(статья публиковалась летом 2024 года)
Прогнозы бывают ошибочными. Но одно дело, если ошибка учитывается в будущем и качество прогнозирования улучшается. А другое дело, когда аналитики предпочитают игнорировать какую-то часть информации ради того, чтобы соответствовать актуальной повестке или чтобы продвигать некий набор идей.
Право на ошибку
Ученый должен сомневаться. Он обязан собирать информацию, проверять ее, перепроверять. Он должен выдвигать гипотезы, гипотезы должны перерастать в теории, но часть теорий будет неизбежно отброшена под напором новых данных.
Птолемей построил сложную, но непротиворечивую для своего времени картину, которая позволяла предсказывать движения небесных тел. Позже накопленные учеными данные привели к появлению гелиоцентрической системы, сформулированной Коперником. Затем система была усовершенствована Кеплером, который, однако, не смог в полной мере объяснить гравитационное взаимодействие между небесными телами. Математически закон всемирного тяготения был сформулирован Ньютоном. Но после этого были обнаружены противоречия, которые потребовали новых объяснений, что привело к появлению общей теории относительности Эйнштейна.
Это не означало, что ньютоновские законы перестали работать. Это означало, что область нашего знания расширилась настолько, что сузилась область применения этих законов.
Научный поиск может привести к полной замене ранее устоявшихся представлений, а может – к переходу их из разряда универсальных в разряд частных.
Ярким примером может служить не только астрономия или физика, но и биология. Первоначально не было представления об эволюции живых существ. Потом представление появилось, но не был ясен механизм, за счет которого эволюция существует.
Идеи Ламарка в области изменений живых организмов от простых к сложным были прорывными, он верно предположил, что внешние обстоятельства влияют на изменения живых существ, но его мнение о механизме, благодаря которому эти изменения происходят, было ошибочным. Прорывом стал идея естественного отбора, сформулированная Дарвином. В то же время развивались научные знания о наследственности, которые привели к кризису дарвинизма, но позже открыли дорогу к современным представлениям о развитии жизни на Земле. Где-то на стыке этих знаний и науки геологии лежит, к примеру, теория органического происхождения нефти.
Наука имеет право на ошибку, если она не позволяет себе прекратить сомневаться и перепроверять – тогда правильный ответ будет найден, а наши знания об окружающем мире расширятся.
Но в мире есть исследователи, деятельность которых внешне очень похожа на научную, однако суть ее лежит в совсем иной плоскости. Эти исследователи формально занимаются прогнозированием в области энергетики, но не успевает завершиться хотя бы один большой период, на который был дан прогноз, как продвигаемая парадигма решительно меняется. И в новых прогнозах мы наблюдаем не просто уточнения, которые учитывают накопленные к этому времени данные, мы наблюдаем радикальные изменения.
Можно было бы предположить, что просто мир меняется настолько быстро, что предыдущие убедительные прогнозы теряют актуальность под напором научных открытий и радикальных сдвигов в ТЭК. Но зачастую в основе попыток дать картину будущего хотя бы на ближайшую четверть века доминирует политическая целесообразность, а доказательная база строится на обещании грядущих прорывов в области техники и технологий.
Признание своих ошибок научным сообществом лишь укрепляет доверие к нему, так как в результате будут уточнены теории, повысится точность расчетов и расширятся наши знания. А многочисленные «ошибки» некоторых прогнозистов, наоборот, снижают доверие, особенно в том случае, если новый прогноз, по сути, отменяет предыдущий.
С уклоном
Международное энергетическое агентство (МЭА) является одной из старейших и наиболее авторитетных аналитических организаций, занимающихся вопросами мировой энергетики. Его отчеты, доклады, прогнозы охотно цитируются не только мировыми, но и российскими СМИ. Зачастую даже самые странные заявления представителей агентства транслируются без какого-либо критического осмысления. В качестве яркого примера можно привести фактическое обвинение в адрес России, сделанное в сентябре 2021 года, что наша страна виновата в мировом энергетическом кризисе.
