Путь к исполнению мечты — поступлению в МГК им. Чайковского на композиторский факультет — оказался тернистым. Ни я, ни моя семья не были юридически подкованными. Все вокруг говорили, да и мы сами были уверены: чтобы поступить в высшее музыкальное, нужно сначала закончить музыкальное училище. А чтобы поступить в училище — нужна музыкальная школа. А мне уже за двадцать, какая музыкальная школа?
Я пытался пройти этот путь как мог: занимался в студиях, пробовал получить справку об окончании ДМШ за деньги, ходил на подготовительные курсы сразу в двух колледжах — в ГМКЭДи как джазовый пианист и в Гнесинку как теоретик. Почему джаз? Потому что бытовало мнение, что туда берут без музыкальной школы. Тогда же я получил первые уроки фортепиано.
В Гнесинке моими педагогами были Ангелина Дмитриевна Гриднева (фортепиано) и Екатерина Витальевна Денежкина (сольфеджио). Именно они дали мне мою первую серьёзную базу. В ГМКЭДи я по конкурсу не прошёл, а вот в Гнесинку — поступил. Случайно — на дирижёрско-хоровое отделение. Почему туда? В очереди на подачу документов я встретил знакомую из ГМКЭДи — она поступала туда, и я ошибочно решил, что это почти то же самое, только с практикой и пением. Ах, как же я ошибался.
Сейчас я воспринимаю эти четыре года как потерю себя. Вся программа оказалась вокально-хоровой, а поскольку петь я не умел совсем — меня, грубо говоря, просто вычеркнули. Хор — трижды в неделю по три часа — для меня оборачивался стоянием с открытым ртом: петь запрещали из-за плохой интонации. Петь я так и не научился.
Моя теоретическая база, которую я набрал до учёбы (а я перечитал всё, что мог найти: про форму, гармонию, полифонию, инструментовку) — игнорировалась. Преподаватели воспринимали меня с раздражением, одногруппники — с насмешкой: “слишком умный”. Курс по гармонии не дошёл даже до модуляций, форма была условной, а полифонии и инструментовки не было вовсе. На сольфеджио я всегда получал плохие оценки — кроме дней с диктантами. Их, к счастью, не надо было петь.
Учился я как вольнослушатель — из-за отсутствия аттестата о ДМШ. Это означало, что я обязан был посещать все предметы без пропусков и оплачивать каждый отдельно. Спасибо моим родителям, что тянули это. Сейчас я понимаю, что вполне мог бы учиться бесплатно.
Добирался я до Гнесинки из деревни: два с половиной часа в одну сторону. Пять часов в день в дороге. На музыку не оставалось ни сил, ни времени. Я почти перестал сочинять. И в целом воспринимаю те годы как творческую деградацию.
Но были и светлые стороны.
Прежде всего — мой педагог по дирижированию Николай Владимирович Белов. Когда я честно сказал ему, что не хочу становиться дирижёром, а мечтаю поступить на композитора, он не стал отговаривать. Мы много говорили — о жизни, о музыке, о вере, религии. Дирижированием я занимался в основном самостоятельно, а он помогал мне только перед экзаменами.
Ещё одна важная встреча — мой друг Александр Филимонов. Гениальный человек, который буквально дышал музыкой. Между парами мы с ним брали свободный класс и играли в четыре руки симфонии Гайдна, Моцарта, Бетховена, их же квартеты... Столько концентрированной музыки я не играл никогда. Александр умел зажигать - рядом с ним я играл так, как не играл больше играл никогда. Он учился на теоретическом, но уже был известен как композитор. И со многими известными композиторами он меня познакомил. Среди них был известный Гоша Дорохов.
А ещё он буквально за руку привёл меня на факультатив к Юрию Васильевичу Воронцову. Формально, будучи дирижером-хоровиком, я не имел права туда ходить, но Александр хорошо попросил за меня. Это было короткое, но счастливое время: студенты приносили свою музыку, играли, обсуждали, импровизировали. Я тоже приносил — в основном фортепианные пьесы, записанные от руки в тетрадке. Почти всё утрачено.
Музыка моя тогда не нравилась — слишком лёгкая, слишком “эстрадная”. Логично — я ведь писал в основном мюзиклы, песенки. Но было одно исключение: пьеса “Девушка по имени Утро” — возможно, первое моё по-настоящему камерное, зрелое произведение. Одно из самых личных и любимых.
Я написал её 1 марта 2013 года. Проснулся в 4:33 утра с каким-то тревожным чувством. Сел за фортепиано — и сразу сыграл её. Без изменений, без черновиков. Сразу же записал в тетрадку. В тот же день понёс на факультатив. Мы ждали Сашу — он всегда приходил вовремя. Его отсутствие казалось странным.
Я сыграл пьесу. Впервые она понравилась всем. На меня посмотрели иначе. Юрий Васильевич сказал, что пьесе нужно название.
— “Утро”, — предложил я.
— Банально, — отозвались.
— Что-нибудь как у Цоя, “Звезда по имени Солнце”, — предложила девушка из зала.
— “Девушка по имени Утро”, — сказал я.
Кстати, незадолго до этого я познакомился с девушкой по фамилии Рассветная. Все звали её “Утро”.
Когда пьеса закончилась — Юрию Васильевичу позвонили.
Александр…
Он вышел из окна.
В 4:33 утра.