Когда всесильный отец оказался обычным папашей
Человек, который решал судьбы миллионов, не смог справиться с шестнадцатилетней дочерью, влюбившейся не в того мужчину. Хозяин страны, перед которым дрожали маршалы и министры, растерялся перед девчонкой, которая осмелилась сказать: "А я люблю его!"
Октябрь 1942 года, разгар Сталинградской битвы. В эти дни, когда судьба страны висела на волоске, в подмосковном Зубалове происходило событие, которое впоследствии навсегда изменит отношения между отцом и дочерью.
Танец на вулкане: как началась запретная любовь
Зубалово, конец октября 1942-го. За окнами дачи московская осень, а на фронтах идет решающая битва за Сталинград. Но в гостиной гремит музыка, льется водка, звучит смех. Полковник Василий Сталин закатил очередную пьянку с актерами, спортсменами и приятелями-летчиками. Война для него проходила в основном в московских кабаках и на дачных вечеринках.
Среди гостей находился и сорокалетний Алексей Каплер, лауреат Сталинской премии за фильмы о Ленине. Он только что вернулся из командировки к белорусским партизанам, где рисковал жизнью ради будущего сценария. Интеллигентный, остроумный, корреспондент был полной противоположностью кремлевской золотой молодежи.
В углу гостиной скучает Светлана. Она ученица десятого класса, дочь хозяина Кремля. Шестнадцать лет, рыжие волосы, веснушки. Девушка живет как принцесса в башне: школа, дом, охранник по прозвищу "дядька". Никаких друзей, никакой молодежной компании. Единственные её развлечения это книги да фильмы на правительственных просмотрах.
И вот наступило 8 ноября. Двадцать пятая годовщина революции, десятая годовщина смерти матери (об этом в семье старались не вспоминать). Василий тоже не вспомнил, увлекшись очередным застольем. Но для Светланы этот день стал особенным совсем по другой причине.
"Вы танцуете фокстрот?" — неуверенно спросил Каплер, подойдя к скучающей девушке. Можно было ответить "нет", и ничего бы не случилось. Но Светлана, смущаясь, приняла приглашение.
Был ли это первый бал Наташи Ростовой? Скорее, танец Золушки в полуботинках без каблуков. Первая дочь государства выглядела просто рядом с разодетыми киноактрисами. Но Каплер почувствовал её неловкость и галантно заверил, что она неплохо танцует.
"Что вы невеселая сегодня?" — спросил он, не подозревая, что попал прямо в цель. Достаточно было доброго слова, чтобы Светлану прорвало на откровения о том, как ей одиноко в доме, где никто ее не понимает, о брате-дебошире и о сегодняшней дате, которую все забыли.
Каплер был потрясен ее искренностью. Гремела музыка, а они, держась за руки и делая вид, что танцуют, не могли оторваться друг от друга. Любовь принцессы и трубадура только в сказках заканчивается хорошо.
Под прицелом: как КГБ следило за каждым поцелуем
До отлета в Сталинград у них было несколько дней. Встречаться было непросто, за Светланой неотступно следовал "дядька" Климов. Но влюбленные нашли выход. Каплер тактично поджидал ее после школы в соседнем доме, и они шли в Третьяковку, театры, на "Синюю птицу" и "Пиковую даму".
На небольшом расстоянии по заснеженным улицам за ними плелся охранник, сбитый с толку непредвиденной ситуацией. Инструкция не предусматривала романов подопечной. Что докладывать генералу Власику? Они знали, что он обязан все рассказывать, но игнорировали его присутствие с чувством юмора (если такое вообще возможно в подобных обстоятельствах).
Каплер не мог не понимать, что ходит по лезвию бритвы. В отличие от Светланы, он знал, как исчезали литераторы Пильняк, Кольцов, Бабель, Мандельштам. Он понимал, что после донесения "топтуна" наутро может проснуться не в гостинице "Савой", а в подвале Лубянки. Но любовь оказалась сильнее здравого смысла.
Каплер даже здоровался с охранником, иногда останавливался дать прикурить, перебрасывался парой слов и возвращался к ждущей его Светлане. Что это было, наивность или отчаянная смелость?
