой — дону Матео непременно понравится такой подарок на день рождения, а для дона Фадриго будут великолепно изданные ноты…
Управляющий настолько погрузился в сладкие грезы, что чуть не пропустил похвалу своего сеньора:
— Молодец! Великолепно. Значит, это одновременно и обещание и пропуск. Ловко придумано.
Кивнул молочному брату, так что тот понял все совершенно правильно: отослал секретарей и стражу, а его высочество первый министр, наконец, с удовольствием избавился от жесткого воротника.
Встал, прошел по комнате, открыл одну из дверок кабинета и торжественно утвердил на стол еще один серебряный бокал. Никто не должен видеть того, что должно было произойти после. Потому что скромный управляющий сеньор Санчес разлил вино по двум кубкам и пристроился на секретарском стуле.
— Ты еще что-то хотел мне показать, друг мой.
В отличие от обычной снисходительной манеры дона Родриго, когда слово «друг» следовало выслушивать с почтением, желательно опустившись после такого обращения хотя бы на одно колено, прозвучали эти слова неожиданно тепло, а управляющий, по всему видно, воспринял эти слова господина как должное, никак не выразил ни восторга, ни восхищения, а всего лишь ловко подал тому ломоть душистого хлеба с большим ломтем ветчины и сыра сверху.
— Вот, я все удивляюсь, что это у нас дон Матео с утра до ночи крошки хлеба в рот не берет, а понятно, в кого у него такие манеры, — ворчание управляющего было сродни урчанию охотничьего пса, чью голову ласкает рука хозяина.
— Хлеб, сыр и ветчина? И этим ты хотел меня поразить? — почти натурально удивился благородный дон.
— Пока не поешь, ничего не покажу! — парировал Санчес, с умилением наблюдая, как молочный брат утоляет голод. И только после третьего по счету ломтя милостиво вытер господину полотенцем руки и подал дону Родриго папку.
— Вот! Когда тот, кто убьет Нассау, попадется, наши люди в их «генеральных штатах» оформят это как приговор.
Дон Родриго углубился в чтение бумаг, где рукописные строки щедро перемежались рисунками.
— Меня сейчас стошнит, Алехандро, — вид у его высочества первого министра был озадаченным. Санчес выполнял его приказ, но действительно сумел удивить своего господина. А управляющий невозмутимо заметил, что нечего голодать с утра до ночи, налил еще вина и все-таки решил дать пояснения.
— Я уже подготовил листовку для католических государств Европы о кровожадности этого кальвинистского отродья. Нужно еще написать о рыдавших у эшафота детях, которым потом разобьют головы о камни мостовой и о вдове, отданной на поруганье солдатне. Да, знаю, жены и детей у этого человека нет, но немного приукрасить не помешает, тем более, что растянутая на три дня жестокая казнь будет вполне себе настоящей, — в этом благородный дон и скромный простолюдин были полностью единодушны.
— А ещё нужно назначить награду за Иоганна… — протянул Санчес, бросив быстрый взгляд на господина, — дона Хуана, я имею в виду.
— Нет! — голос его высочества прозвучал непривычно резко и очень категорично.
— Родриго, — попытался воззвать к голосу разума скромный советник. Санчес даже с табурета встал. — Он опасен, ничуть не меньше, чем его братец, он создал Утрехтскую Унию!
— Хуан и унию? Как же! — дон Родиго стал непривычно резок и саркастичен. — Это Вильгельм спёр мою идею у Нуаркарма, а Хуан только документы готовил. Не будет его братца, он и вовсе присмиреет, как змея с оторванным жалом!
— Родриго, он и вправду, такой же враг, как и остальные, и давно уже не тот мальчик, которого ты спас и опекал, — Санчес продолжил свои увещевания непривычно мягким тоном, и никто бы не мог опознать решительного и скорого на расправу управляющего могущественнейшего из донов Испании в этом мягком и даже чуть растерянном человеке.
— Вот, — дон Родриго мрачно указал на корзину, полную фруктов, — возьми и жуй что-нибудь, заткни себе рот, пока я палку о твою спину не обломал.
— Родриго, да хоть как, мне и ребер моих не жалко, — досадливо продолжил управляющий. — Только он никогда не считал тебя братом наравне с Вильгельмом, и не будет такого никогда от этой неблагодарной семейки!
— Ты, прав, наверное, Алехандро, — дон Родриго провел рукой по лицу, прогоняя наваждение. — Но все равно «нет», понял?
Санчес кивнул. Когда дон Родриго говорит таким тоном, лучше не перечить. Ладно, что у нас там дальше, кроме вина и хлеба с ветчиной?
— Бретей. Двадцать тысяч за глаза хватит, — уверенно продолжил сеньор Санчес, в третий раз наклоняя над кубком кувшинчик с вином. И чуть не облился, вновь услышав «Нет!».
— Он личный враг его величества, и потому вели подготовить предписания для всех — брать только живым и беречь пуще себя!