Некоторый уклон МЭА в сторону интересов стран – импортеров энергоресурсов ни для кого не был большим секретом. Уклон не является проблемой сам по себе. Проблемой является степень его влияния на деятельность организации
Некоторый уклон МЭА в сторону интересов стран – импортеров энергоресурсов ни для кого не был большим секретом. Уклон не является проблемой сам по себе. Проблемой является степень его влияния на деятельность организации.
Если это влияние слишком велико, то информационные продукты таких аналитиков могут слишком сильно оторваться от реальности. Но где-то здесь имеется тонкая грань, которая отделяет преднамеренную ошибку от непреднамеренной.
В истории прогнозов агентства за последние 20 лет можно выделить несколько четко прослеживающихся периодов. Некоторые были явно связаны с честной попыткой осмыслить происходящее, некоторые в большей степени отражали «правильные», общественно одобряемые темы, а некоторые явно пытались не оценить будущее, а сформировать его, переломить через колено имеющиеся тенденции.
Преддверие «золотого века»
В конце XX века Международное энергетическое агентство очень волновалось из-за «субсидирования энергоносителей» в таких странах, как Китай, Россия, ЮАР, Индия и ряда других государств (World Energy Outlook. Looking at Energy Subsidies: Getting the Prices Right). Большинство из них по удивительному стечению обстоятельств либо позже вошли в БРИКС, либо хотят присоединиться к организации.
В целом в этот период агентство благосклонно оценивало Китай, его руководство и политику открытости (Coal in the Energy Supply of China). А отмена энергетических субсидий, по мнению аналитиков МЭА, должна была способствовать «достижению трех основных целей устойчивого развития: социального обеспечения, охраны окружающей среды и экономического роста».
Агентство настаивало, что средства, выделяемые на субсидии, можно было бы перенаправить на социальные выплаты. Их отмена должна была «со временем» привести к росту благосостояния, а также – ускорить экономический рост.
В качестве примера приводились страны Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), которые, среди прочего, добились «прогресса в сокращении субсидий на потребление и производство энергии». Сегодня это выглядит исключительно экстравагантно, учитывая звучащие требования (в том числе со стороны МЭА) к странам ОЭСР вообще и Евросоюза в частности усилить поддержку возобновляемых источников энергии (ВИЭ). А заявление об успехах стран ОЭСР в снижении цен на энергоносители звучит и вовсе вызывающе после периода энергетического кризиса, который оказался для ЕС особенно болезненным из-за «успешных» реформ энергетического рынка.
Тем не менее 1990-е годы и начало 2000-х характеризовались резким ростом спроса на газ в Евросоюзе. В 27 странах, входящих в ЕС сегодня, по данным Евростата, этот показатель увеличился с 322 млрд куб. м в 1991 году до 446 млрд куб. м в 2010-м. Забегая вперед, заметим, что это был пиковый показатель спроса на голубое топливо в Евросоюзе, который не удалось достичь ни до, ни после.
1990-е годы и начало 2000-х характеризовались резким ростом спроса на газ в Евросоюзе. В 27 странах, входящих в ЕС сегодня, по данным Евростата, этот показатель увеличился с 322 млрд куб. м в 1991 году до 446 млрд куб. м в 2010-м
Период наиболее динамичного роста спроса завершился в 2005 году (442 млрд куб. м). Притом собственная добыча, на заре 1990-х обеспечивавшая примерно половину потребления в Европе, падала. Неудивительно, что на этом фоне МЭА склоняло таких игроков, как Россия и Иран и такую крупную экономику, как Китай, к отмене «энергетических субсидий».
По поводу Китая Международное энергетическое агентство писало в июле 2000-го, что к 2020 году эта страна «может стать, безусловно, крупнейшей экономикой в мире по паритету покупательной способности, а ее ВВП составит чуть менее половины ВВП всех стран ОЭСР вместе взятых». Иран рассматривался как возможный поставщик газа на рынок Европы (в рамках проекта Nabucco). А наша страна в лице «Газпрома» с первой половины 1990-х годов развивала с европейскими партнерами новые газотранспортные коридоры. Собственно, за этот период были построены «Голубой поток» и Ямал – Европа, а также были приняты принципиальные решения по «Северному потоку» и «Южному потоку» (последний позже трансформировался в «Турецкий поток»).
