Художник и куратор Светлана Чепрова (Фотон Света) — в интервью пресс-службе «Ростовского кремля» о том, как рождаются выставки, зачем куратору пауза и почему традиция — это всегда живое.
Интуиция как метод
Ростовский кремль: Вы много говорили про интуицию. Можно ли сказать, что искусство — это не столько продукт воли, сколько способ быть честным с собой?
Светлана Чепрова: Думаю, да. Особенно когда ты работаешь с вещами на грани, когда ищешь способ проговорить то, что не проговаривается. Интуиция — это тот самый проводник, который может провести тебя по нехоженой тропе. Бывает, делаешь выставку, есть готовый план экспозиции, идея. А чутьё подсказывает, что нужно поступить иначе — иногда что-то изменить, а порой и вовсе отбросить. Это тоже часть творческого процесса, в котором рождаются новые смыслы, прорастающие через тебя.
Традиция — не экспонат
РК: 5 июня в Ростовском кремле открылась выставка «Русская традиция». А как вы работаете с темой традиции? В последнее время к ней часто обращаются — но звучит ли она для вас как нечто живое?
СЧ: Все проекты, с которыми я работаю, так или иначе переосмысляют наши культурные традиции и идентичность. Но главный вопрос — как вдохнуть жизнь в традицию сегодня? Ответ, на мой взгляд, заключается в самом подходе к культурному наследию. Я убеждена: идея сохранения традиции в неизменном виде убивает её. Потому что настоящая традиция — это не музейный экспонат и не неприкосновенный багаж. Это рассказ о том, что существует нечто ценное, и это ценное передаётся от поколения к поколению, сохраняя при этом свою функциональность и востребованность. Поэтому так важна адаптация традиций к современным условиям — когда художники, архитекторы и дизайнеры заимствуют элементы прошлого, переосмысливая и внедряя их в новый контекст. Новые формы искусства могут и должны рождаться с использованием новейших технологий и способов коммуникации.
«Мы привыкли думать, что больше — значит лучше, и перестали замечать, что в тишине может быть сосредоточено гораздо больше»
Сейчас у нас проходит всероссийская выставка «Русский стиль: Сталь». Я вместе с кураторами предложила художникам поработать с настоящими стальными плитами от бронежилетов — вдумчиво и серьёзно, с осознанием исторического контекста, свидетелями которого мы все являемся. Это постижение истории через материал. И вдруг сами собой стали появляться христианские образы, отсылки к народному искусству, каллиграфия, пословицы и поговорки. Это не было ни заказом, ни заданием. Это внутреннее движение современных художников к традиции, которая по-прежнему говорит с нами — через образы и символы.
Искусство — это диалог
РК: Что вам кажется важным сегодня в профессии куратора?
СЧ: Куратор сегодня — не просто специалист, который организует и презентует экспозицию. Это проводник, доносящий определённые смыслы с определённой интонацией, в определённом месте и времени. Если бы меня спросили, какую выставку я хотела бы сделать сейчас, я бы ответила: выставку с паузами и пространством тишины. Мне кажется, сегодня особенно важно помнить о ценности пустоты. Мы привыкли думать, что больше — значит лучше, и перестали замечать, что в тишине может быть сосредоточено гораздо больше. Я не говорю о противопоставлении количества и качества. Я о внимании. О том, чтобы дать идеям и вещам возможность дышать. Иногда это означает — дать зрителю побыть наедине с собой. Мы слишком много говорим, слишком хотим сказать, но подлинные смыслы часто рождаются в молчании.
РК: Это похоже на литургию?
СЧ: Да, если говорить о структуре. Литургия строится не только на слове, но и на паузах. Здесь возникает понятие молчания как способа познания. В молчании — и молитва, и рост, и правда. А потом, уже после тишины, приходят правильные, подлинные вопросы. Иногда кажется, что мы существуем, пока продолжаем их задавать. Пока ищем. Пока развиваемся. Наверное, в этом и есть суть искусства — быть особой формой поиска.
Искусство во времени
РК: Как вы воспринимаете искусство, созданное в контексте текущих исторических событий?
СЧ: Мы всегда находимся внутри каких-то исторических обстоятельств. Просто сейчас чувство сопричастности особенно обострилось. И современное искусство это отражает. Иногда оно не даёт ответов, а просто зеркалит. Иногда — провоцирует вопрос. С началом СВО это стало особенно заметно. Художник снова и снова спрашивает: кто мы? В какой точке находимся? Что с нами происходит?
РК: Кажется, сегодня искусство становится способом самоопределения.
СЧ: Да, безусловно. Оно помогает выразить собственную индивидуальность, нащупать путь. Но важно не только что ты показываешь, но и как. Пространство, ритм, паузы между работами — всё это тоже высказывание. Иногда лучше оставить пустоту, чем повесить ещё одну работу.
РК: А зритель сегодня другой?
СЧ: Конечно. Он активный. Он считывает, задаёт вопросы, ищет. И ты, как куратор, должен быть готов к диалогу — с определённой интонацией. Мне кажется, именно поиск этой интонации и есть ключ.
«Молчание — как форма зрелости. Мы взрослеем, когда учимся молчать. И начинаем слышать действительно важное»
Универсальный язык
РК: А вы сами когда почувствовали, что искусство работает?
СЧ: Недавно я участвовала в первой международной научно-религиозной конференции в Сириусе. В одном пространстве собрались представители церкви, науки, искусства. Я волновалась: сможем ли мы найти общий язык? Но всё получилось. Люди слушали друг друга, спорили, делились. Это был настоящий разговор — о правде, о том, как она проявляется в науке, искусстве, религии. Я привезла выставку проекта «После Иконы», который занимается инвентаризацией современного христианского искусства. И отклик был живой, подлинный. Кто-то благодарил, кто-то спорил, кто-то задавал вопросы. А в финале звучала фраза: «Нам нужно больше искусства». Потому что искусство — универсальный язык. Один из самых мощных инструментов общения.
Молитва как музыка времени
РК: Если бы вы выбирали саундтрек к последним трём годам, что бы это было?
СЧ: Молитва. Без сомнений. Как форма внутреннего усилия. Это и есть моя музыка времени. Иногда — как слова, которые не произносятся. Или произносятся в тишине. Это то, что звучит, когда вокруг не звучит больше ничего.
РК: И всё же — что дальше?
СЧ: Думаю, нас ждут выставки с меньшим количеством слов и ещё более тщательным отбором. С большим количеством молчания. С кураторами, умеющими слышать и вести диалог с точной интонацией. С выставками, которые задают верные вопросы. Возможно, это и есть взросление культуры. Молчание — как форма зрелости. Мы взрослеем, когда учимся молчать. И начинаем слышать действительно важное.