— Бретей? — Санчес почти справился с волнением. — Этот мальчишка?! Да, знаю я, знаю про то, как он Тассиса обдурил, да не особо и дурил, вроде... Не будет Нассау, и он сдуется!
— Это «мальчишка» регент и выкормыш Хуана! — дон Родриго залпом глотнул вино из третьего по счету кубка, а Санчес даже головой не посмел мотнуть. Значит, Хуан без братца — «змея без жала», а Бретей — личный враг короля и «выкормыш». Интересно, кто убедил его величество в том, что у того такой враг появился?
Управляющий свои мысли сдержал при себе и заговорил, аккуратно подбирая слова, как через болото в Нидерландах пробирался.
— Хочешь, чтобы он свои дни закончил на костре?
Дон Родриго махнул рукой:
— Сперва дон Матео его к покаянию приведет, достойный случай для епископа!
Махнул небрежно и сказал небрежно. Слишком уж небрежно для всегда собранного кастильского дона.
— Дон Матео им восхищается, — с некоторым сомнением в голосе протянул управляющий. — Для него это…
— Думаешь, мой воспитанник не справится? — резко оборвал молочного брата первый министр, просто взметнулся с табурета. «И в кого это у нас принц Федерико такой резкий?»
— Да справится он, справится, — вздохнул Санчес, с тем же вздохом вручая своему господину изящную трость. — Только доставили. Э-э-э-э… а вот об табурет ею шарахать не надо! Об меня не обломается, а об табуретку запросто. А жалко… Смотри — вишневое дерево, золото, слоновая кость… А резьба какая!.. Хочешь от нее избавиться — Федерико лучше подари.
Дон Родриго озадачено сунул трость управляющему обратно.
— А Федерико тут причем? Он ею точно слуг колотить не станет. У него собачья плетка в кабинете валяется, вчера об нее споткнулся. Вот кто у него за порядком следит?
— А потому, что это будет собачья тросточка. Потому как собачья плетка у нашего дона Фадриго исключительно для «бестолочей», а не для собаки. Как начнут наши принцы с Кудряшкой играться, точно на зуб этому непутевому псу твою трость скормят! Тьфу! Вот как пролез только?!
Рыжий пёс, легкий на помине, услышав свое имя, решил, что уже можно покинуть укрытие, потребовать кусок ветчины, а заодно и злосчастную трость испытать.
— А насчет Бретея, — уже другим тоном, добавил управляющий. — Съезжу я, пожалуй, в Нидерланды, отвезу им ящик мушкетов, да горсть изумрудов. Гляну, гляну я на этого ученика Хуана. Может, овчинка выделки не стоит. Нарядили мальчишку в шелк и бархат, корону на голову нацепили — он и рад, как дурачок на сельской ярмарке.
Затем они еще несколько минут препирались, что не стоило бы Санчесу ехать на такое опасное предприятие, на что господин управляющий возразил, что в Нидерландах он торгует уже больше двух десятков лет, и его там каждая собака как торговца знает.
Кстати, о собаках! Ах ты!..
— Родриго, ну, вот что делаешь? Дети пса балуют и ты туда же! Плётку ему, а не ветчину! Ладно, ладно, пошутил я, Кудряшка… Не лезь обратно под кресло, сыру ещё возьми.
И благородный дон на пару с толстым сеньором озаботились единственно тем, как выманить рыжее недоразумение из его укрытия. О том, что можно позвать пару лакеев и просто передвинуть неудобную мебель, они не подумали.
Зато толстый сеньор с носом картошкой подумал, что не стоило бы расстраивать дона Матео необходимостью приводить к покаянию его «принца Фризии», а лучше по итогам своей миссии отправить Бретею контагии...
Эх, Родриго, все-таки хочешь ты досадить дону Хуану, показав, что твой воспитанник лучше. И от старшего брата ты тоже решил избавиться с гарантией… Ну, хорошо-хорошо, помогу…
Спустя три месяца Санчес сидел на прежнем табурете, держал в руках все тот же серебряный бокал, только вот на этот раз пил он, а не дон Родриго.
Первый министр терпеливо ждал отчет от осунувшегося и разом похудевшего молочного брата. Он более не подшучивал над ним, а, только увидев, молча выгнал всех из кабинета, достал кубок и силой усадил управляющего на табурет: «Пей».
— Мне просто очень жаль дона Матео…
На столе его высочества лежали занятные безделки: книжки с движущимися как будто картинками — щенок гоняется за бабочкой и любовные сцены — это должно будет позабавить юношей. Алехандро расстроен?
Но разве не радостно, что от неугомонного Нассау их, наконец, избавили? А что касается жестокой казни… Не беда, найдется другой повод очернить кальвинистов, да и восславить мученика, избавившего католический мир от отродья Преисподней, им никто не помешает.
