Санкт-Петербург, декабрь. Снег падал большими, пушистыми хлопьями, превращая Невский проспект в открытку. Андрей брёл по тротуару, пряча лицо в воротник старого пальто, которое давно просилось на пенсию. Ветер с Невы забирался под одежду, но Андрей не чувствовал холода. В руках он сжимал письмо — пожелтевший конверт, который утром нашёл в ящике старого письменного стола, разбирая хлам в своей однушке на Васильевском. Почерк на конверте был таким знакомым, что у Андрея перехватило дыхание. Лиза.
Десять лет назад она была всем его миром. Лиза с глазами, как серо-голубая вода Балтики, и смехом, который звенел, как бубенцы на рождественской ярмарке у Казанского собора. Они были студентами, молодыми и влюблёнными, строили планы на жизнь, которая казалась простой и понятной. Андрей тогда заканчивал Политех, подрабатывал в маленькой IT-конторе за три копейки, а Лиза училась в Академии театрального искусства и мечтала о сцене. Их любовь была как летний дождь — яркая, тёплая, но слишком хрупкая. Всё закончилось глупой ссорой. Лиза хотела ехать в Москву, где ей обещали место в театральной труппе. Андрей не мог бросить работу — он только начал кодить что-то серьёзное, а денег едва хватало на коммуналку и пельмени. Слова, сказанные в запале, стали пропастью. Лиза уехала, оставив записку на кухонном столе: «Прости, так лучше для нас обоих». Андрей остался в Питере, таская за собой тоску, как рюкзак, набитый камнями.
Теперь, спустя годы, он держал её письмо. Оно пришло как снег на голову — конверт без обратного адреса, только несколько строк внутри: «Андрей, я вернулась. Если захочешь, найди меня. Лиза». И адрес — кофейня «Маленькая радость» на Петроградской стороне, где они когда-то делили один капучино на двоих, потому что на большее не хватало.
Андрей остановился у кофейни. Сквозь запотевшее стекло виднелись тёплые огоньки, силуэты людей за столиками, официантка с подносом, уставленным чашками. Сердце колотилось, как у мальчишки перед экзаменом. Он не был уверен, что готов. Что сказать человеку, который ушёл, оставив тебя собирать себя по кусочкам? Простить? Забыть? Или просто уйти, не открывая дверь? Но пальцы сами потянули ручку, и он шагнул внутрь.
Пахло свежесваренным кофе, ванилью и чем-то домашним, как будто кто-то пёк булочки. Лиза сидела у окна, глядя на снег, который лениво кружился за стеклом. Её волосы, когда-то длинные и светлые, теперь были подстрижены до плеч, с едва заметной сединой. Но глаза — те же, глубокие, с лёгкой тенью грусти. Она подняла взгляд, и её лицо замерло.
— Андрей… — голос дрогнул, но она улыбнулась, как будто десять лет не прошло.
— Лиза, — он сел напротив, чувствуя, как горло сдавило. — Ты правда здесь.
Молчание повисло между ними, как питерский туман над Невой. Оно было неловким, но в нём было что-то родное, как запах старой книги. Лиза заговорила первой, теребя салфетку.
— Я не думала, что ты придёшь. После всего, что было…
— Я тоже не думал, — Андрей пожал плечами, стараясь казаться спокойнее, чем был. — Но вот я тут. С чего начнём?
Они начали с малого — с кофе, который заказали почти одновременно, выбрав одинаковый американо без сахара. Лиза рассказала, что вернулась в Питер полгода назад. Москва её вымотала. Театр оказался не мечтой, а мясорубкой: бесконечные пробы, второстепенные роли, реклама зубной пасты, чтобы оплатить аренду однушки на окраине. Она жила в ритме метро, где каждый день был похож на предыдущий, а вечерами пила дешёвое вино, глядя на огни чужого города. Питер позвал её назад — не сразу, а постепенно, через сны о каналах, запах сырости и воспоминания о том, как они с Андреем кормили уток у Летнего сада.
Андрей слушал, глядя на её руки — тонкие, с короткими ногтями, без кольца. Он сам за эти годы стал старшим разработчиком в крупной IT-компании. Переехал из коммуналки в свою квартиру, купил машину, но так и не научился заполнять пустоту, которая осталась после Лизы. Он рассказал, как однажды, после бутылки пива на крыше, написал ей письмо на пять страниц, но стёр его, не отправив. Лиза улыбнулась и призналась, что до сих пор носит в кошельке их старую фотку — ту, где они смеются под дождём на Дворцовой площади, промокшие, но счастливые.
— Я часто вспоминала тебя, — сказала она тихо, глядя в чашку. — Писала письма, но рвала их. Думала, ты уже давно с кем-то, живёшь своей жизнью.
— Живу, — Андрей усмехнулся. — Только это не жизнь, а так… существование.
Снег за окном падал всё сильнее, укрывая Петроградку белым одеялом. Кофейня пустела, официантка начала протирать столы, ненавязчиво намекая, что пора бы закругляться. Андрей и Лиза вышли на улицу. Улица была пустой, только редкие прохожие спешили домой, прячась от ветра. Фонари отбрасывали мягкий свет на сугробы, а где-то вдалеке гудел трамвай.
— И что теперь? — спросил Андрей, глядя на Лизу. — Выпили кофе и разбежались?
Она посмотрела на него, и в её глазах было что-то живое, почти как раньше. Лиза шагнула ближе, её дыхание смешалось с морозным воздухом.
— Не знаю, Андрей. Устала я бегать. А ты?
Он не ответил. Просто взял её за руку — её пальцы были холодными, но такими знакомыми. Они пошли вдоль канала Грибоедова, не договариваясь. Снег скрипел под ногами, а фонари отражались в тёмной воде. Впервые за годы Андрей почувствовал, что дышит полной грудью.
Прошёл месяц. Андрей и Лиза. встречались почти каждый день — то в кафе, то на прогулках по Питеру. Они бродили по заснеженным набережным, пили горячий чай в маленьких забегаловках, спорили о новых книгах и старых фильмах. Иногда молчали, но это молчание было живым, наполненным невысказанным. Жизнь не стала идеальной — у Андрея начались проблемы на работе: заказчик требовал невозможное, а сроки горели. Лиза пыталась устроиться преподавателем в театральный кружок, но пока получала отказы. Они оба знали, что шрамы от прошлого никуда не делись, но учились быть вместе заново.
Однажды, стоя на Троицком мосту, Лиза повернулась к Андрею. Ветер теребил её шарф, а снег падал ей на ресницы.
— Помнишь, ты обещал, что мы поедем в Италию? — спросила она, улыбаясь.
— Помню, — он посмотрел на неё, чувствуя, как что-то тёплое растёт в груди. — Всё ещё хочешь?
— Хочу. Но только с тобой.
Они стояли, глядя на Неву, где отражались огни города. Снег падал на их плечи, а в сердцах росло тепло. Любовь, потерянная когда-то, нашла их снова — не безупречная, со следами боли и сомнений, но настоящая, как питерский снег, который тихо укрывал их мир.