Внимание! В статье возможны долгие паузы, философские размышления и внезапные появления лужи. Читайте медленно, желательно под органную музыку и с термосом горячего чая.
Когда мы представляем себе высадку на Луну, в голове мелькают кадры NASA: бодрые астронавты скачут, как кенгуру на стероидах, флаг США гордо развевается (ну, почти), а Нил Армстронг выдаёт свою легендарную фразу про «маленький шаг». Динамично, героически, по-американски.
Но что, если бы за дело взялся Андрей Тарковский? Мастер долгих планов, философских пауз и метафизических страданий. О, это была бы совсем другая Луна! Приготовьтесь к космическому путешествию, где время теряет смысл, а чайник становится центром вселенной.
Сцена 1: Прилунение, или «Мы прилетели, но зачем?»
Вместо чёткого репортажа с командного центра, фильм Тарковского начинается с 20-минутного кадра. Лунный модуль медленно-медленно опускается на поверхность. Настолько медленно, что зрители успевают сбегать за попкорном, вернуться, съесть его и уснуть. Камера неподвижна. Слышен только тихий свист воздуха (откуда на Луне воздух? Это метафора, вы что, не понимаете?!), перемежающийся тяжёлым дыханием астронавта.
Посадка на Луну лунного модуля Аполлона 11. Ну почти как в тексте. Можете посмотреть весь чтобы создать должное настроение для дальнейшего чтения. Съёмка НАСА.
Больше такого видеозанудства в статье не будет. Только картинки.
Наконец, модуль касается грунта. И тишина. Астронавты не спешат выходить. За кадром (обязательно на русском, с меланхоличным акцентом) звучит голос Нила Армстронга:
— Луна… Пустота… А был ли я когда-нибудь на Земле? И выключил ли я чайник?
Зрители недоумевают: при чём тут чайник? Это и есть Тарковский.
Сцена 2: Первый шаг, или «Путь длиною в жизнь»
В реальной истории Нил Армстронг бодро спускается по лесенке. У Тарковского это не спуск, а целая эпопея. Каждый шаг по трапу — это отдельный 5-минутный план. Камера сосредоточена на ботинке, который бесконечно медленно ищет опору на следующей ступеньке. В это время астронавт в закадровом голосе рассуждает о бренности бытия, о детстве, о том, как хорошо было на даче под вишней.
Наконец, ботинок касается лунного грунта. И вместо знаменитой фразы Нил шепчет:
— О, мамочки… Как пыльно… А у нас в деревне под Рязанью…
В этот момент на Луне внезапно появляется лужа. Откуда? Неважно. Это же Тарковский. В луже отражается Земля, а может быть, и сам режиссёр с суровым выражением лица, спрашивающий: «Ты понял, о чём это?» Нил, вместо того чтобы прыгать, садится рядом с лужей и погружается в созерцание. Сцена длится минут семь.
Сцена 3: Установка флага, или «Флаг как крест, или как пустая амбиция»
В реальной хронике флаг устанавливают быстро и гордо. У Тарковского это драматический балет абсурда. Нил и Базз Олдрин (который всё это время молчал, потому что у Тарковского второстепенные персонажи существуют лишь для фона) пытаются воткнуть флаг в грунт. Он не втыкается. Падает. Они пробуют снова. Он падает опять. 10 минут борьбы человека с символом, который не хочет символизировать.
В итоге, вместо установки флага, астронавты решают, что это слишком… примитивно. Вместо него они пытаются посадить маленькую берёзку. Берёзка, естественно, тут же вянет (это же Луна!), но зато как красиво! Камера медленно отъезжает, показывая, как берёзка растворяется в лунной пыли, а на фоне звучит Бах. Или Бетховен. Главное, чтобы грустно и торжественно.
Сцена 4: Общение с Землёй, или «Хьюстон, у нас… воспоминания»
Вместо бодрых сводок о состоянии систем, астронавты ведут философские диалоги с Хьюстоном.
— Хьюстон, приём, как слышно?
— Слышно… но что это значит, слышно? Мы есть лишь эхо, потерянное в космической пустоте.
— Эм… Нил, вы там образцы собрали?
— Образцы? Что такое образцы, если не иллюзия познания? Наша истинная природа — внутри нас… И, кажется, я забыл выключить чайник.
В это время на экране появляются флешбэки: Нил, маленький, сидит в деревянном доме, пьёт чай, а за окном — дождь. Долгий, медленный дождь.
Сцена 5: Возвращение, или «А был ли мальчик (и Луна)?»
В реальной хронике астронавты возвращаются на Землю героями. У Тарковского финал всегда открыт и полон вопросов. Лунный модуль взлетает, но камера остаётся на Луне, показывая, как следы астронавтов медленно растворяются в лунной пыли (хотя на Луне нет ветра, но это же Тарковский, тут всё метафора).
А потом — бац! — мы видим, что астронавты вообще никуда не улетели. Они сидят на краю кратера, пьют чай из термоса (откуда термос?!) и обсуждают, стоило ли вообще сюда лететь. Один из них задумчиво говорит:
— А был ли вообще этот шаг? Или это лишь сон, который мы видим, чтобы забыть о Земле?
Второй, прихлёбывая чай, отвечает:
— Не знаю. Но лужа была. И чайник.
Фильм заканчивается длинным планом пустого лунного модуля, на котором кто-то (возможно, корова, которая тоже каким-то чудом появилась на Луне) оставил надпись: «Здесь был Андрей». Зрители в зале аплодируют… или, скорее, просто радуются, что всё наконец-то закончилось и можно бежать за своим чайником.
Эпилог: «Оскар» за самую длинную паузу
Если бы Андрей Тарковский снимал высадку на Луну, это был бы не фильм, а трёхчасовая поэма о смысле жизни, лужах и чайниках. Астронавты бы не прыгали, а медитировали. Флаг бы не развевался, а философствовал. А зрители бы выходили из кинотеатра с одним-единственным вопросом: «И всё-таки, был ли выключен чайник?» Но одно точно: такой Луны мы бы не забыли никогда.