Потребление газа в Европе росло, а зависимость от импорта из-за падения добычи увеличивалась опережающими темпами. Неудивительно, что в 2000-х годах возникла идея «золотого века газа».
«Золотой век газа»
В октябре 2004 года (World Energy Outlook 2004) МЭА настаивало, что мировое производство традиционной нефти не достигнет пика до 2030 года, «если будут сделаны необходимые инвестиции». Позже агентство перешло в режим угадайки и, пытаясь нащупать ту точку, когда наступит пик спроса и добычи черного золота, в 2023 году заявило, что таковой наступит до конца текущего десятилетия.
В 2004 году аналитики МЭА отмечали про ВИЭ, что их доля в производстве электроэнергии в целом увеличится, достигнув 6% в 2030 году. Кстати, тогда к возобновляемым свободно относили и гидрогенерацию.
И, конечно же, наибольший рост использования ВИЭ к 2030 году ожидался в Европе, «где они пользуются мощной государственной поддержкой». Уже к началу 2010-х годов стало ясно, что главный рынок ВИЭ – Китай. И, поразительное дело, любая государственная поддержка чего бы то ни было в КНР сегодня активно порицается. Возможно, если бы в лидерах оставалась Европа, на успехи Поднебесной смотрели бы более благосклонно.
Двадцать лет назад аналитики МЭА еще понимали важность углеводородного сырья. Они считали, что природный газ будет активно теснить уголь в электрогенерации. США тогда рассматривались в качестве крупного импортера голубого топлива наряду с Европой и Азией. Кстати, МЭА ожидало, что к 2030 году чуть более половины всей международной торговли газом будет приходиться на СПГ. Этот прогноз имеет хорошие шансы воплотиться в жизнь.
Но главное, что ожидалось наступление «золотого века газа». Предполагалось, что к 2030 году мировое потребление голубого топлива в абсолютном выражении «увеличится больше, чем потребление любого другого первичного источника энергии». Прогнозировался рост с 2622 млрд куб. м в 2022 году до 4900 млрд куб. м в 2030-м. Двигателем должна была стать растущая электрогенерация.
Предполагалось, что к 2030 году мировое потребление голубого топлива в абсолютном выражении «увеличится больше, чем потребление любого другого первичного источника энергии». Прогнозировался рост с 2622 млрд куб. м в 2022 году до 4900 млрд куб. м в 2030-м
Здесь можно заметить, что в таком виде прогноз сегодня выглядит вполне реалистично. Более того, согласно оценке МЭА, в 2020 году потребление природного газа должно было составить 4104 млрд куб. м. В реальности показатель был меньше (по данным The Energy Institute, 3871,4 млрд куб. м). Но, во-первых, разница непринципиально велика. А, во-вторых, можно сделать поправку на пандемию и антиковидные ограничения, которые негативно сказались на потреблении, и заметить, что в 2021 году потребление газа достигло 4023,9 млрд куб. м. И тут Международному энергетическому агентству можно было бы поаплодировать за относительную точность предсказаний. Но есть две детали – Евросоюз и Китай.
Поменяться с Европой местами
Динамику роста спроса на газ в Китае МЭА недооценило. Притом недооценило примерно в три раза. По мнению аналитиков агентства образца 2004 года, потребление голубого топлива в КНР должно было в 2020 году составить 107 млрд куб. м, а в 2030 году – 157 млрд куб. м. В реальности в 2020-м этот показатель достиг 336,6 млрд куб. м. А по итогам прошлого года – около 400 млрд куб. м (оценки разнятся в непринципиальных пределах 10 млрд куб. м). Потом МЭА учло свою ошибку и само указало на нее в 2014 году (см. «Golden Age» of gas coming to China, IEA says in latest five-year outlook), хотя и переоценило динамику роста собственной добычи в этой стране, а также занизило ее зависимость от импорта в среднесрочном прогнозе на 2019 год.