Все их телефонные разговоры записывались. Каждое "люблю", каждая нежность ложились на пленку и попадали в сводки. Даже свидания в театре становились предметом оперативных донесений. Романтические прогулки превращались в спектакли для троих — она, он и государственная безопасность в лице товарища Климова.
А Каплер занялся Светланиным образованием. Приносил книги, которых не было в ее домашней библиотеке, стихи опальных поэтов Ахматовой, Гумилева, Ходасевича. За хранение некоторых из этих книг вполне можно было угодить в лагерь.
Письмо с фронта: как любовь стала политическим преступлением
В декабре Каплер улетел на фронт. Скоро в "Правде" появилась его статья "Письма лейтенанта Л. из Сталинграда" в форме письма неизвестного офицера любимой девушке. Автор рассказывал о Сталинградской битве и вспоминал прогулки по Москве, походы в Третьяковку.
И финал, от которого у читающих перехватывало дыхание: "Сейчас в Москве, наверное, идет снег. Из твоего окна видна зубчатая стена Кремля."
Намек был прозрачен для всех, кроме той, которой предназначался, и кроме Сталина, который получал ежедневные сводки о романе дочери. Лейтенант Л. бросил ему вызов, позарившись на кремлевскую принцессу!
Светлана была польщена и напугана одновременно. Распирали чувства, которыми хотелось поделиться с подругой. На уроке она не выдержала, достала газету и дала почитать Марфе. Та читала украдкой, пряча под партой.
Но Светлана, знавшая характер отца, испугалась за Каплера. Когда под Новый год он вернулся в Москву, она встретилась с ним и, предчувствуя беду, умоляла больше не видеться и не звонить. Они расстались.
Любовь придает силы. Светлана продержалась до конца января, а Каплер, по его признанию, все это время лежал в гостинице на диване и смотрел на телефон. В конце концов она не выдержала и первой позвонила. Все закрутилось заново.
Ежедневные часовые разговоры по телефону прослушивались, но разлучить влюбленных было невозможно. Попытки гувернантки воздействовать на Светлану были безуспешными. Подростки, когда вспыхивает первая любовь, готовы на любые безумства, включая трагический финал Ромео и Джульетты.
Две пощечины: как отец унизил дочь и себя
Последняя попытка решить дело "по-хорошему" была предпринята в феврале. Полковник Румянцев, правая рука всесильного Власика, набрал номер Каплера. Тон был почти дружеский:
— Алексей Яковлевич, не пора ли вам в творческую командировку? Подальше от столичной суеты?
Нормальный человек понял бы намек с полуслова. Но Каплер был влюблен, а влюбленные, как известно, на подвиги неспособны, зато легко идут на глупости. Ответ сценариста удивил полковника:
— Не ваше это дело!
Трубка была брошена, а судьба решена.
Второго марта 1943-го, когда Каплер собирал чемодан для поездки в Ташкент (надеялся ускользнуть?), за ним пришли. Началась раскрутка дела № 6863 об "антисоветской агитации". Формулировка стандартная, а вот причина была особая.
А наутро в кремлевской квартире разыгралась сцена, которая навсегда разделила отца и дочь.
Сталин ворвался в комнату Светланы, когда та собиралась в школу. Обычно в эти часы он спал, но ярость согнала сон. Лицо было свинцовое, глаза бешеные. Нянька прирастла к полу от страха.
— Где эти бумажки? — голос хозяина срывался от злости. — Где вся эта макулатура твоего литератора?
Он хлопал себя по карманам, вынимая распечатки телефонных прослушек. Климов уже доложил. Власик уже допросил арестованного. Машина заработала, оставалось "расколоть" дочь.
— Все твои нежности записаны! Каждое словечко! Твой дружок, если ты ещё не знаешь, шпион английский!
Светлана растерянно протянула письма, фотографии, подарки. Каплер словно предчувствовал финал, ведь последнее его письмо было прощальным.
— А я его люблю! — вырвалось у девочки.
Эти четыре слова довершили дело. Сталин взорвался окончательно. Рука сама поднялась, и раз, и другой. Звонкие удары по щекам. Впервые за шестнадцать лет.
