Тамара едва отошла от автобусной остановки, как её нагнала Мария Никифоровна. Старая фельдшерица, вся в чёрном платке, шла торопливо, тяжело дыша после погони.
— Как дела, Тамарочка? Как съездила?
Тамара замедлила шаг. В руках у неё всё ещё дрожала справка о смерти дедушки — жёлтая бумажка, пахнувшая казённой пылью и чужим горем.
— Нормально съездила, — тихо ответила она. — Жаль только, что не успели помириться с дедушкой перед смертью.
Мария Никифоровна качнула головой, и её выцветшие глаза наполнились привычной жалостью.
— Ну, милая, я твоего деда только раз видела — с таким характером и захочешь, а не помиришься.
Тамара слабо улыбнулась. Да, дедушка был ещё тот человек. Хотя и отца её, сына деда, тоже никогда лёгким не назовёшь. А вот она какая-то не такая уродилась.
— Именно уродилась, — проговорила вслух. — А не родилась.
— Почему это? — удивилась фельдшерица.
— Ну не могут быть люди такими слабовольными, болезными. Всё как-то помирает...
Тамара снова вздохнула, и этот вздох, казалось, поднялся из самой глубины её измученной души. Дома ждал Гена — лежит без аппетита, бледный, жалуется на боли. Вроде всех врачей уже объехали, а помочь никто не может.
— Тут уже прощаться со мной начал. Тяжело это всё.
Мария Никифоровна фыркнула и остановилась посреди дороги.
— Слушай, Тамара, да что в твоём муже великого? Я бы сказала — великий симулянт!
— Гена действительно очень плохо себя чувствует! — возмутилась Тамара. — Не его же вина, что врачи не могут найти, чем он болен.
— Так врачи не могут ничего найти, потому что искать нечего! — Мария Никифоровна махнула рукой и свернула в переулок. — Ой, Тамара, ну разве можно быть такой наивной?
Тамара осталась одна на пустой дороге. Домой идти не хотелось. Она не планировала так рано вернуться и мужу сказала, что только вечером будет. Он тогда вздохнул так протяжно, будто душа из него выходила:
— Езжай, конечно, Томочка, я как-нибудь справлюсь. Я же всё понимаю — наследство на дороге не валяется.
— Гена, хочешь, я в другой день поеду, когда тебе немного получше будет?
— Нет, что ты, Томочка! Конечно, езжай. А то умру, а похоронить меня не на что будет. Я же всё понимаю.
И отвернулся к стене. Совсем недавно он был нормальным — на рыбалку любил ходить, пиво с мужиками попить. Правда, работать не особо хотел. Их дом чуть ли не самый неухоженный на улице, но все же — мужики есть мужики, лентяи это же факт.
Тамара пошла ещё медленнее, потом и вовсе свернула к речке и села на берегу. Осенняя трава была холодной и влажной, как её собственная душа.
«Почему в жизни всё так несправедливо?» — думала она, глядя на тёмную воду.
Гена раньше таким парнем был! Первый к ней подошёл, когда Тамара после ссоры с дедом приехала в деревню. Дед хотел, чтобы она пошла по его стопам, чтобы стала музыкантом. А Тамара, окончив музыкальное училище, положила перед дедушкой диплом, скрипку и сказала:
— Всё, больше я этот инструмент в руки не возьму.
Дед насупился:
— То есть как не возьмёшь? Это должно быть рядом с тобой всю твою жизнь!
— А я не хочу. Я хочу заниматься чем-то более земным.
— Земным? — дед рассвирепел не на шутку. — Может быть, хочешь коровам хвосты крутить?
— Да, лучше коровам хвосты крутить, чем тут на этой скрипке — пиликать-пиликать!
— А ну выметайся из дома! Езжай крутить коровам хвосты!
Тамара прекрасно понимала, что переборщила, но пути назад не было. Она собрала чемодан, села в электричку и приехала в эту деревню — просто увидела объявление, что сюда требуется заведующий клубом.
А через несколько месяцев познакомилась с Геной. Все деревенские парни какие-то грубые были, матерились, а Гена был совершенно другой. Он мечтал о том, чтобы покинуть деревню, и так восхищался Томой, что она просто растаяла.
Постепенно Тамара забывала и горячую воду в квартире, и парней, что устраивали потасовки за право нести её скрипку. Она купила корову. Правда, Гена предлагал лучше купить мотоцикл, но так как на корову заработала она, то и выбирала сама. Муж тогда, помнится, очень обиделся на неё, говорил, что ей плевать на него.
Сейчас, подумала Тамара, если бы мотоцикл помог, она бы всё продала, купила бы самый дорогущий, лишь бы Гена стал таким, как прежде.