Динамику роста спроса на газ в Китае МЭА недооценило. По мнению аналитиков агентства образца 2004 года, потребление голубого топлива в КНР должно было в 2020 году составить 107 млрд куб. м. В реальности в 2020-м этот показатель достиг 336,6 млрд куб. м
Что касается Евросоюза, то промах получился прямо противоположного характера. Предполагалось, что спрос на газ в ЕС увеличится с 471 млрд куб. м в 2002 году до 567 млрд куб. м в 2010-м, до 684 млрд куб. м в 2020-м и до 786 млрд куб. м в 2030-м. Если на рубеже 2010 года расхождение было незначительным (примерно 544 млрд куб. м, по данным BP и Евростата), то дальше оно только нарастало. Это было связано с отставанием электроэнергетики Европы от прогнозов МЭА 20-летней давности. Спрос практически не увеличивался. Это было связано с затяжным кризисом, в который вошла Европа в 2009 году. Его признаки хорошо видны по статистике промышленного производства в ЕС.
Если же взять все страны Европы, входящие в ОЭСР, то МЭА ожидало, что потребление газа в них увеличится с 491 млрд куб. м в 2002 году до 807 млрд куб. м в 2030-м. Очевидно, что вероятность воплощения в жизнь такого сценария исчезающе мала. Достаточно сказать, что, по оценке Евростата, потребление газа в 27 странах ЕС в 2023 году составило чуть более 330 млрд куб. м.
Главное, что двадцать лет назад предполагалось, будто драйвером мирового рынка станет Европа. А в реальности им становится Китай.
Но была еще одна ошибка, которую невольно допустили аналитики МЭА. Они не учли фактор сланцевого газа.
Банальность «золотых правил»
Сланцевый газ громко заявил о себе в 2009 году на фоне роста добычи в Соединенных Штатах. Хорошим тоном в мировых СМИ и в экспертном сообществе стало прогнозировать скорое распространение «сланцевой» добычи по всему миру. Фактически успехи американских газовиков привели к появлению нового тренда в глобальной аналитике, перед которым не смогло устоять и МЭА.
В 2012 году оно опубликовало доклад «Золотые правила для золотого века газа» (Golden Rules for a Golden Age of Gas. World Energy Outlook. Special Report on Unconventional Gas). Как ясно из названия, концепция «золотого века газа» всё еще была актуальна, просто теперь ее решили дополнить модной сланцевой темой. Если бы аналитики провели анализ последствий сланцевой газодобычи для американских угольщиков, канадских газовиков и производителей СПГ (например, Катара), а также если бы они скорректировали ранее озвучивавшиеся прогнозы спроса в Европе, то это был бы обычный разумный доклад. Вряд ли бы он оказался достоин упоминания в нашей статье.
К счастью для нас, МЭА пошло другим путем. Во-первых, оно напомнило, что «природный газ вот-вот вступит в золотой век». Во-вторых, на этот раз оказалось, что «золотой век» связан не с поставками из России и Ближнего Востока (как это предполагалось в более ранних прогнозах), а с нетрадиционными источниками. В-третьих, достаточно следовать «золотым правилам» МЭА, и практически любой импортер сможет сам добывать голубое топливо, удовлетворяя свой спрос.
Интересно, что в докладе прозвучал разумный тезис – «светлое будущее нетрадиционного газа еще далеко не гарантировано». Но его раскрытие вызывало вопросы: необходимо преодолеть многочисленные социальные и экологические проблемы, связанные с добычей сланцевого газа.
Разумеется, ни завышенная оценка ресурсов, ни капиталоемкость добычи, ни отсутствие технической базы, ни прочие проблемы, с которыми могли столкнуться желающие войти в «сланцевый» клуб, никак не могли сделать «сланцевую революцию» явлением глубоко локальным. Достаточно следовать «золотым правилам» – и всё получится.
Суть этих правил заключалась в следующем: соблюдай производственную безопасность, информируй население о своей работе, минимизируй воздействие на окружающую среду (не допускай выбросов в атмосферу, почву и грунтовые воды).
