Муж, Иван, сидел у больничной койки, сжимая холодную руку жены. Лена, его Лена, уже третий месяц была «овощем» — так жестоко называли её состояние врачи. Кома, аппараты, тишина, прерываемая лишь писком мониторов. Иван приходил каждый день, говорил с ней, надеялся на чудо, но в глубине души понимал: надежды тают.
— Доктор, хватит, — сказал он однажды, стоя в кабинете заведующего реанимацией. — Она не вернётся. Это не жизнь, это мучение. Отключите её.
Врач, пожилой мужчина с усталыми глазами, покачал головой:
— Иван Сергеевич, я понимаю ваше горе, но решение непростое. Мы обязаны поддерживать жизнь, пока есть хоть малейший шанс. И юридически…
— Какой шанс?! — голос Ивана сорвался. — Она не дышит сама! Это не она, это… машина! Я знаю её, она бы не хотела так.
Врач вздохнул, пообещал обсудить с коллегами, но Иван знал: это формальность. Он вернулся в палату, посмотрел на неподвижное лицо Лены, на её грудь, что поднималась только благодаря аппарату. «Прости, родная», — прошептал он, чувствуя, как сердце разрывается.
На следующий день Лена исчезла. Иван вошёл в палату, но кровать была пуста. Аппараты молчали, простыни аккуратно заправлены. Он замер, не веря глазам.
— Где она?! — крикнул он, ворвавшись к дежурной медсестре.
— Не знаю… — растерянно ответила та. — Я только заступила. Никто не входил, не выходил. Камеры проверяем.
Иван обежал больницу, требовал ответов. Главврач, бледный, мямлил про сбой в системе наблюдения. Полиция приехала, но следов не нашло. Ни тела, ни записей, ни свидетелей. Лена словно растворилась.
Ночью Ивану приснился сон. Лена стояла у окна их старой квартиры, улыбалась, как раньше. «Я свободна, Ваня», — сказала она и исчезла. Он проснулся в слезах, но с странным облегчением. Может, кто-то услышал его мольбы? Может, кто-то дал ей уйти?
Прошёл месяц. Полиция закрыла дело. Иван не искал ответов. Он только поставил свечку в церкви и шепнул: «Спи спокойно, моя Лена».
Прошёл год. Иван пытался жить дальше, но пустота в груди не отпускала. Он продал их с Леной квартиру — слишком много воспоминаний — и переехал в маленький домик на окраине города. Работал механиком, чинил машины, молчал. Люди замечали, что он стал тенью самого себя, но никто не лез с расспросами.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, Иван заметил конверт в почтовом ящике. Без адреса, без имени, только его фамилия — «Серову». Внутри лежала фотография: Лена, живая, улыбающаяся, в незнакомом саду. На обороте — надпись: «Она в порядке. Не ищи». Почерк чужой, резкий, но от вида её лица у Ивана задрожали руки. Он не спал всю ночь, разглядывая снимок. Это была она, его Лена, но как? Где?
Утром он поехал в полицию. Детектив, тот же, что вёл дело год назад, только пожал плечами:
— Иван Сергеевич, это может быть фальшивка. Кто-то играет с вами. Или фотошоп, или старая фотография. Мы проверим, но… не надейтесь.
Иван не надеялся. Он чувствовал, что правда где-то рядом, но ускользает, как тень. Он начал искать сам. Обзвонил больницы, морги, даже частных детективов нанял. Ничего. Только слухи: кто-то видел женщину, похожую на Лену, в соседнем городе, но она исчезала, стоило кому-то приблизиться.
Однажды ночью ему позвонили. Голос, искажённый, низкий, произнёс:
— Хватит копать, Серов. Она жива, но не твоя. Забудь.
— Кто вы? Где она?! — крикнул Иван, но трубку повесили.
Он не остановился. Через знакомых в больнице он раздобыл старые записи с камер, которые якобы «не работали» в ночь исчезновения Лены. На одном кадре, в тёмном углу коридора, мелькнула фигура в медицинском халате, толкающая каталку. Лица не видно, но каталка была пуста. Или не пуста? Иван увеличил изображение — на простыне проступал слабый силуэт, похожий на Лену.
Он поехал к врачу, тому самому заведующему реанимацией. Доктор, увидев Ивана, побледнел.
— Я ничего не знаю, — пробормотал он, но глаза выдавали страх.
— Кто забрал её? — Иван схватил его за воротник. — Куда?!
