— Игорь Петрович, к вам посетитель, — секретарша осторожно выглядывает в кабинет. — Из нотариальной конторы.
Игорь нехотя отрывается от экрана, нахмуривается — удивлён. Нотариус? К нему, на работу? Такого за все тридцать лет инженером-конструктором с ним ещё не случалось.
В приёмную заходит молоденькая девушка с папкой, представляется тихо, но уверенно:
— Елена Викторовна, помощник нотариуса. Вы Игорь Петрович Соколов?
— Да, а в чём дело?
— Видите ли, у нас довольно необычная ситуация... Умер Михаил Степанович Воробьёв. По завещанию вы становитесь владельцем его мастерской — и всего имущества.
Игорь медленно моргает. Всё ещё не понимает:
— Простите, кто умер?
— Михаил Степанович Воробьёв. Столяр. Жил на Пролетарской улице...
— Я не знаю такого человека, — мотает головой Игорь. — Наверняка ошибка.
Девушка достаёт из папки завещание, показывает:
— Тут, чёрным по белому: «Всё моё имущество завещаю Игорю Петровичу Соколову, проживающему по адресу...», — называет точно его адрес.
— Но я же правда не знаю никакого Воробьёва...
— Может быть, вы просто когда-то ему помогали? Или ваши родители были знакомы?
Игорь только устало пожимает плечами. Уже вечером, дома, он рассказывает об этом жене — Свете, всё ещё с озвученной на лице растерянностью.
— Миша Воробьёв... — повторяет Света задумчиво. — А сколько ему было лет?
— Семьдесят три.
— Игорёк, а помнишь того дедушку из твоих детских рассказов? Который тебе игрушки чинил?
— Какого дедушку? — искренне недоумевает Игорь.
— Ну ты же рассказывал! Когда с мамой в коммуналке жили — соседи кругом чужие, а этот дедушка всегда подходил, игрушки тебе чинил… Ты ведь потом даже говорил: из-за него инженерией увлёкся, любил всё разбирать и собирать.
Игорь вдруг замолкает. Из глубины памяти начинают медленно всплывать воспоминания… Коммуналка на Пролетарской. Мама вечно на работе, он дома один. Сломанная машинка, слёзы навзрыд, и вдруг — осторожный голос из соседней комнаты:
— Мальчик, а что у тебя случилось?
На следующий день Игорь, сомневаясь, едет по указанному адресу. Пролетарская, 15 — как раз тот дом, где прошло всё его детство. Поднимается на второй этаж, подходит к нужной двери. Ключи ему выдала нотариус.
Вставляет в замок, открывает — и будто в параллельную реальность попадает. Большая часть однокомнатной квартиры отдана под мастерскую. По стенам стеллажи с инструментами, в углу — верстак под лампой, по всей квартире стоит запах дерева и лака. На полках — десятки деревянных игрушек: машинки, самолётики, кораблики... Всё сделано руками, с любовью.
На столе аккуратно сложенные тетради. Игорь берёт первую с верха, открывает:
«15 мая 1987 года. Сегодня помог соседскому мальчику починить машинку. Игорь зовут. Способный парень, руки золотые. Мать одна, отца нет. Жалко пацана — видно, к технике тянется, а никто не поддержит».
«22 мая 1987 года. Игорь снова пришёл, сломанный конструктор принёс. Объяснил ему принципы соединения деталей, показал — глаза у него светятся! Видно, правда интересно».
«3 июня 1987 года. Игорь сказал, хочет инженером стать. Умный мальчишка. Дал ему старые чертежи — пусть учится читать технические рисунки».
Игорь листает дальше… и с каждой записью перед ним раскрывается его же жизнь, только взглядом соседа. Как поступал в институт, как женился, как дочку вёл во двор гулять…
«12 сентября 2010 года. Повстречал Игоря с дочкой, уже подросла, лет пять ей. Игорь теперь инженер — как мечтал. На душе радостно: не зря мальчишке помог».
«20 декабря 2018 года. Игорь перевёз семью в новую квартиру. Видно, хорошо живёт. А я всё на Пролетарской, ничего, не жалуюсь. Был у меня смысл, была задача — помочь человеку встать на ноги. Считаю, справился».
Игорь садится в устаревшее, обшарпанное кресло. Прикрывает глаза.