У Международного энергетического агентства получился настолько удачный сборник невероятно свежих и предельно конкретных идей, что он заслужил критику даже в крупнейших мировых СМИ. К примеру, автор колонки на сайте Reuters заметил, что «доклад в основном составлен из расплывчатых принципов, настолько широких, что они практически бессмысленны».
Сланцевая ошибка
МЭА снабдило этот доклад оптимистичным прогнозом, согласно которому добыча нетрадиционного газа (в первую очередь сланцевого) увеличится к 2035 году более чем в три раза – до 1,6 трлн куб. м. Оговорка, согласно которой «основной прирост произойдет после 2020 года», формально дает шансы этому прогнозу воплотиться в жизнь.
Но уверенность аналитиков МЭА, что объем добычи нетрадиционного газа в Европейском союзе после 2020 года будет достаточным, чтобы компенсировать продолжающееся снижение традиционной добычи, выглядит нелепо. Можно, конечно, сослаться на ту часть доклада, в которой говорится о низких темпах роста «нетрадиционной» добычи, если не следовать «золотым правилам».
Проблема лишь в том, что Международное энергетическое агентство предполагало, будто сланцевое направление в Европе возглавит Польша. А в том же 2012 году ее сланцевый проект принялся сыпаться – его начали покидать крупные международные компании, а местная геологическая служба резко сократила оценки ресурсов сланцевого газа. Всё это происходило до публикации вдумчивого доклада МЭА, поэтому даже на момент выхода он выглядел по меньшей мере анекдотично.
То есть проблема вовсе не в том, что Международное энергетическое агентство не предвосхитило появление масштабной добычи «сланцевых» углеводородов. Проблема в том, что оно отнеслось к этому направлению некритично, с неоправданным восторгом и полностью проигнорировало уже накопленный производителями в Соединенных Штатах негативный опыт, а также свежие данные о состоянии дел в Европе.
И, кстати, сланцевая добыча на данный момент в промышленном масштабе представлена в США, Китае и отчасти – в Канаде и Аргентине. Европа так и не освоила «золотые правила» МЭА. Иначе у нее, конечно, всё бы получилось.
Конец «золотого века»
В 2023 году Международное энергетическое агентство с присущим ему изяществом заявило (в World Energy Outlook 2023), что оно не ошиблось с «золотым веком газа». Просто он пришелся на 2010-е годы и теперь «подходит к концу». Если в 2010-х годах мировое потребление природного газа «увеличивалось в среднем почти на 2% в год», то с 2023-го по 2030-й темпы роста замедлятся и составят менее 0,4% в год.
Связано это с тем, по уверениям МЭА, что «энергетический сектор и сектор строительства <…> на долю которых приходится 39% и 21% от общего спроса», уже пережили пик увеличения мощностей. Примечательно, что, как и в 2012 году с переоценкой добычи сланцевого газа в Польше, агентство в 2023 году поторопилось с публикацией своего прогноза.
Он уверенно доказывал, что темпы роста спроса на энергоносители будут низкими из-за замедления экономики Китая. Но вот с оценкой роста экономики этой страны МЭА сразу же промахнулось. Стоило ему написать, что в 2023 году этот показатель увеличится на 4,9%, как парой недель спустя посыпались более высокие оценки (подтвержденные позже итогами года) – 5,2%.
Натужные похороны экономики Китая и ископаемого топлива стали признаком нового периода в аналитике МЭА – периода низкоуглеродной энергетики.
Радикально зеленый
Во второй половине 2010-х годов МЭА начинает с присущим ему изяществом продвигать радикальную концепцию зеленого энергоперехода, в которой практически нет места ископаемому топливу, а основным источником энергии станет электричество, производимое из ВИЭ.
Согласно этому радикальному сценарию (и вопреки накопленному человечеством опыту энергопереходов) в мире не только возникнет новый доминирующий энергоноситель, но и произойдет отказ от старых ископаемых видов топлива. «Будущее электрифицировано с помощью низкоуглеродных технологий, – заявляет МЭА в World Energy Outlook 2018, – а спрос на электроэнергию будет расти вдвое быстрее, чем спрос на энергию в целом».