Ей, конечно, было непонятно отношение Марии Никифоровны. Она же прекрасно видела, как её мужу плохо! И заболел Гена из-за неё, примерно месяца четыре-пять назад. Они тогда сильно поссорились, и обычно спокойная, выдержанная Тамара накричала на него так, что он от удивления сел.
А виной всему было то, что в дождь им на стол начала капать вода.
— Гена, что это? — спросила Тамара, подставляя под капель кастрюлю.
Муж хохотнул:
— Вода!
— Что смешного? Скоро крыша на голову рухнет, а ты ничего не делаешь!
— А что я могу сделать? Крышу перекрыть — столько денег надо, что с ума сойти. У тебя есть деньги?
Тамара начала закипать:
— А у тебя? Мужики с утра до ночи работают, лишь бы в дом побольше принести. А ты что?
— Да нет работы в деревне для меня! В навозе ковыряться я не собираюсь!
— О, посмотрите на него, какая неженка!
Генна подскочил с места:
— Вот ты какая на самом-то деле! Как все деревенские! А я-то повёлся, думал — вот она, городская, не такая глупая и вонючая, как все эти клуши!
— Я ухожу! — Генна схватил какую-то сумку и начал собирать свои вещи.
— И куда же? К матери?
Тамара тяжело вздохнула. Мать Гены была для неё больной темой. Анастасия Ивановна, когда у них бывала, ходила следом за ней и каждую секунду напоминала, что ничего-то она не умеет, что она должна быть благодарна, что её сыночек женился на ней, и всё в таком же духе.
Вот после того, как Гена вернулся, он и начал болеть...
Она вздохнула. Сиди не сиди, а домой идти нужно. Может быть, Гене там совсем плохо. Она поднялась и направилась огородами домой — так и ближе, и по деревне не нужно идти. Все в последнее время твердили ей об одном — что Генка придуривается. Тамара не хотела спорить. Они же не видят, как тяжело ему!
Вот только... Она хорошо помнила, что дверь закрывала и даже проверила, что заперто. А сейчас дом стоял нараспашку, и даже как будто голоса какие-то слышались. Неужели что-то случилось?
Она сделала шаг-другой и поняла, кто разговаривает. Это же её свекровь! Очень интересно, откуда она здесь? Обычно о том, что придёт, всегда сообщала заранее.
Захотелось сбежать, но любопытство оказалось сильнее. Из дома доносился голос Анастасии Ивановны:
— Бросила больного сыночка на произвол судьбы! И всё в таком духе. Эта дура хоть о чём-то догадывается?
Тамара замерла. Что-то подсказало ей, что разговор сейчас идёт именно о ней.
— Да нет, мам, она ж тупая как пробка! — послышался голос Гены, и в этом голосе не было ни малейшей слабости. — Голубцы, кстати, у тебя сегодня особенно удались!
Тамара тихо шагнула к окну и заглянула. На столе стояли тарелки с едой, и Гена, размахивая руками, поглощал голубцы, совершенно не будучи похожим на больного.
— Значит, так, — говорила свекровь, — когда она приедет, тебе должно быть вообще плохо. Не забудь, что очень грустишь из-за того, что есть возможность тебя вылечить, но нужно ехать в какой-нибудь санаторий, а там очень дорого. Ну прямо очень!
Генна засмеялся:
— Именно! Всё лечение стоит ровно столько, во сколько оценивается наследство!
— Гена, а если не получится? Если она упрётся?
— Мам, да ты что! Я же говорю — она глупая. Вообще делает всё, что я говорю.
— Ну хорошо бы. Ладно, сынок, давай мне тарелки. Поеду я — твоя идиотка меня здесь видеть не должна.
— Да, ну а я после сытного обеда подремлю часок.
Свекровь рассмеялась:
— Хороша у тебя жизнь, сынок!
— Ну не жалуюсь!
Тамара вся дрожала, прислонившись к стене дома. Свекровь на кухню заходить не стала, вышла из дома, закрыла дверь. Тома тихо опустилась прямо на землю. В голове стучало. Как же так?
В комнате муж включил телевизор. Звуки привели Тамару в себя. Она выскользнула из огорода и постучалась к соседке.
— Марья Николаевна, вы ещё не передумали корову покупать? Свою продаю.
— Ой, Томочка! Твоя молочница такая хорошая, наверное, дорого запросишь?
— Недорого, Мария Николаевна. Совсем недорого. Но сегодня нужно, чтобы её забрали. Я уезжаю. И курочек тоже — курочки в подарок.
Соседка кинулась в дом:
— Дед! Дед! Иди быстро, хлев готовь!
Тамара повернулась к дому. Теперь уже шла по улице, не огородами. Вошла и увидела Гену — он лежал на диване и, заметив её, тут же состроил страдальческое лицо.
