Сергей проснулся от знакомого звука: телефон на тумбочке пиликнул, экран мигнул синим. Часы показывали 6:47 утра, но он уже тянулся к смартфону, как к первой чашке кофе. Надо проверить, сколько лайков собрал вчерашний пост. Он выложил фото заката, снятого с крыши старого дома на Петроградке. Питерский вечер, багровое небо, силуэты труб и шпилей — красиво, черт возьми. Полчаса возился с фильтрами, подкручивал контраст, добавлял теплоты. Подпись: «Питер, ты как всегда 💔 #вечер #закат». Двадцать семь лайков. Маловато. В груди кольнуло, будто он завалил важную презентацию.
Сергей был обычным парнем, 27 лет, менеджер в небольшой IT-компании на Васильевском острове. Жил в съемной однушке с обшарпанными обоями и скрипучей кроватью, ездил на работу в переполненном метро, пил кофе из «Кофе Хауз» за 250 рублей и мечтал о путешествиях. Не о Турции или Египте, а о чем-то вроде Новой Зеландии, как в лентах блогеров, которых он листал в Инстаграме. Последние два года его жизнь крутилась вокруг соцсетей. Инстаграм, ВКонтакте, Телеграм — везде он был. Сторис с утренней пробежки вдоль Невы, фото бургеров из кафешки на углу, мемы про работу в офисе. Иногда пробовал снимать рилсы, но выходило криво — то свет плохой, то голос дрожит. Главное — лайки. Они были как воздух. Каждый пост — это ожидание, почти физическое, как зуд. Меньше лайков, чем в прошлый раз? Настроение на нуле.
Утро началось как обычно. Сергей встал, сварил кофе в старой турке, которую купил на Авито, и пожарил омлет. Поставил тарелку на стол, поймал идеальный свет из окна — утреннее солнце красиво подсвечивало укроп. Сфотографировал, выбрал фильтр, написал: «Доброе утро, Питер! ☕ #жизнь #утро». Пост собрал 18 лайков за час. Нормально, но не огонь. Он листал ленту, сравнивая. Лёха, его бывший однокурсник, выложил фотку с вечеринки в «Бар17» — 92 лайка. Катя из маркетинга — сторис из Дубая, сотни просмотров. Сергей почувствовал, как в груди закипает зависть. Почему у них всегда больше? Он же старается, подбирает ракурсы, думает над подписями. Может, дело в хэштегах? Надо погуглить, какие сейчас в тренде.
На работе день тянулся как резина. Дедлайн по проекту горел, коллеги спорили в Зуме, а босс слал сообщения в Слаке каждые полчаса. Но Сергей то и дело хватался за телефон. Проверял лайки. Обновлял страницу. В обед сбежал на набережную, сделал сторис с видом на Неву. Ветер трепал волосы, чайки орали над головой, а он думал только о том, зайдет ли это. Вернулся в офис, а там уже 35 лайков. Неплохо, но всё равно мало. Он вспомнил, как пару месяцев назад удалил пост, который за сутки набрал всего девять лайков. Было стыдно, будто он выставил себя дураком перед всем миром.
К вечеру он вымотался. Не только от работы, но и от этого бесконечного ожидания. Он знал, что это глупо, что лайки — просто цифры, но остановиться не мог. Каждый лайк был как глоток адреналина, а их отсутствие — как удар под дых. Дома, развалившись на диване с ноутбуком, он зашел на Ютуб. Алгоритм подкинул видео: «Зависимость от соцсетей: как лайки крадут вашу жизнь». Сергей хмыкнул — звучит как кликбейт, — но всё же кликнул. Психолог, женщина лет сорока с усталыми глазами, говорила про дофаминовую петлю. «Лайк — это всплеск дофамина, гормона удовольствия. Вы получаете его, и мозг хочет ещё. Это как казино: вы тянете рычаг, надеясь на джекпот, но чаще проигрываете». Сергей задумался. Он не считал себя зависимым, но слова били в точку. Он вспомнил, как однажды полночи не спал, обновляя страницу, потому что пост не набирал лайков. Или как злился на друга, который обещал лайкнуть фотку, но не сделал этого.
На следующий день в офисе он заметил, что Маша, девочка из соседнего отдела, выложила сторис. Кофе, книга, уютный плед. Он лайкнул, написал: «Классная книга! Как тебе?» Она ответила через минуту, и завязалась переписка. Маша была не такой, как её профиль. В Инстаграме — идеальные фото, остроумные подписи, всё как из журнала. А в чате — живая, с саркастичными шутками про офис и любовь к фантастике. Они проболтали весь день и договорились встретиться после работы в кафе на Невском.
Кафе было маленьким, с деревянными столами и запахом свежих круассанов. Маша оказалась ещё проще, чем в переписке. Без макияжа, в обычной футболке и джинсах, она смеялась над своими неудачными сторис и рассказывала, как устала от соцсетей. «Иногда выкладываю фотку, а потом сижу и жду, сколько лайков будет. И зачем? Кому это надо?» — сказала она, помешивая кофе. Сергей кивнул. Он чувствовал то же, но никогда не говорил об этом вслух. Они проговорили до десяти вечера, и, когда вышли на улицу, Сергей понял, что не проверял телефон три часа. Это было странно, но как будто легче дышать.
Через неделю он решился на эксперимент. Удалил Инстаграм с телефона. Первые дни были адом: руки сами тянулись к экрану, а в голове крутилось, что он пропускает что-то важное. Но потом стало проще. Он начал замечать мелочи: как пахнет дождь на набережной, как скрипят старые трамваи на Лиговке. Записался на курсы фотографии — не для соцсетей, а чтобы научиться видеть мир. Стал чаще встречаться с Машей. Они гуляли по Питеру, пили кофе, спорили о книгах. Однажды, сидя на набережной, он смотрел на закат и понял, что не хочет его фотографировать. Просто смотрел, как солнце тонет в Неве, и чувствовал себя живым.
Соцсети не исчезли совсем. Он всё ещё постил мемы в ВК, делился фотками с друзьями, но теперь это было не про лайки. Это было про моменты, которые хотелось сохранить. Лайки? Они больше не решали, счастлив он или нет.