Но физическая боль оказалась ерундой по сравнению с тем, что последовало дальше. Отец посмотрел на растерянную дочь и произнес:
— Полюбуйся на себя! Думаешь ему такая красавица нужна? У него баб хватает и без тебя!
Каждое слово ранило. Шестнадцатилетняя девочка, неуверенная в себе, замкнутая, одинокая. Чего стоили ей эти насмешки над внешностью, над правом быть любимой?
Потом отец ушел в столовую разбирать "вещдоки". Полдня сидел за столом, методично уничтожая следы дочкиного романа. Рвал, бросал в корзину, бормотал:
— Писатель называется! По-русски связать два слова не может! Хоть бы русского себе выбрала!
Национальность Каплера бесила его едва ли не больше самого факта романа. В те дни, когда решалась судьба Сталинграда, хозяин страны тратил время на семейные разборки.
Цена страха: почему диктатор пощадил Каплера
Почему Сталин не расправился с Каплером сразу, почему тянул до марта? Почему ограничился пятью годами лагерей вместо расстрела?
Ответ кроется в маленьком эпизоде, который произошел годом раньше. Серго Берия, школьный товарищ Светланы, подарил ей трофейный "вальтер", красивый такой пистолетик. Гувернантка нашла его и донесла наверх.
Неделю отец допытывался, откуда взялось оружие. Когда Светлана созналась, Сталин вызвал Серго и сказал:
— Это ты Светлане револьвер подарил? А знаешь, что у нас дома с оружием было? Мать Светланы в дурном настроении с собой покончила. Мозгов у тебя нет, если не знаешь, что нельзя ребенку давать оружие!
Сталин помнил, что характером дочь пошла в мать. Помнил самоубийство Надежды Аллилуевой и попытку Якова застрелиться. Гены непокорные Аллилуевой и Джугашвили. Если резко вмешается в личную жизнь дочери, может случиться непоправимое.
Маленький пистолетик напомнил ему вечер перед уходом жены. Поэтому он сдерживался, когда у дочери начался роман с Каплером. Надежда Аллилуева через десять лет после смерти неожиданно спасла Алексея Каплера от более страшной участи.
Каплер получил пять лет по обвинению в связях с иностранцами. В деле № 6863 ни слова не было сказано о Светлане. Отсидел он "от звонка до звонка", в 1948-м рискнул приехать в Москву повидаться с бывшей возлюбленной, но получил еще пять лет. Только после смерти Сталина вышел на свободу и был реабилитирован.
Первая трещина в пьедестале
Произошло самое страшное, что может случиться между отцом и дочерью — они стали чужими. Светлана уже не гордилась тем, что она дочь Великого Сталина. В душе она УЖЕ была Аллилуева, и стала ею официально, когда созрела, чтобы избавиться от тени отца.
История с Каплером не помогла ей обрести покой, как не помогло решение креститься или увлечение буддизмом. Успокоение после удара "посмотри на себя, кому ты нужна" так и не наступило. Эти слова преследовали ее всю жизнь, отравляя все последующие отношения.
Но главное то, что впервые дочь поставила под сомнение непогрешимость отца. Впервые позволила себе ослушаться, впервые сказала "нет" человеку, которого боялась вся страна. В этот момент родилось то, что через двадцать лет приведет ее к побегу в Америку.
Каплер тоже нашел свое счастье. В 1954 году познакомился с поэтессой Юлией Друниной, той самой, что прошла всю войну санинструктором. Шесть лет боролись со своими чувствами (оба были в браках), а в 1960-м поженились. Двадцать лет прожили душа в душу, пока смерть не разлучила их.
В том же 1954 году, на съезде Союза писателей, бывшие влюбленные встретились в последний раз. Несколько часов проговорили, держась за руки. Но время оказалось сильнее любви, у каждого была уже своя жизнь, свои привязанности, свои потери.
А как думаете вы: имеют ли родители право ломать первую любовь детей, даже если считают ее неподходящей? И не повторяется ли эта история в каждой семье, просто в менее драматических масштабах?