Исследование о юности нашего земляка - начальника советской разведки во время Великой Отечественной войны - Павла Михайловича Фитина от кандидата исторических наук, писателя Александра Вычугжанина, автора книги «Юность разведчика Фитина. Идентификация «Алекса».
Павел Фитин - глава внешней разведки СССР в 1939-1946 годы. Генерал-лейтенант (1945). Проявил выдающиеся организационные способности в годы Великой Отечественной войны. Восстановил большую часть резидентур за рубежом, курировал школы особого назначения, где проходили подготовку руководители партизанских отрядов, создал информационно-аналитическое управление. Фитин докладывал Сталину о планах Германии по нападению на Советский Союз, о позиции западных держав. Он был одним из первых, кто сообщил Сталину дату нападения нацистской Германии на СССР. Советская разведка даже противниками была признана в то время лучшей. В Тюмени легендарному земляку установлен памятник.
В начале 2023 года ко мне обратились с просьбой выяснить, учился ли Павел Михайлович Фитин в тюменской школе? Задачка оказалась непростой, если учесть, что авторы статей, ему посвящённых (из которых два полковника ФСБ), уверены, что он закончил школу в Ялуторовске. По этому случаю в 2014 году на здании ялуторовской школы разместили мемориальную доску, где сообщалось об окончании им именно этого учебного заведения. В итоге мне удалось обнаружить документы, из которых следует, что Фитин закончил школу второй ступени №1 в Тюмени. Личность Паши Фитина настолько меня заинтересовала, что без чьих-либо просьб и заказов, за свой счет, я решил продолжить исследовательскую работу.
Прежде всего, мне важно было выяснить: как удалось крестьянскому пареньку из глухой провинции через десять лет после выезда из Тюмени, возглавить одну из самых мощных спецслужб в мире и успешно руководить ею в один из самых драматичных в истории Службы внешней разведки периодов? Документы из девяти федеральных и региональных архивов помогли узнать, что повлияло на становление юного Павла Фитина. Тюменский отрезок его жизни отражен в предлагаемых читателю главах.
«По натуре мы оптимисты»
Удалось установить точную информацию: Павел Михайлович Фитин родился в деревне Ожогиной Шатровской волости Ялуторовского уезда Тобольской губернии. Более понятной стала и дата его рождения. В своей первой автобиографии, написанной в 1927 году, он называет свой год рождения - 1907 - без указания месяца. В собственноручно написанной им в сентябре 1951 года автобиографии месяц также не указан. Впервые свой месяц рождения - декабрь Фитин указывает в сентябре 1952 года. Доступные источники датой его рождения называют 15 декабря 1907 года (28 декабря по новому стилю). Метрическая запись о крещении позволила бы этот факт подтвердить, но пока её обнаружить не удалось. С большой долей вероятности можно допустить, что Фитин крестился там же, где его ближайшие родственники - в Покровской (Ризо-Положенской) церкви села Камышевского Ялуторовского уезда. Село это от деревни Ожогиной находилось в пятнадцати верстах.
В одном из документов указано, что Павел Фитин с отцом «из крестьян старожилов: то есть бывших государственных экономических из казаков». Из материалов Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года по Тобольской губернии следует, что Павел Фитин православный. Дело в том, что в Ожогиной было много старообрядцев, и наш герой вполне мог оказаться представителем старой веры. В православном календаре на 15 декабря по старому стилю (по новому - 28 декабря) приходится на день памяти преподобного Павла Латрийского. Следовательно, крестили Пашу Фитина в честь этого святого.
Про его отца, крестьянина деревни Ожогиной, имеется крайне скудная информация. О себе на одном из собраний Михаил Илларионович Фитин рассказал следующее: «С 11 до 17 лет я жил у кулака в Шатрово. С 17 лет работал на овчинно-шубном заводе. Сеял до 3 га. Летом работал в своем хозяйстве, а зимой на заводе. Так жил до 1919 года. В 1920 году вступил в коммуну. У Колчака не был, от него скрывался в лесу». Известно, что умер Михаил Илларионович на поле в 1934 году.