Международное энергетическое агентство объявило, что борется с глобальным потеплением. Потом провело сравнения выбросов, которые производятся из разных источников энергии. Восхитилось климатической нейтральностью ВИЭ. И объявило, что фотовольтаика и сухопутные ветроэлектростанции абсолютно конкурентоспособны. Примечательно, что этот тезис повторяется с завидной регулярностью чуть ли не каждый год. Видимо, сначала эти решения стали конкурентоспособными, а потом – особенно сильно конкурентоспособными.
Стоит ли удивляться, что рассказы о конкурентоспособности продолжаются вплоть до настоящего момента и сопровождаются призывами поддержать и поднажать («требуются инновационные крупномасштабные механизмы финансирования для поддержки инвестиций в экологически чистую энергетику в странах с формирующейся рыночной экономикой» – World Energy Outlook 2023).
В докладе «Чистый ноль к 2050 году: Дорожная карта для глобального энергетического сектора» (Net Zero by 2050. A Roadmap for the Global Energy Sector), который вышел в мае 2021 года, Международное энергетическое агентство настаивало, что объем ежегодных инвестиций в энергетику к 2030 году вырастет до $5 трлн. Но только в том случае, если следовать «золотым правилам»… ой, то есть прописанной МЭА дорожной карте.
Здесь уже начали звучать тревожные оценки, согласно которым обязательства по борьбе с изменением климата, взятые на себя правительствами, даже если они будут полностью выполнены, не позволят довести глобальные выбросы углекислого газа, связанные с энергетикой, до нуля к 2050 году. Чтобы это получилось, необходимо, по оценке МЭА, довести к 2030 году ежегодное увеличение установленной мощности солнечной генерации до 630 ГВт, а ветровой – до 390 ГВт. Это в четыре раза превышало уровень 2020 года. И всего в два раза больше уровня ввода мощностей в 2023 году.
Но тут на пути радикального озеленения встали два вопроса. Первый – что делать с экономическими проблемами ряда крупных производителей оборудования (в первую очередь – европейских). Второй – а как обеспечить стабильность энергосистемы, в которой доминируют ВИЭ.
На первый вопрос ответ прост – государственная поддержка. На второй еще проще – водород. Ведь что может быть проще водорода?
Простой водород
Идея водородной энергетики не нова. Само МЭА периодически обращалось к ней в течение последних 20–25 лет. Но ажиотаж вокруг водорода начал возникать в конце 2010-х, а в 2020-м был принят ряд водородных стратегий. Например, Водородная стратегия Евросоюза, которая в настоящий момент катастрофически отстает от намеченных целей.
Новые веяния проникли и в прогнозы МЭА, которое отмечает, что важность вопроса о безопасности электроснабжения нарастает «по мере того, как мир движется к большей электрификации, основанной на возобновляемых источниках энергии». Часть ответа на этот вопрос – водород, который планируется использовать в качестве «батарейки».
ВИЭ производят электричество, электричество направляется на электролизеры, электролизеры расщепляют воду на водород и кислород, водород используется в качестве самостоятельного энергоносителя. Энергетическая эффективность этой схемы отрицательная, но для задач стабилизации энергосистемы с доминирующей долей возобновляемых источников она годится. В теории.
На практике водородная энергетика пока буксует. Так, по оценке МЭА, сделанной в последнем крупном докладе о рынке водорода, «менее 0,1% [потребления] приходится на новые области применения [водорода] в тяжелой промышленности, транспорте или производстве электроэнергии». Общий объем потребления водорода в 2022 году составил 95 млн т, 0,1% от этого количества – 95 тыс. т. Объем доклада МЭА на эту тему – порядка 175 страниц.
Иными словами, изучение рынка водорода – это, безусловно, дело полезное, но масштаб исследования невольно оттеняет тот факт, что водородная энергетика всё еще находится в зачаточном состоянии, а рынок «зеленого» водорода исключительно неразвит. И разовьется ли он – большой вопрос, который МЭА старается не задавать. Как и в случае со сланцевым газом, априори предполагается, что этот рынок обязательно будет развиваться.
