Хочу рассказать о наболевшем. Я думаю, ни для кого не секрет, что мюзикл — один из моих любимых музыкальных жанров. И мне за него всё обиднее и обиднее: благодаря профанации жанра как такового, и у любительской аудитории, и у профессионалов возникает превратное представление о нём.
Фактически, именно благодаря любви к мюзиклам я вошёл в музыкальную жизнь и стал заниматься музыкой профессионально.
Позвольте пояснить, что есть мюзикл для меня. Приведу цитату из моей научной работы “Мюзикл: вопросы теории жанра”:
“Опера или мюзикл — это крупное, неделимое музыкальное произведение, единое по своему строению, с выверенной музыкально-тематической драматургией, в которую могут быть включены или не включены разговорные эпизоды, которые, тем временем, полностью или частично подчиняются законам формы всего произведения в целом.”
Что такое мюзикл (и что им не является)
Мюзикл — это единое произведение, а не сборник песен. Его сила — в музыкальном и драматическом единстве: действие происходит во время звучания музыки, и музыка не просто сопровождает сюжет, а движет его, формирует, раскрывает внутренний мир героев.
В оперетте иначе: это в первую очередь драматический спектакль со вставными номерами. Песни там часто статичны, они не развивают сюжет, а создают настроение. Есть и жанр музыкального концерта — набор песен, объединённых темой или артистом. Иногда в такие концерты вплетается сюжет, добавляются интермедии — но это не делает их мюзиклами.
Да, мюзикл часто массовый жанр. Он часто строится по канонам, может быть построен по определённой структуре, с типовыми номерами: увертюра, песня-желание (I want song), песня-экспозиция (I am song), любовный дуэт, номер антагониста, финал первого действия и т.д. Эти типовые номера клишированы, но они не повторяют друг друга внутри одного произведения
И даже в таком формате настоящий мюзикл — это цельная драматургическая ткань. Музыка не должна быть “музыкальным фоном” или просто декорацией — она должна жить и развиваться вместе с сюжетом.
Возьмём к примеру мюзикл "Оклахома!" Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна (Очень люблю этот мюзикл).
Музыкальный язык прост, гармонии незатейливы, стиль близок к ковбойской песне. Но каждая песня развивает сюжет. Чего только стоит одна двадцатиминутная полностью балетная сцена, когда Лори, нанюхавшись египетской соли, выбирает между Джадом и Кёрли, а те, в свою очередь, устраивают дуэль друг с другом. Убери любой из музыкальных номеров — полностью развалится и музыкальная, и сюжетная логика.
Там очень чёткая лейтмотивная система, темы периодически возвращаются, и структура, не смотря на то, что она нумерная, по факту — сквозная. Пространство между песнями тоже музыкально! Там нет чёткой грани, мол, вот песня началась, а вот она закончилась. Музыка и действие слиты воедино. В этом — суть жанра.
Что же происходит сейчас в отечественном мюзикле?
Во многих современных российских постановках, названия которых я умышленно не называю, мы видим просто набор песен. Статичных, похожих друг на друга, не двигающих сюжет. Их приятно слушать в машине или плейлисте. Моя волна в Яндекс.Музыке грамотно чередует такие треки, подбирая контрасты и стилистические переходы. Но сценическая логика в них отсутствует. Они написаны для стримингов, а не для театра.
Это и есть ключевая беда: композиция создаётся не из драматургической необходимости, а из логики алгоритма.
Ещё в пример приведу «Норд-Ост» Георгия Васильева и Алексея Иващенко, который считаю эталоном нашего национального мюзикла. Горячо люблю его и считаю гениальным произведением.
Да, он тоже построен на эстрадной песне. Но внутри него — разнообразие форм, жанров, приёмов. Музыка течёт сквозным потоком. Там есть инструментальные сцены, хоровые эпизоды, полифония. Это — цельное музыкальное произведение.
Мюзикл можно сравнить с симфонией: убери одно звено — нарушится вся структура. Вспоминается известная байка Геннадия Рождественского про “Праздничный кюй” Ермека Рахмадиева.
Особенно больно становится, когда приходится спорить с уважаемыми коллегами и профессорами. Часто мюзикл воспринимают как “оперетку с поп-песнями”. А между тем — мюзикл ближе к опере. В опере и в мюзикле драма происходит внутри музыки. А разговорная речь, если есть, лишь подчёркивает музыкальное развитие, а не заменяет его.
Помню, как однажды режиссёр прервал мой показ партитуры мюзикла со словами: “Здесь сцена закончилась!” Я знаю. А он повторял много раз, вплоть до истерики. А я не понимал, почему. И только потом я понял, что закончилась сцена — должна закончиться и музыка по его мнению.
Для меня в мюзикле музыка не заканчивается в принципе. Даже когда зритель покидает театр, она должна продолжать звучать в нём — переосмысляя реальность, окрашивая обыденность в новые краски. Как однажды с Александром Бенуа: выйдя после «Пиковой дамы» Чайковского, он увидел мир иначе — и начал писать картины, стремясь запечатлеть ту красоту, которую раскрыла перед ним музыка Чайковского
Вот таким я вижу мюзикл. Как живую ткань из музыки, драмы, движения, формы и идеи. И я продолжаю верить, что жанр этот достоин уважения, тонкости и глубины — а не штампов и конвейера стриминга.
За жанр обидно. За жанр, я считаю, надо бороться.