Забота о хлебе насущном на юного Пашу легла с ранних лет. Сам он писал об этом в двадцать лет: «...Так как в семье всегда были недостатки, то в одно и тоже время приходилось учиться и помогать отцу в хозяйстве». В семье Павел был старший, а ещё четыре сестры: Феоктиста, Ефросинья, Параскева и Анна. К сестрам он относился с любовью, и добрые отношения между ними сохранились до самой его кончины.
Немного о религиозности в семье Фитиных. В начальной школе Закон Божий малолетний Паша изучал в обязательном порядке. Преподавателем был местный священник, которого называли законоучителем. Ученики-православные обязаны были исповедоваться и причащаться, так что Павлу эти церковные таинства были знакомы. Наверняка молитву «Отче наш» знал, посещал церковные богослужения. И в хоре церковном ребятишки, изучающие Закон Божий, нередко пели. К этому времени в деревне Ожогиной появилась своя церковь. Во время очередной кампании по чистке партии в начале 1930-х годов бдительные ожогинские партийцы обратили внимание на то, что Михаил Илларионович Фитин «имел случаи пьянства по религиозным праздникам». Но учли былые заслуги, и то, что он в 1921 году «участвовал в подавлении банды», и посчитали его «проверенным».
Определенное влияние на юного Павла оказал его дядя, Василий Илларионович Фитин. Человек он был неординарный. С 12 лет (с 1894 года по октябрь 1897-го) работал хозяйстве своего отца. Отец умер в 1898 году, и какое-то время после этого он батрачил. С декабря 1907 по июнь 1914 года работал на маслозаводе в Ожогиной. В хозяйстве имел лошадь и корову. В 1914 году был мобилизован на германский фронт в чине ефрейтора. Служил с июня 1914 по декабрь 1917 года телеграфистом роты в городе Станиславе (нынешний Ивано-Франковск). В 1917 году вернулся домой, работал по хлебосдаче государству. С декабря 1917 по апрель 1920 года в своем хозяйстве в Ожогиной.
При власти Колчака был мобилизован, но по дороге к месту службы сбежал и ушел в партизанский отряд. В 1919 году организовывал в Ожогиной партийную ячейку и коммуну «Звезда». Коммуной руководил семь лет. Во время бандитского восстания 1921 года организовывал отряд из коммунистов и участвовал в ликвидации банды.
А вот несколько штрихов к его портрету от дочери Марии: «С первой мировой войны отец пришел с наградами (крест и медаль на желто-белых ленточках), как видно, был храбрым воином. Награды эти потерялись во время бандитского восстания. На войне же он познакомился с революционными идеями. Помню, пел песню: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, горишь ты вся в огне...»
На удивление, песня о завоевательной войне англичан с бурами (местными фермерами) в Южной Африке стала необычайно популярной в России. Исполняли её шарманщики в Киеве, ресторанные певцы в Петербурге, пели мужики в дальних сибирских деревнях.
Храбрость присуща многим представителям рода Фитиных. У Марии Фитиной один сын, летчик-истребитель высшего класса, погиб в 38 лет во время служебного полета, готовясь к воздушному параду под Москвой в 1961 году. Второй сын, командир бомбардировщика, погиб на Украине в 1957 году, выполняя групповой полет, когда ему было 29 лет. Младшая сестра Анна закончила аэроклуб и работала инструктором-летчиком при этом аэроклубе. Муж Анны также был летчиком.В 1990 году в частном письме Анна и Павла, родные сестры Павла Михайловича Фитина, написали: «Мы по натуре оптимисты». Если посмотреть на их лица в уже почтенном возрасте, с этим утверждением трудно не согласиться. Бережно хранит память о своем деде Павле Михайловиче его внук, капитан второго ранга в отставке Андрей Анатольевич Фитин.
