История Игнаца Земмельвейса, человека, который заставил врачей мыть руки — и сошёл с ума
Сейчас всё кажется очевидным. Помыл руки — спас жизнь. Хирург не подходит к пациенту без антисептика. Медсестра не дотрагивается до катетера, пока не обработает кожу спиртом. Но в середине XIX века это была ересь. Никто не мыл руки. Более того — никто не догадывался, что это вообще нужно.
Когда Игнац Земмельвейс, молодой акушер из Венгрии, впервые сказал вслух, что врачи переносят смерть с одного пациента на другого собственными руками, над ним откровенно смеялись. А потом начали бойкотировать. А потом от него отвернулись. Но уже было поздно: он знал правду. И она его уничтожила.
Больница, откуда не возвращались
Венская больница, 1846 год. Два родильных отделения: в одном рожают студентки-медички и акушерки, в другом — врачи и интерны. И статистика, от которой стынет кровь: в отделении врачей смертность в 5 раз выше.
Женщины на улицах просили не класть их «в первое отделение». Некоторые роженицы ложились на пол — лишь бы не попасть в палату к врачам. «Родильная горячка» забирала одну жизнь за другой. Это называли «волей Божьей». Никто не задавал лишних вопросов. Кроме одного человека.
Молодой ассистент Игнац Земмельвейс не мог смотреть на это без ужаса. Почему в соседнем отделении, где работают женщины-акушерки, смертность почти нулевая? Он начинает наблюдать. Сравнивает. И вскоре делает вывод, который кажется безумным.
Пальцы смерти
Земмельвейс замечает: интерны и врачи перед тем как принять роды, часто идут прямо с анатомического театра. Делают вскрытия. Исследуют трупы. И сразу же — к живым женщинам. Без мытья рук. Без перчаток. Без антисептиков. (Слово «бактерии» тогда ещё не вошло в обиход, Пастер ещё не родился.)
Всё, что мог предположить Земмельвейс — это то, что нечто, какая-то «трупная материя», остаётся на руках врачей и заражает рожениц. Его догадку подтверждает трагедия: от родильной горячки умирает его друг, врач Якоб Коллечка, заразившись от пореза во время вскрытия.
И тогда Земмельвейс идёт на радикальный шаг.
Он заставляет всех врачей и студентов мыть руки в хлорной извести — растворе, который удаляет запах гниения. И смертность в родильном отделении… падает. Не просто падает — обрушивается почти до нуля.
Спасены сотни женщин. Можно было бы праздновать. Только никто не празднует.
Медицина сказала: “нет”
Новость о «чудесном падении смертности» расходится по Вене. Земмельвейс пишет отчёты. Делает доклады. Кричит на всю Европу: «Мойте руки! Вы убиваете женщин!» Но в ответ — холод. Насмешки. Открытая травля.
Почему? Врачи не хотят признавать, что сами виноваты в смертях тысяч женщин. Что своими руками — грязными руками — заносили инфекцию. Признать это — значит расписаться в собственной некомпетентности. Проще объявить Земмельвейса сумасшедшим.
И ещё одно: у него нет объяснения. Он говорит об «инфекционной материи», но не может объяснить, что это такое. Ни микроскопов, ни бактерий, ни Пастера ещё нет. Нет языка, на котором можно доказать свою правоту. Только статистика. Только голые факты.
А в XIX веке медицина верила не в факты. Она верила в авторитет.
Один против системы
Земмельвейса увольняют. Он возвращается в Будапешт. Пытается снова ввести свои методы — и снова спасает женщин. Но его голос всё тише. Он пишет брошюры, открытые письма, обвиняет коллег в убийствах. Гнев становится яростью. Ярость — манией.
«Вы — убийцы», — пишет он бывшим коллегам. Его начинают всерьёз считать душевнобольным. Сначала за глаза, потом — и в открытую.
В 1865 году его силой увозят в психиатрическую клинику. Он вырывается, сопротивляется, его бьют. Через две недели он умирает. От сепсиса. От той самой родильной горячки, которую он так отчаянно пытался победить.
Тишина после урагана
Проходит десять лет. Луи Пастер доказывает существование микробов. Джозеф Листер вводит антисептику в хирургию. Руки, инструменты, одежда — всё обрабатывается. Врач впервые становится не просто спасителем, но и возможным источником опасности. И идеи Земмельвейса, наконец, получают объяснение.
Сегодня его имя носит медицинский университет в Будапеште. Его портреты висят в клиниках по всему миру. Он — отец антисептики. Гений, опередивший свою эпоху. И человек, который умер, так и не дождавшись слов: «Вы были правы».
Что бы было, если бы его послушали
Родильная горячка — одна из главных причин женской смертности в XIX веке. Сотни тысяч женщин по всей Европе умерли после родов. И если бы Земмельвейса послушали вовремя, огромное количество этих смертей можно было бы предотвратить.
Благодаря его открытиям позже удалось взять под контроль:
- сепсис (в том числе послеоперационный),
- инфекции родовых путей,
- раневые инфекции,
- гнойные осложнения в хирургии и травматологии.
Сегодня правила гигиены — стандарт, на который никто не смеет покуситься. Но стояли они на плечах человека, которого считали безумцем. Безумцем, который первым заставил врачей вымыть руки.
Читайте также: