Иногда любовь — это не романтика, а война. И в этой войне проигрывает тот, кто слишком уверен в своей победе.
***
Она звонила ему каждый день. Ровно в семь вечера. Как будильник. Как закон природы, который нельзя отменить.
— Алёша, ты поел? — её голос был сладким, как сироп, но за этим тоном я всегда слышала сталь.
— Да, мам, — он отвечал автоматически, даже не глядя на тарелку с остывшим ужином.
Я сидела напротив, сжимая вилку так, что пальцы белели. Его мама. Его вечная, нерушимая, священная мама.
И я знала — пока она есть, у нас нет будущего.
***
Мы встретились на корпоративе. Он — высокий, с тёмными глазами и лёгкой неловкостью в движениях. Я — в красном платье, которое, как говорила подруга, «кричало»: Забери меня, если осмелишься.
— Ты не похожа на остальных, — сказал он тогда, пригубив вино.
— Потому что не спрашиваю, как твоя мама? — я шуткнула, не зная, что попаду в самую точку.
Он рассмеялся, но в глазах промелькнуло что-то тревожное. Первая ласточка.
***
Через три месяца мы съехались.
— Мама против, — признался он однажды, глядя в окно.
— Против чего? Ты же не ребёнок.
— Она говорит, что ты… слишком независимая.
Я фыркнула. Ну конечно. Ей нужна послушная невестка, которая будет мыть полы и молча кивать.
— А ты что думаешь? — спросила я, пристально глядя на него.
Он промолчал.
***
Первый визит к его родителям стал для меня адом.
— Ой, какая худая! — воскликнула его мать, оглядывая меня с ног до головы. — Алёшенька, ты её кормишь вообще?
Он покраснел. Я улыбнулась во весь рот.
— Спасибо за заботу, но ваш сын отлично справляется, — сказала я сладким голосом.
Её глаза сузились. Враг обнаружен.
***
— Она требует, чтобы ты извинилась, — сказал он через неделю, перебирая пальцами край скатерти.
— За что?
— За… тон.
Я рассмеялась. Громко, почти истерично.
— Ты серьёзно? Твоя мама всю встречу меня унижала, а теперь я должна извиняться?
Он молчал. И в этот момент я поняла: он уже сделал выбор. Просто ещё не осознал этого.
***
Она приехала без предупреждения. В дверях стояла, как королева, ожидая, что я упаду к её ногам.
— Алёша, — сказала она, даже не глядя на меня, — собирай вещи. Ты возвращаешься домой.
Я замерла. Сердце колотилось так, что, казалось, вырвется наружу.
И тогда он посмотрел на неё. Спокойно. Твёрдо.
— Нет, мам. Я остаюсь. С ней.
Её лицо исказилось. Как будто кто-то выключил свет в её вселенной.
— Ты… ты предал меня? — её шёпот был похож на шипение змеи.
Он просто покачал головой.
— Я просто выбрал свою жизнь.
***
Она больше не звонит. Не пишет. Как будто его больше нет.
А мы… мы живём. Ссоримся, миримся, завтракаем в обнимку.
И иногда, когда он крепко спит, я смотрю на него и думаю: «Она вырастила его для себя. А он выбрал меня — и потерял её».
Мораль: Любовь — это не владение. И если ты держишь человека на цепи, рано или поздно он её разорвёт.