Интересная деталь: на вопрос анкеты «Основная профессия (занятие)» к моменту всту пления в партию, Фитин отвечает: «Земледелие, стаж работы по этой профессии 10 лет». Уже на склоне лет он подтверждает, что полноценно занимался крестьянским трудом с 10 лет до двадцати. И эта крестьянская закалка стала основой его характера.
«В коммуне остановка»
Вынесенные в заголовок слова - из припева популярной в двадцатые годы песни: «Наш паровоз, вперёд лети! В коммуне остановка. Иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка!»
В 1920 году в Ялуторовском уезде стали создаваться сельскохозяйственные коммуны, и к концу года их здесь насчитывалось двадцать. Каждый вступающий в коммуну отказывался как от личной собственности на средства производства и скота, так и на прочее имущество и денежные средства. Содержание в коммуне было уравнительное. Весь доход шел на нужды хозяйства и дядя Павла культурно-просветительные мероприятия. Несомненно одно - коммуна была совершенно новой формой организации сельской жизни.
Само Ожогино расположено в живописном месте между двумя озёрами. Радуют глаз просторы, покрытые зелёным лесом, насколько хватает взгляда. Коммуне выделили место в пяти километрах от деревни, также на берегу озера.
Учитывая, что Паша Фитин провел в коммуне семь лет - с 1920 по 1927 годы, и именно на них пришлось его становление как молодого человека, есть смысл внимательнее всмотреться в такое явление, как коммуна, и, в частности, коммуна «Звезда».
Жизнь коммунаров не была сытной. Один характерный штрих: в личном листке за 1927 год Павла Фитина в графе «Физические недостатки и состояние здоровья» двадцатилетний парень, с десяти лет зарабатывающий себе на жизнь крестьянским трудом, указывает «Слабое малокровие». Моя жена, врач по специальности, пояснила - «это анемия, недостаток гемоглобина в крови. Симптомы - слабость, утомляемость, плохой сон. Как правило, это следствие недоедания - в первую очередь, мясных продуктов».
Коммуна «Звезда» в деревне Ожогиной была создана по инициативе крестьян в 1920 году. Первый весенний сев, который впервые прошел без межей и чересполосиц, стал праздником. И в первый же год был получен обильный урожай. Осенью в тот же год началось строительство на берегу озера Травное. Коммунары построили общую столовую, пекарню, 6 жилых домов, конюшню в 22 стойла, кожевный завод, стойла для рогатого скота. Земля обрабатывалась вся, ощущался даже её недостаток, в связи с чем провели осушку болота. Немного позже появились мельница «крупорушка» производительностью 50 пудов в сутки с одним работником и деревообделочная мастерская с двумя работниками.
Уже в первые годы существования коммуны главные вопросы были решены: «Продукты выдаются на общий котёл, продовольственного, фуражного и семенного зерна в 1923 году достаточно». О финансовом благополучии коммуны в этот период может свидетельствовать и то, что «продналог за 1922 год уплочен (804 пуда в зерновых единицах) до срока». «Имущество, в чем бы оно не заключенное, находится в общем владении под охраной и присмотром совета коммуны». Можно ещё добавить, что в коммуну вступали крестьяне не совсем обездоленные, безлошадных не было.
Настрой коммунаров по итогам работы в 1923 году передает постановление собрания: «Доклад товарища Фитина (дяди Павла - прим. А.В.) в общем считать удовлетворительным в области хозяйственной и вменить в обязанность членам совета для устройства более благополучных условий для славы коммуны». Представитель губернской Тюмени Зырянов, судя по всему, себя считал не проверяющим чиновником, а старшим товарищем коммунаров. Вот фрагмент его выступления: «...Взаимоотношения членов между собою должны быть братскими... Просветительная работа в коммуне должна быть, чтобы устроить общую жизнь человека. Надо привлекать всех членов к самовоспитанию, са- мообразованию, следить за собой и оставлять все первобытные навыки и привычки, отвыкать от грязи, развращающей наш ум. Ликвидация безграмотности в коммуне должна быть проведена, чтобы оправдать название организации «Звезда», которое представляет такое светлое и ясное будущее». Решение собрания по докладу было единодушным и лаконичным: «Доклад т. Зырянова принять к сведению и неуклонному исполнению».