Как же он смог забыть? Того самого дедушку Мишу, что чинил игрушки, показывал, как всё это работает, дарил крохотные деревянные машинки…
Звонок. Телефон зазвенел неожиданно — привычный будничный шум, перебитый чужим голосом:
— Игорь Петрович? Это Анатолий, я сосед Михаила Степановича. Слышал, вы теперь его мастерской заведуете.
— Ну, как бы да... Только я сам пока не решил, что с ней делать…
— Понимаете, он меня просил — если вдруг что случится — чтобы мастерская осталась жить. Тут во дворе детворы полно, он им игрушки клеил, велосипеды чинил. Любили они его. Очень.
— А детей много к нему бегало?
— Да почти каждый день кто-нибудь да заглянет. Особенно вот Петька из соседнего подъезда — он и вовсе ни на шаг не отходил. У мальца отца нет, мать на работе… Прям как вы когда-то...
Вечером Игорь рассказывает Свете о дневниках:
— Представляешь, он ведь реально всю мою жизнь записывал! Волновался за меня, радовался, что у меня получилось...
— И что ты теперь с мастерской собираешься делать?
— Знаешь, Светка… По выходным, пожалуй, буду приходить. Хочу попробовать продолжить его дело.
— Ты серьёзно? У тебя и так работы выше крыши…
— А мне самому ведь интересно! Вспомни, как я когда-то в институтский авиакружок записался — всё тянуло мастерить. Только времени всегда не хватало...
Проходит неделя: Игорь наводит порядок в мастерской, раскладывает инструменты, протирает верстак. И вот — субботнее утро, и в дверь нерешительно стучат.
— Дядя Миша дома? — на пороге мальчишка, худенький, лет восьми.
— Дядя Миша... умер, — тихо отвечает Игорь. — А ты кто?
— Петя. А вы кто?
— Игорь. Теперь я здесь, игрушки чинить буду — как дядя Миша. Что принёс?
Петя раскладывает перед ним железную дорогу:
— Поезд не едет…
Игорь оценивает проблему: всё просто, соскочила шестерёнка. Через пять минут — и поезд снова бодро мчится по рельсам.
— Дядя Игорь, а вы будете каждую субботу приходить? — неуверенно спрашивает Петя.
— Буду стараться, — усмехается Игорь.
Ещё месяц — и у него уже очередь из дворовой ребятни. Кто велик притащит, кто игрушечный кран — а кто просто так заходит, поглазеть, как «дядя Игорь мастерит».
— Дядь Игорь, а научите меня тоже! — робко просит ещё один мальчишка.
— А что хочешь делать?
— Самолётик! Чтобы как настоящий!
Игорь довольно улыбается, ищет нужный чертёж:
— Как самолёт устроен — давай разбираться вместе...
Скоро мастерская напоминает настоящий мини-кружок юных техников. Шум, смех, какие-то заготовки, бумажные и деревянные модели мигрируют из рук в руки. Всё больше детей приходят — кто за помощью, кто просто поучиться.
— Пап, ты совсем изменился, — как-то говорит Настя, дочка Игоря. — Глаза горят, будто опять в двадцать!
— Настюха, знаешь, что я понял? Дедушка Миша мне ведь не просто мастерскую оставил… Он мне смысл подарил. Долг — если хочешь.
— Какой долг?
— Да он помог мне вырасти. А теперь моя очередь — делиться тем, что умею, с другими.
В день годовщины Михаила Степановича Игорь приносит в мастерскую цветы. Оставляет букет на подоконнике, тихо шепчет:
— Спасибо вам, дедушка Миша. За веру. За то, что научили мечтать — и идти к мечте.
Во дворе мечутся дети. Вот Петька с улыбкой запускает самодельный планер: гулко машет руками, а планер плавно пикирует в траву.
— Получилось! — радостно орёт мальчишка. — Дядя Игорь, получилось!
Игорь смотрит и улыбается. Круг замкнулся. Всё принято — мастерская теперь не просто по праву бумаги, а по-настоящему перешла к нему. И теперь она будет жить — в этих детях, в их руках, в их надежде и удивлении перед новым.
Потому что настоящее наследство — оно не в документах, не в рублях и даже не в вещах. Оно — в умении передавать дальше чью-то доброту, живую, настоящую... Как эстафетную палочку — из рук в руки, из сердца в сердце.