— Томочка! — слабым голосом проговорил он. — Водички бы мне... Сходи попей, а то совсем плохо...
— Я же деньги с тебя за воду не требую, — ответила Тамара, доставая большой чемодан, с которым когда-то приехала.
Генна выпучил глаза, даже на локтях приподнялся:
— Тамара! Ты как разговариваешь? Это из-за тебя я тут лежу и ничего сделать не могу!
Тома рассмеялась:
— Нет, Геночка, это не из-за меня. Это ты из-за своей и матери своей хитрости и глупости лежишь. Посмотри на себя — здоровенный молодой мужик, а днями на диване валяешься. Что ты можешь? А ничего! Только вот лопать голубцы, которые матушка тебе тихо приносит. И всё! Самому тебе не скучно?
Генна сел на диване:
— Том, ты не так всё поняла!
— Я отлично всё поняла. Вечером уезжаю. Слава богу, есть где жить.
— В смысле — жить? А я?
— А ты женишься на дурочке, перевезёшь к себе свою маму, и вы будете жить-поживать и добра наживать.
— Том! Не сходи с ума! А мы же любим друг друга! И... — Генна был растерян. — Надо позвонить маме!
Всё шло не по придуманному сценарию, и он настолько обленился, что никак не мог сообразить, что же делать.
Тамара молча собирала вещи. Генна тупо следил за ней взглядом.
Через час пришла соседка, и когда Генна услышал, что Тамара и корову продаёт, бросился из дома. Тамара усмехнулась — видимо, к матери подался.
Дом опустел. В середине стола стоял таз, в него капала вода. Анастасия Ивановна посмотрела на потолок:
— Для начала неплохо было бы вспомнить, что ты мужик, и отремонтировать крышу.
— Мам! — воскликнул Генна так, как будто его сейчас кровно обидели.
— Чего — мам? Был бы мужиком — твоя баба не оставила бы тебя с носом.
— Это ты во всём виновата! Это ты такой дурацкий план придумала!
— То-то ж ты не придумал другой! Кишка тонка! Давай посмотрю.
Генна протянул ей листок. Сегодня пришло извещение — приглашение на развод. Через десять дней.
— Пока ещё ты её муж. Собирайся под марафет и езжай к ней. Скажи, что развода не дашь, что любишь и всё такое.
— А если не поверит?
— А ты сделай так, чтобы поверила.
Гена задумался. А что, может, и сработает! Тамарка хоть и красивая баба, но как-то на мужиков не поглядывала. Он был у неё единственный, и в этом Геннадий был уверен.
Он уже битый час бродил по двору многоэтажного старинного дома. Наблюдал за тем, кто выходит во двор, представлял, как он будет покуривать возле иномарки. Эх, какая жизнь настанет! В деревне о такой и мечтать нельзя.
Вот только Тамару он дома не застал. Звонил, звонил в дверь, пока соседка не вышла и не сказала, что она на работе.
«Точно ненормальная! — думал Генна. — Такое состояние отхватила и пошла на работу устраиваться! Нет чтобы жить в своё удовольствие!»
Генна уже проголодался и даже нервничать начал. Что это вообще такое — он тут голодный, холодный болтается!
И в этот момент у дома остановилась чёрная машина. Генна таких и не видел никогда. А потом открыл рот — из машины вышел какой-то мужик и помог выйти Тамаре.
«Так, а что за мужик? Что вообще происходит?»
Геннадий решительно двинулся к ним:
— Гена! Ты что тут делаешь? — Тома смотрела на него удивлённо.
Надо же — и косметика, и одежда... Вообще другой человек!
— Я к жене, вообще-то, приехал. А моя жена тут с какими-то хлыщами?
Тамара строго сказала:
— Во-первых, не с хлыщом, а с Михаилом, моим другом юности. А во-вторых, тебя-то какое дело, с кем я? Или ты не получил приглашение на развод?
— Получил, но развода я тебе не дам. Мы же любим друг друга! Поэтому я и приехал к тебе жить.
Гена понимал — слова его звучат как-то не очень убедительно, но он же их приготовил заранее!
Тамара улыбнулась, потом рассмеялась:
— Гена! Езжай домой, а не смеши народ! Как вообще после всего ты решился ехать сюда?
Тамара взяла под руку этого мужчину и пошла к подъезду. Генна было дёрнулся за ними, но мужик обернулся и таким взглядом на него посмотрел, что у Геннадия пропало всякое желание спорить. Он развернулся и пошёл из двора.
«Ну сейчас приедет, всё матери выскажет! Ничего нормального придумать не может — что ни план, то провал!»
А Тамара через полгода держала под руку того же самого Михаила, уже заходя в загс.