Заключение инструктора Зырянова: «Коммуна «Звезда» в экономическом условии обеспечила нехватки предметов домашнего обихода и первой необходимости, в хозяйственном отношении образцова. Слаба в культурно-просветительном и политическом.... Уклонов в сторону НЭПа незаметно. Идея не ослабляется. Тысячу раз необходимо просвещение и постоянное посещение опытных инструкторов».
Члены коммуны «Звезда» поверили в свои силы, успех их окрылил. Для Паши Фитина, как и для других молодых людей, это была революция наяву: быт менялся воистину по-революционному. И менялся волею и трудами самих коммунаров.
К 1926 году хозяйственное положение коммуны укрепилось. Численность несколько уменьшилась - с 85 до 76, при этом число семей осталось тем же 18. Трудоспособных мужчин - 24 человека (от 14 до 60 лет), и Паша Фитин в их числе. В 1924 году произведена осушка болот, раскорчевка, устройство дамбы своими силами. Так что семнадцатилетнему Павлу пришлось добросовестно потрудиться и здесь. О трудолюбии коммунаров свидетельствует рост посевной площади - на 20% по сравнению с 1923 годом. Сеяли рожь, пшеницу, ячмень, овес, гречиху, просо, горох. Традиционно выращивали картофель - стабильный урожай с 1923 по 1925 год - 200 пудов на десятину. Позже к этим культурам добавились чечевица и вика, в 1926 году клевер. В 1923 году на выставке в Тюмени коммуна «Звезда» получила «Почетный отзыв» за горох и чечевицу. Росло поголовье крупного рогатого скота. Имелись в хозяйстве свиньи, овцы, лошади, куры, гуси. В 1925 году появился трактор «Фордзон», которым управлял член коммуны. Доходным предприятием являлась мельница, построенная в 1922 году.
Овчинный завод, возведение которого закончилось в 1926 году, находился в стадии развития. В известной степени коммуна «Звезда» по мельничному делу стала монополистом, потому что на вопрос анкеты - «Имеются ли вблизи подобные предприятия» - ответ был отрицательным. В коммунарском быту к 1926 году появились баня и прачечная, организовано общественное питание. Динамо-машина обеспечила освещение жилых и производственных помещений.
В библиотеке при коммуне имелось 80 книг. Больше стало подписных изданий: число экземпляров окружной газеты «Красное Знамя» увеличилось до 16, остальные продолжили выписываться по одной: «Центральная Крестьянская», «Уральская крестьянская», «Батрак», «Безбожник». Из журналов - «Лапоть» и «Крестьянская Молодежь». Из газет в 1926 году добавились «Правда», «Комсомольская правда», но исчезла «Беднота». Из журналов добавилась «Крестьянка». Излишне доказывать, что голос Павла Фитина как руководителя «ликпункта» (пункт ликвидации безграмотности) о необходимости потратить общественные деньги на подписку звучал во время собраний коммуны громче всех. Тем более, что с определенного времени он стал отвечать здесь за культурно-просветительную работу.
