Второй шанс
Татьяна стояла перед зеркалом, поправляя воротник старенькой блузки. За спиной крутилась Марина — семилетний вихрь в розовом платьице.
— Мамочка, ну пожалуйста, возьми меня с собой! — канючила девочка, дёргая мать за рукав.
— Мариш, зачем? — вздохнула Татьяна. — Я там долго буду, а ты устанешь и будешь всем мешать.
Марина удивлённо округлила глаза:
— Мам, ну когда я кому-то мешала? Я же там со всеми дружу! Может, помогу тебе чем-нибудь... Мне так скучно, ну правда!
Татьяна понимала — дочке и правда скучно. Умная, сообразительная девочка, привыкшая к тому, что все дни расписаны по минутам, теперь просто бездельничала. Раньше были кружки, занятия... Сейчас остался только иностранный язык, да и то лишь потому, что заниматься с дочкой Таня могла сама.
— Хорошо, Мари, но ты должна мне пообещать, что не будешь путаться под ногами.
— Мам, ты говоришь со мной как с ребёнком! — возмутилась Марина.
Таня с трудом спрятала улыбку:
— Ну конечно, семь лет — это уже вполне взрослый человек.
Она не всегда жила в этой однушке на самой окраине города. Не всегда работала посудомойщицей в ресторане. Ещё два года назад жизнь была совершенно другой...
Как-то так получилось, что Татьяна влюбилась. А он был женат. Саша был принцем — настоящим, без всяких оговорок. Красивая машина, брутальная внешность, очень мужественный и понимающий. Познакомились они на выставке. Роман закрутился как вихрь.
Он был старше её на пятнадцать лет, но она вообще не замечала этого. Саша снял для неё большую квартиру. Ей хотелось немного большего — хотелось жить в его доме, просыпаться рядом по утрам, но она не торопила, не спрашивала, не настаивала. Видела, что он по-настоящему любит её, но что-то гнетёт её любимого. Она никогда не лезла в душу никому, потому что считала: если захочет — расскажет.
И он рассказал.
Посадил Таню перед собой, опустил глаза, прижался к её руке:
— Танюш, я безумно рад, что у нас будет малыш. Я хотел бы этого больше всего на свете. Но теперь я не могу скрывать... В общем, ты должна всё знать. Это будет только твоим решением — как быть дальше. И я приму любое. Просто перед тем, как я всё расскажу, хотел бы, чтобы ты знала: самое дорогое в этой жизни для меня — это ты. Я хочу, очень хочу всегда быть с тобой, но обстоятельства выше меня. Выслушай, попытайся понять...
Саша рассказал, что уже больше десяти лет женат. В первый год их совместной жизни они с молодой женой попали в аварию. И после этого у неё большие проблемы со здоровьем. За рулём был он. И хотя все говорили, что чудо, что вообще они остались живы, что нужно отдать должное Саше, жена всё равно обвиняла во всём его. Постоянно устраивала истерики, говорила, что ей придётся мучиться с ним всю жизнь, потому что такая, как она, никому не нужна. Она сумела поселить в нём огромное чувство вины.
Саша был из очень состоятельной семьи, с восемнадцати лет работал сам, вёл свою ветвь бизнеса. В общем, деньги в семье водились. Он был уверен: жена с ним только из-за них. Но бросить её не мог — он же виноват в том, что теперь она больна.
— Таня, я, к сожалению, не могу ничего поменять. Я дам тебе... вам всё. Всё, кроме фамилии.
Таня тогда весь вечер проплакала. Саша просто обнимал и ничего не говорил. А утром она сказала:
— Я тебя очень люблю. И без тебя не смогу.
Они оставили всё как есть. Родилась Марина, и Саша стал всё больше проводить времени с ними. Ему было очень тяжело уходить.
— Господи, как я хочу остаться с тобой... с дочкой, — шептал он.
Время шло. Мариночка подрастала. Она знала, что у папы всегда очень много работы, и поэтому он так редко бывает дома.
Всё сломалось и разрушилось в один момент. Причём так грязно, так некрасиво...
В свои пять лет Маришка уже была очень развитым ребёнком. Она посещала всякие кружки, и везде Мариночка делала успехи. Она даже принимала участие в конкурсах — пела, читала стихи, и не только на русском языке.
На одном из таких детских смотров на них налетела какая-то женщина. Она оскорбляла их, называла Таню «подстилкой за деньги», а Марину — «выродком», и множеством других слов. Матери, чьи дети имели меньше таланта, с удовольствием ей поддакивали. Да и на больную она вообще-то не похожа была. Получается, что Саша обманывал и её.
Женщина хотела разборок, хотела унижения Татьяны по полной программе. Как только они добрались до дома, у Маши началась истерика.
Таня не стала долго думать. Собрала свои и дочкины вещи и покинула квартиру.
Саша позвонил с вокзала:
— Я... я никогда тебя не прощу. Я бы выдержала сама, но моя дочь не будет выслушивать оскорбления твоей ненормальной, но зато вполне здоровой жены. Прощай. И будь добр — не ищи нас. Не хочу, чтобы у дочери была сломана психика.
Таня не стала ничего слушать. Просто выбросила симку. Новую купила уже в другом городе.
Сняв однокомнатную квартиру, Татьяна разместила везде, где только могла, объявления о том, что может переводить тексты любой сложности. А параллельно стала искать работу.
С работой оказалось сложнее. Марину она определила в детский сад, где, кстати, девочке очень понравилось. Сама же устроилась пока посудомойщицей в ресторан. Поработав, поняла, что пока побудет здесь. А что — удобно! Работа в две смены, но сменщица могла только вечером, а Тане очень удобно было с утра, пока Маришка в садике.
Только вот этим летом садик закончился, а осенью Мари пойдёт в школу. И приходилось ей сидеть дома, пока мама на работе. Вечерами тоже особо много времени не было на общение — в последнее время переводов становилось всё больше.
Таня всё чаще думала, что к школе оставит работу посудомойщицей и будет только переводами заниматься. Да, будет сложнее, но она понимала: дети рано или поздно узнают о том, что мама Марины — посудомойщица. А они бывают очень злыми иногда.
Когда были будние дни и посетителей в ресторане немного, она брала Марину с собой. Начальник не ругался — видел, что девочка воспитанная и ведёт себя хорошо. С остальными Марина вообще подружилась.
— Ладно, собирайся! Но смотри, чтобы всё было хорошо!
Марина подпрыгнула от радости и побежала собираться.
День был будний. С утра вообще не было никого в ресторане. К обеду приехали какие-то бизнесмены — видимо, встреча была деловая, потому что они заняли самый большой стол, заказали кофе и углубились в бумаги.
Марине заняться было нечем, и она тихонько прошла к сцене, там уселась на стул возле рояля, положила перед собой книжку. Не читалось, потому что её очень увлекло то, что говорили мужчины. Говорили на французском. А говорили о том, что нужно запутать, заговорить тех, кто прилетел на встречу, чтобы побыстрее подписали договор. В договоре были ночью внесены изменения, о которых русские не знали.
Марина подумала, что сейчас иностранцы хотят обмануть мужчин. Она ещё не понимала, что во всём дело только в деньгах, но чувство справедливости было развито хорошо.
Она встала, прошлась. Один из русских — пожилой мужчина — ей понравился. У него были добрые глаза. Должно быть, как у дедушки.
Когда девочка была совсем близко от стола, переводчик подтолкнул бумаги к мужчине, и он взялся за ручку. Марине так хотелось его спасти! Она толкнула переводчика под локоть, и чашка кофе, стоявшая у него под рукой, выплеснулась как раз на бумаги.
Он закричал, французы тоже накинулись:
— Как могут взрослые так обманывать друг друга?! — громко сказала Марина.
Мужчины смущённо замолчали. Марина видела, что к ним бежит директор ресторана, следом — бледная мама. И девочка поспешила сказать тому самому мужчине, который был похож на идеального дедушку:
— На странице одиннадцать — изменения, о которых вы не знаете!
Таня схватила её за руку:
— Марин, ты что натворила?! С ума сошла?!
Дочь упрямо смотрела на того мужчину. А он схватил бумаги и начал что-то просматривать.
Хозяин ресторана бросился к нему извиняться, но мужчина поднял руку, призывая его замолчать.
Таня схватила дочь за руку и потащила в подсобку:
— Мариш, ну как ты могла?! Мы же столько раз с тобой обсуждали... Вот теперь меня уволят! И что мы будем делать?
Марина упрямо сопела, потом сказала:
— Ну мам... Они хотели обмануть хорошего дядю!