— Я не могу… Они… они заставили, — выдавил врач. — Люди с деньгами. Сказали, что спасут её. Экспериментальная клиника, за границей. Я не знаю, где! Клянусь!
Иван отпустил его, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Экспериментальная клиника? Спасли? Или использовали? Он вернулся домой, достал фотографию Лены из конверта. Её улыбка казалась теперь не радостной, а тревожной. «Я найду тебя», — прошептал он, сжимая снимок.
На следующий день он купил билет в Европу, туда, где слухи и ниточки вели к закрытым медицинским центрам. Он не знал, что ждёт впереди, но знал одно: Лена жива. И он не остановится, пока не узнает правду.
Иван приземлился в Цюрихе. Слухи, обрывочные данные из даркнета и намёки врача указывали на Швейцарию — страну, где процветали частные клиники, скрытые от любопытных глаз. В кармане у него был только адрес, добытый через старого знакомого хакера: некий центр «Эдельвейс» в Альпах, о котором почти ничего не знали даже в медицинских кругах. Официально он занимался «реабилитацией сложных пациентов», но слухи говорили о чём-то большем — экспериментах, граничащих с фантастикой.
Иван арендовал машину и поехал в горы. Дорога вилась среди заснеженных пиков, и чем выше он поднимался, тем сильнее росло чувство, что он лезет в пасть зверя. Клиника оказалась небольшим современным зданием, больше похожим на дорогой санаторий, чем на больницу. Стеклянные фасады, охрана у ворот, камеры повсюду. Иван припарковался неподалёку, наблюдая. Просто так не войти.
Он ждал до ночи. Когда смена охраны сменилась, он заметил, как грузовик с медицинскими поставками въехал на территорию. Иван, недолго думая, пробрался к заднему входу, спрятавшись среди ящиков. Внутри клиника была стерильной, почти нереальной: белые стены, мягкий свет, тишина. Он двинулся по коридору, избегая камер, пока не наткнулся на запертую дверь с табличкой «Зона ограниченного доступа».
Замок поддался отвёртке, которую Иван всегда носил с собой. За дверью оказался длинный коридор, ведущий к лифту. Он спустился на нижний уровень. Там, в полумраке, стояли ряды капсул, похожих на саркофаги. В каждой — человек, подключённый к проводам и трубкам. Сердце Ивана заколотилось. Он начал проверять лица, одно за другим. И вот, в третьем ряду, он увидел её. Лена. Глаза закрыты, но грудь слегка поднималась — она дышала сама.
— Лена… — прошептал он, коснувшись стекла. Её лицо было спокойным, почти живым. Он попытался открыть капсулу, но экран рядом замигал красным: «Протокол активен. Несанкционированный доступ».
Внезапно за спиной раздались шаги. Иван обернулся — двое в чёрной форме, с оружием.
— Назови себя, — холодно сказал один.
Иван поднял руки, но его мозг лихорадочно искал выход. — Я её муж. Где я? Что вы с ней делаете?
Охранники переглянулись. Тот, что постарше, ответил:
— Ты не должен быть здесь. Это не твоя забота.
— Она моя жена! — рявкнул Иван, шагнув вперёд. Младший охранник наставил на него ствол, но старший остановил его.
— Уведи его. Доктор решит.
Ивана затащили в кабинет, где ждал человек в белом халате — женщина лет пятидесяти, с холодным взглядом. На бейдже значилось: «Доктор Хельга Вайс».
— Иван Серов, — начала она, не глядя в бумаги. — Вы упрямы. Это ваша беда.
— Что вы сделали с Леной? — Иван сжал кулаки.
— Мы спасли её, — ответила Вайс. — Ваша жена была безнадёжна, но наш проект… он даёт второй шанс. Новая технология, нейронная регенерация. Она в процессе восстановления. Но её сознание… оно не совсем её.
— Что это значит? — Иван чувствовал, как кровь стынет в жилах.
— Мы сохраняем тело, разум, но… перестраиваем. Она станет лучше, чем была. Но для вас она потеряна. Забудьте её.
Иван рванулся к доктору, но охранники скрутили его. Вайс махнула рукой:
— Уведите. И обеспечьте, чтобы он не вернулся.
Его выбросили за ворота, избитого, но живого. В голове крутились слова Вайс: «Не совсем её». Он не знал, что они сделали с Леной, но знал одно — он вернётся. С помощью, с оружием, с чем угодно. Он вытащит её. Или то, что от неё осталось.