Казалось бы, какая может быть ностальгия по такой нелегкой жизни? Тем не менее коммунары и спустя семьдесят лет вспоминали эту пору с добрым чувством. Сестры нашего героя, Анна и Павла, пишут:
«Живя в Москве, мы очень часто вспоминаем детство, которое так ярко светит нам до сих пор. Наши отцы и матери, пережив страшную войну (гражданскую), взялись строить новую лучшую жизнь для бедноты. Короткая была эта жизнь коммуны, но они успели многое сделать... Работа шла дружно и весело. На работу в поле и с поля всегда ехали с песнями, а после ужина ещё долго в столовой звучала песня. Работал и драмкружок, где играли взрослые и дети, часто выезжали в сельский клуб со спектаклями. Нам, детям, уделялось много забот и внимания. Все мы были пионерами, помогая взрослым в их нелегкой работе, конечно, посильно... Многие селяне любили бывать в гостях у коммунаров, и, наверное, есть ещё люди, кто помнит о нашей коммуне».
Для Павла работа в коммуне стала уникальным опытом. Земледелие он любил, но судьбу решил связать с изготовлением машин для облегчения крестьянского труда, поэтому и выбрал в итоге инженерный факультет сельскохозяйственной академии.
Трагический год
Так называемое кулацко-эсеровское восстание 1921 года в Тюменской губернии мне представляется самым трагическим во всей истории нашего края. В настоящее время, после выявления и публикации массы документов, можно сделать однозначный вывод: самыми эффективными агитаторами против Советской власти оказались представители этой власти. Достаточно внимательно ознакомиться с таким трудом как «Сибирская Вандея». Когда читал первую автобиографию Павла Фитина, то обратил внимание: «В 1921 году сильный голод обрушился на Советский Союз, крестьянство стало негодовать, и 7 февраля вспыхивает бандитское восстание под лозунгом «Долой коммунистов-грабителей, да здравствует советская власть!» Не собираюсь лишнего притягивать к написанному юным Павлом Фитиным, но для меня выражение «крестьянство стало негодовать» представляется не случайным.
Восстание, начавшееся под лозунгом против «одних коммунистов» в скором времени превратилось в охоту за всеми сочувствующими советской власти. Начались зверские, бессудные расправы. В целях экономии патронов людей замучивали, выкалывали глаза, пытали калёным железом, отрезали уши и носы, держали в холодных помещениях, снимая при этом белье и обувь, морили голодом. Из отчета руководителя уезда за май: «Коллективизация в уезде совершенно бандитизмом парализирована. Большая часть коммун вырезана, остальные всё время находятся под угрозой, работа идёт очень слабо. Около 23-го мая вырезано две коммуны в Шатровском районе, погибло 34 мужчины и две женщины, в том числе и руководители». Воспоминания некоторых очевидцев помогают воссоздать события тех дней в деревне Ожогиной: «В первый день своего разбойного нападения, 8-го февраля, бандиты убили всех попавшихся им в руки коммунистов, комсомольцев, коммунаров и просто беспартийных, преданных советской власти людей».
Сам Фитин в первой автобиографии этому собы тию посвятил всего одну строку: «Несмотря на то, что мне было лишь 13 лет, я вместе со всеми попадаю в каталашку /вроде тюремного заключения/». О «каталашке» имеется свидетельство одного из очевидцев: «Из первого места заключения - избы комсомольца Окуловского Егора, откуда комсомольцы договорились совершить побег, их перевели в каменную двухэтажную кладовую кулака Панфила. В эту кулацкую тюрьму были посажены также коммунисты и комсомольцы из ближайших деревень. В ней был установлен строгий режим с круглосуточным дежурством - охраной, замками на дверях, железными решетками и закрытыми ставнями на окнах. О побеге уже не было и речи».
«Свобода - это слово я стал понимать значительно глубже. Оно стало таким близким, знакомым, я стал разбираться, кто друг, кто враг, что надо делать и как это дело проводить. В общем, я неизмеримо политически и жизненно вырос.