Зато агентство делает общественно одобряемые заявления о том, что «наследием глобального энергетического кризиса может стать начало конца эры ископаемого топлива». Ранее МЭА прогнозировало, что пика спроса до 2030 года не будет, а теперь наоборот – что глобальный спрос на уголь, нефть и природный газ поэтапно достигнет «высшей точки к 2030 году». Невольно хочется спросить: в какой момент вы ошиблись? Не пытаетесь ли вы выдавать желаемое за действительное? Не будет ли радикально зеленая энергетика и водородный уклон забыты как «золотой век газа» и сланцевые углеводороды? Что придет им на смену в авторитетных и охотно тиражируемых прогнозах?
Завершая, процитируем генерального секретаря ОПЕК Хайсама аль-Гайса: «Прогноз спроса на нефть со стороны ОПЕК в прошлом году оказался самым точным. Те, кто его критиковал, вынуждены были корректировать свои прогнозы практически каждый месяц, пока они не сравнялись с нашим. Сейчас мы ожидаем, что в 2024 году спрос на нефть будет расти на 2,25 млн баррелей в сутки. <…> Я ожидаю, что и в этом году наш прогноз окажется самым точным на рынке». МЭА, напротив, прогнозирует рост спроса в 2024 году менее чем на 1 млн баррелей в сутки.
Если аналитики слишком заигрываются с политической детерминантой своей деятельности, может дойти до совсем неудобной с дипломатической точки зрения ситуации. В марте 2022 года Организация стран – экспортеров нефти объявила, что больше не будет использовать данные Международного энергетического агентства.
Ссылки:
https://ec.europa.eu/eurostat/databrowser/view/nrg_cb_gas/default/table?lang=en (https://ec.europa.eu/eurostat/statistics-explained/index.php?title=Energy_production_and_imports#Natural_gas)
https://ec.europa.eu/eurostat/databrowser/view/STS_INPR_M__custom_12069976/default/line?lang=en
https://www.iea.org/reports/net-zero-by-2050
https://www.iea.org/news/golden-age-of-gas-coming-to-china-iea-says-in-latest-five-year-outlook
https://www.iea.org/reports/golden-rules-for-a-golden-age-of-gas
https://www.iea.org/news/iea-special-report-explores-potential-for-golden-age-of-natural-gas
https://www.iea.org/reports/gas-2020/2020-meltdown
https://iea.blob.core.windows.net/assets/e2be51f1-b04c-433f-9a68-93bfd46c7ad4/WorldEnergyOutlook2004.pdf
https://iea.blob.core.windows.net/assets/ef52a2b9-2595-4474-bbcc-aea39925d15b/WorldEnergyOutlook1999-LookingatEnergySubsidiesGettingthePricesRight.pdf
https://iea.blob.core.windows.net/assets/2e0cfdbe-3496-44d9-8fd2-ef1da28499e9/CoalintheEnergySupplyofChina.pdf
https://iea.blob.core.windows.net/assets/268d5299-179f-4eaa-9103-cddb69842877/EnergyPoliciesofIEACountries2005Review.pdf
https://iea.blob.core.windows.net/assets/51e7a259-4111-4def-8244-ece1e5c840f0/NaturalGasMarketReview2006-TowardsaGlobalGasMarket.pdf
https://iea.blob.core.windows.net/assets/390482d0-149a-48c0-959b-d5104ea308ca/weo2006.pdf
https://www.iea.org/reports/world-energy-outlook-2023
https://www.iea.org/reports/northwest-european-hydrogen-monitor-2024
https://www.iea.org/news/global-electricity-demand-is-growing-faster-than-renewables-driving-strong-increase-in-generation-from-fossil-fuels
https://www.iea.org/reports/hydrogen-and-fuel-cells
https://www.iea.org/reports/hydrogen-production-and-storage
https://www.iea.org/reports/global-hydrogen-review-2023
https://www.iea.org/reports/five-keys-to-unlock-ccs-investment
https://www.iea.org/reports/world-energy-outlook-2018/renewables
https://iea.blob.core.windows.net/assets/268d5299-179f-4eaa-9103-cddb69842877/EnergyPoliciesofIEACountries2005Review.pdf
https://www.energyinst.org/statistical-review