— Мариш, они взрослые, разберутся сами! А ты — ребёнок, нельзя вмешиваться!
Тем временем в зале страсти разгорались. Мужчины спорили, хозяин ресторана пытался всех успокоить, но у него плохо выходило.
Администратор подошла к Татьяне:
— Ты же доделала все свои дела? Да иди домой — не надо вам под горячую руку боссу попадаться. Он вспыльчивый.
Дома они молчали. А Таня всё думала: за что она соберёт дочь в школу, если сейчас её уволят? Переводы, конечно, были, но их ещё не хватало.
Вечером, когда они уже ложились спать, в дверь позвонили.
«Кто бы это мог быть?» — подумала Татьяна, посмотрела в глазок и вздохнула. Увидела хозяина ресторана.
Открыла дверь, отступила в квартиру:
— Здравствуйте.
— Таня, я не один.
Следом за ним вошёл тот самый мужчина, которого Марина называла идеальным дедушкой. Потом ещё кто-то за ним.
— Танечка, мы — с благодарностью! Не пугайтесь! Ваша девочка... Она просто чудо! Спасла нас от полностью провального проекта с мошенниками!
В прихожую влетела довольная дочь. Мужчина присел, вручил ей огромную куклу:
— Мы бы не отказались от кофе.
Таня немного ошарашенно произнесла:
— Ой, простите, конечно! Проходите!
Мужчина обернулся:
— Саня, ты где там потерялся? Торт вообще-то у тебя!
— Появился торт! — и потом в квартиру шагнул мужчина. Он с кем-то разговаривал по телефону и только-только убрал телефон от уха.
Таня вздрогнула, будто током ударило. Голос... Этот голос... Мужчина обернулся к ней...
— Саша! — прошептала она.
А это был именно он. Он выронил торт, подхватил на руки Марину и зарылся носом в её волосы:
— Маришка моя! Маришка!
Таня прислонилась к стене — ноги не держали.
Мужчина хмуро посмотрел на неё:
— Чувствую, кофе сегодня мы не попьём... Значит, вы та самая Татьяна, у которой мой сын потерял совесть? Я не знал, не думал, что наша встреча произойдёт вот так... Но был уверен, что когда-нибудь мы обязательно встретимся.
Мужчина протянул руку:
— Александр Семёнович.
Хозяин ресторана уехал. А Таня, Саша, Марина и Александр Семёнович сели за стол.
— Ну, кто начнёт? — спросил Александр Семёнович.
Таня пожала плечами:
— А что начинать-то? Ко мне какие-то вопросы?
— Александр Семёнович усмехнулся:
— Молодец! Вопросы всё-таки к Сашке. Но и его понять можно. Нельзя понять только одного: почему у меня есть такая замечательная внучка, с которой я не могу общаться?
— А я понятия не имела, что вам этого хочется! Думала, что о нас никто не знает!
— А никто и не знал, — кашлянул Саша. — Пап, давай я сам...
После того как я прочёл твою записку, я даже на секунду подумал, что ты играешь, давишь на меня таким образом. Но потом отбросил это. Я слишком хорошо тебя знал — ты никогда бы так не сделала.
Жена всё так же еле ходила, а то и вообще весь день лежала. И тогда я обратился к организаторам того конкурса. У них, к моему счастью, оказалась видеозапись. Когда я увидел, как ведёт себя моя жена, у меня возникли вопросы к докторам. В общем, мы долго разбирали этот клубок. Она платила всем — моими деньгами! — за то, чтобы продолжать пользоваться ими.
Да, я мог бы тебя найти, мог бы... Но не стал. Мне было так стыдно. А ещё я был уверен, что ты меня ненавидишь. Вот собственно и всё.
За столом повисла тишина. Её разрезал голос Марины:
— Пап, ты же теперь никуда не уедешь? Ни на какие полюса и не будешь спасать белых медведей?
Александр Семёнович хмыкнул:
— Я бы на твоём месте, Танечка, устроил ему таких медведей!
Саша встал, подошёл к Татьяне:
— Скажи... у тебя кто-то есть? Если да — не буду мешать. Только разреши общаться с Маришкой.
Таня с вызовом посмотрела на него:
— А если нет?
— А если нет, то я попытаюсь... попытаюсь тебя завоевать. По-настоящему. Как положено.
Полгода спустя они сыграли свадьбу.