— Он произнес речь, — заговорил управляющий. — Речь, которая воспламенила их сердца, но зажгла в них не огонь мести, а пламя любви Божьей. «Петля — простолюдину, пуля — солдату, меч — дворянину и ничего более», — так он говорил в их Генеральных Штатах, и голос его был услышан. Он умеет увлечь людей, Родриго, он проповедник, и может вести за собой. Я много ездил и много спрашивал, а потом увиделся с ним сам — Плантен не посмел отказать. Знаешь, он стоял около меня, как ты нынче — не дальше и взял у меня поглядеть те игрушки, что я заказал для наших донов. Ему очень понравился щенок и бабочка, Родриго. Понимаешь, он с таким сожалением вернул мне альбом. Я ведь был простым торговцем, а он принц, но ему и в голову не пришло забрать у меня то, что ему хотелось. Он не делает разницы между людьми — горожанин, солдат, принц. Он поступает…
Санчес замялся, подбирая слово:
— …по справедливости. Не перебивай! По той справедливости, которая меняет порядок вещей! Понимаешь, Родриго? Он провозглашает равенство всех, но разве это не противоречит идеям Платона?
Первый министр короля Испании молчал. О государственном устройстве не им было судить — все заведено испокон веков и будет так впредь. Да, можно чуть улучшить этот мир, если бы только эти жадные до власти и почестей фламандские принцы и сорвавшиеся с цепи их горожане могли оценить всю красоту гармонии государства Платона.
Но нет, им это недоступно! А раз так, нужно заставить их принять эту красоту и гармонию, подчиниться тем, кто самим Всевышним вознесен, чтобы править. Они привыкнут, — размышлял дон Родриго. Мои дети сумеют править достойно. И смогут стать опорой для инфанта и будущего короля. Впрочем, Алехандро говорит что-то ещё.
— Ты был прав, Родриго, ты был полностью прав — этот Бретей должен закончить на костре, только еще и покаяться перед этим.
Перед молочным братом можно было быть откровенным.
— Он строит государство Солона, Перикла и Клисфена, Родриго. Под сенью короны он создает республику равных!
— Тебя увлекли его идеи?
Санчес поставил кубок, помотал головой.
— Править должны достойнейшие! — объявил он. — Только потомки древних родов, доказавшие свое право править, при должном образовании и воспитании приведут этот мир к процветанию. Народ убог и темен, Родриго, он не достоин правления! Простонародье питается суевериями и нелепыми россказнями… Их мечта — набить брюхо. Им недоступны мысли о высоком — о покорении новых земель, развитии ремесел и просвещении. Они не станут тратить дни своей жизни на то, чтобы хотя бы научиться читать, писать и считать, если это время можно потратить на леность и праздность. Ты видел крестьянские праздники? Обжорство, похабные шутки, оскорбляющие сам образ Божий и свальный грех в конце… А горожане... за лишнюю монетку они готовы ловчить и жульничать, и утаивать свои доходы, лишь бы не платить налог на армию, а ведь ежели ты не будешь кормить свою армию — будешь кормить чужую. А Бретей считает их людьми! Он продвигает их, Родриго! Один из его полковников суконщик. Другой — разносчик. Третий — угольщик! Говорят, он отправил в школу дона Хуана крестьянина и намерен сделать из него судью. Он требует от Генеральных Штатов создавать школы даже в деревнях. Ты понимаешь, что это значит, Родриго?! Этих простецов много — слишком много! — и среди них есть довольно самородных вождей, которые подхватят идеи Бретея и будут разносить их дальше. Бретей — это мятеж, Бретей — это то, чего не должно быть! И пусть его идеи сгинут вместе с ним таким способом, чтобы другим неповадно было повторять его слова и дела! Дон Матео справится… Он найдет аргументы против его ереси…
— Справится, — эхом отозвался дон Родриго, найдя в речах Санчеса идеи, созвучные его собственным.
— А я закажу для него самое блистательное епископское облачение, — уже почти успокоившись, закончил управляющий первого министра.
Он получил, наконец, разрешение удалиться и отправился к себе, размышляя уже лишь о том, как блистательно будет выглядеть дон Матео в шитой золотом парче, унизанной жемчугом и драгоценными камнями.
А потом... Потом все в руках Всевышнего!
© Юлия Р. Белова, Екатерина Александрова
Бургундский цикл ЗДЕСЬ
Путеводитель по каналу. Часть 1: Исторические заметки, Музыка и танцы, Читая Дюма — а как там по истории?, Читая Дюма — почему они так поступили?, Повесть А. Говорова "Последние Каролинги"
Путеводитель по каналу. Часть 2: Книги, писатели, поэты и драматурги, О чтении, Читая Стругацких, Мифология... фэнтези... научная фантастика, США и Кеннеди, Мои художественные произведения, Отзывы на мои художественные произведения, Истории из жизни, Рукоделие, конструкторы и прочие развлечения, Фоторепортажи
Путеводитель по каналу. Часть 3: Видео, О кино, телевидении, сериалах и радио, Галереи
Подборки
Я на Автор.Тудей Регистрируйтесь, читайте, не забывайте ставить лайки и вносить книги в свои библиотеки
Моя библиография на Фантлабе Смотрите, голосуйте