Тот вечер запомнился мне до мельчайших деталей. Я сидела на кухне, склонившись над журналом "Домашний очаг", который мой муж Дмитрий презрительно называл "женскими сказками". Ветер стучал мокрыми ветвями сирени в окно, а я перечитывала совет, выделенный розовой рамочкой: "Если муж не чистит обувь, начистите только один ботинок. Контраст заставит его привести в порядок второй".
Сквозь приоткрытую дверь в прихожую я видела его ботинки — добротные, кожаные, но покрытые коркой уличной грязи. Они стояли криво, как будто устало сползли с ног своего хозяина. Я вспомнила, как сегодня утром соседка Лидия Ивановна, встретив нас в подъезде, брезгливо посмотрела именно на них, а потом на мои начищенные туфли.
— Опять не почистил? — спросила я Дмитрия, когда он, сняв галстук, развалился на диване с газетой.
— Что? — он даже не поднял глаз.
— Ботинки. Они в грязи по самую шнуровку.
— Ну и что? — он перевернул страницу. — Завтра же снова испачкаются.
Я сжала журнал в руках. Два года замужества, и каждый раз одно и то же. Его равнодушие к обуви раздражало меня всё больше. Как будто эти грязные ботинки были символом чего-то большего — его невнимательности, его привычки оставлять дела наполовину сделанными.
— Ты же директор фирмы, — попробовала я ещё раз. — Люди обращают внимание на такие вещи.
— Люди слишком заняты, чтобы разглядывать мои ботинки, — отрезал он и уткнулся в телевизор.
В кухне пахло тушёной капустой. Я поставила кастрюлю в раковину, и вода с шипом побежала по засохшим брызгам жира. В этот момент я и приняла решение.
Ночью, когда Дмитрий захрапел, повернувшись на бок, я осторожно выбралась из постели. На цыпочках спустилась в прихожую, где в темноте смутно угадывались очертания его ботинок. Взяла коробку с кремом, щётку, тряпочку — всё то, что покупала специально для него и что годами пылилось на полке.
Работала при свете фонарика от телефона. Грязь на правом ботинке была застарелой, въевшейся в кожу. Я терла, чистила, полировала, пока поверхность не начала тускло блестеть. Левый оставила как есть — покрытым подсохшей грязью после вчерашней прогулки по парку.
Закончив, я поставила ботинки аккуратно рядом. Контраст был разительным: один — почти как новый, второй — заброшенный, неухоженный. Мне даже стало жаль эту пару — как будто я разлучила близнецов.
— Посмотрим, что ты скажешь утром, — прошептала я, возвращаясь в постель.
Утро началось как обычно. Дмитрий, бормоча что-то невнятное, на ощупь пробирался в ванную. Я готовила завтрак, прислушиваясь к звукам за стеной.
— Омлет пересолен, — бросил он, садясь за стол.
— Доброе утро тебе тоже, — ответила я, но он уже уткнулся в телефон.
Когда настало время уходить, я затаила дыхание. Дмитрий натянул правый ботинок — чистый, блестящий. Потом левый — грязный, неопрятный. И... ничего. Ни слова, ни взгляда. Он просто зашнуровал их, чмокнул меня в щёку и вышел, хлопнув дверью.
Я стояла посреди прихожей, разинув рот. Неужели он действительно не заметил? Подошла к окну. Дмитрий шагал по двору, и в солнечных лучах было прекрасно видно, как один его ботинок скромно поблёскивает, а второй мрачно топчется по асфальту.
— Ну ничего, — сказала я вслух. — Это только первый день.
На пятый день эксперимента я начала сомневаться. Каждое утро я чистила только правый ботинок. Каждое утро Дмитрий надевал их оба, не проявляя ни малейшего беспокойства. А вечером возвращался, и оба ботинка снова были грязными.
— Ты вообще смотришь себе под ноги? — не выдержала я за ужином.
— Что? — он оторвался от тарелки с макаронами.
— Да так, — я махнула рукой. — Неважно.
На седьмой день случилось чудо. Я как обычно собиралась чистить правый ботинок, когда заметила — он уже чистый. Не идеально, но явно протёртый влажной тряпкой. Левый по-прежнему был в грязи.
Сердце ёкнуло. Может быть, он наконец-то понял?
Но на следующее утро Дмитрий снова надел оба ботинка без комментариев. Только теперь оба были слегка протёрты — ни блеска, ни ухода, но и явной грязи не было.
— Прогресс, — пробормотала я, наблюдая, как он идёт к машине.
Перелом наступил через две недели. В субботу утром я проснулась от странного шума из прихожей. На цыпочках подошла к двери и заглянула в щель.
Дмитрий сидел на табуретке, сконцентрировано начищая свои ботинки. Не один — оба. И не просто протирая, а по всем правилам: крем, щётка, полировка. Его лицо было сосредоточенным, будто он выполнял важную миссию.
Я тихонько вернулась в спальню и легла, уткнувшись лицом в подушку, чтобы не выдать смеха.
За завтраком он вёл себя как обычно — хмурый, немногословный. Но когда встал из-за стола, я заметила, как он украдкой посмотрел на свои сверкающие ботинки. И в его глазах мелькнуло что-то вроде... гордости?
— Хорошо выглядишь сегодня, — сказала я невзначай.
— Да? — он остановился. — Ну... спасибо.
Это было первое "спасибо" за последние три месяца.
Сейчас, спустя год, Дмитрий сам покупает крем для обуви. Иногда даже чистит мои туфли, если видит, что я устала. А вчера вечером я поймала его на том, что он показывал нашему пятилетнему сыну, как правильно ухаживать за первыми в его жизни ботинками.
— Видишь, нужно круговыми движениями, — говорил он, и в его голосе звучало терпение, которого я никогда раньше не слышала.
Я стояла на кухне и смотрела на них через приоткрытую дверь. На столе лежал тот самый журнал "Домашний очаг", открытый на странице с советом про один ботинок. Я перечитала его ещё раз и улыбнулась.
Иногда самые маленькие, почти незаметные изменения могут привести к чему-то большому. Как один чистый ботинок, который изменил моего мужа. Или, может быть, изменил нас обоих.