Много я размышлял, почему о таком событии он написал так лаконично. И пришел к выводу не хотел вспоминать тот ужас, который довелось испытать мальчишкой. Михаил Мосиевский, в то время пятнадпатилетний, рассказал более подробно: «И вот мы свободны. Все радовались, ликовали! Слёзы на глазах и у взрослых мужчин не считали позором. Свобода - это слово я стал понимать значительно глубже. Оно стало таким близким, знакомым, я стал больше разбираться, кто друг, кто враг, что надо делать и как это дело проводить. В общем, я неизмеримо политически и жизненно вырос. Кулацкая тюрьма стала для меня замечательной школой. В первые же дни после освобождения комсомольцев из кулацкой тюрьмы приступили к проведению работы, прерванной бандой. Вспоминается исключительный юношеский задор и порыв в работе, особенно в марте-апреле 1921 года, в период подготовки к весеннему севу коммуны «Звезда». Как хотелось сделать, как можно больше, и мы работа ли без устали, до предела возможных человеческих сил. И так каждый день. Нам хотелось работать и учиться, учиться и работать».
Не удалось точно установить, сколько Павел Фитин находился под замком. Некоторые исследователи называют срок два-три месяца. Когда рассматривал этот каменный сарай в селе Ожогино, где содержались под арестом коммунары, испытывал большие сомнения. Каменное неотапливаемое здание при февральско-мартовских морозах шансов выжить в течение двух месяцев не оставляло никому из арестованных. Если добавить к этому информацию о скудном рационе - ½ фунта хлеба в сутки, шансов остаться живым в этом каменном мешке остаётся ещё меньше.
Для Павла, как и для его товарищей, испытания на зрелость освобождением из тюрьмы не закончились. На Ожогину бандиты совершили ещё четыре налёта, после которых в деревне появилось четыре братских могилы. В то время все взрослые коммунары были в отрядах по ликвидации бандитизма, а работали на полевых работах только молодёжь, старики и женщины. Серьезно пострадало имущество: «На участке коммуны бандиты сделали настоящий погром - окна в жилых домах выбили, посуду в кухне разбили, котлы для приготовления пищи раскололи, а у одного жилого дома отломили некоторые зауголки».
И в этот период юный Паша Фитин прошел ещё через одно серьезное испытание: «После ухода всех коммунистов, коммунаров и взрослых мужчин в партизанские отряды оставшимся комсомольцам и подросткам до 16 лет пришлось защищаться от кулацких банд одновременно с выполнением плана полевых работ. Многие комсомольцы и молодёжь имели холодное и огнестрельное оружие, которое приходилось брать на полевые работы. Ежедневно двое дежурных на лошадях верхом, вооружённые берданами, вели разведку, откуда возможны нападения кулацкой банды. Против разведки возражал временный хозяйственный руководитель коммуны Баев, который, как потом выяснилось, был предателем, прислужником бандитов, а в сентябре уехал с ними в лес и сам стал бандитом».
Такая предусмотрительность однажды спасла жизни юных коммунаров. Один раз в день нападения Баев запретил брать лошадей в разведку и обязал использовать их на полевых работах. При этом пригрозил: если не будете выполнять указание, сниму с себя ответственность за полевые работы, брошу хозяйственное руководство и уеду домой в деревню! Тогда комсомольцы и актив молодежи в рабочем порядке быстро обсудили этот вопрос и решили разведку продолжать. Этим самым приняли вызов своего хозяйственного руководителя и дали ему политическую оценку. И хорошо, что сделали так.
Только приступили комсомольцы к работе, вспоминал Фитин, посланные разведчики, возвращаясь вскачь на лошадях, дали условный знак. К их приезду все работающие были уже на освобожденных от сбруи лошадях и месте с ними помчались к лесу, где для баяды были недосягаемы. Бандиты в погоне за комсомольцами применили обстрел, но для комсомольцев всё кончилось тогда благополучно, никто даже не был ранен, «так, как были уже на далеком расстоянии от бандитов и между бандитами и комсомольцами была пыль столбом на широком пространстве, поднятая бегущими, испуганными стрельбой лошадьми, оставшимися в упряжке с сельхозорудиями. Это и определило безрезультатность бандитского обстрела, на этот раз более мощного».
Александр ВЫЧУЖГАНИН