— Лилечка, не забудь прихрамывать, когда будем выходить из автобуса, — шепнула мама, поправляя дочери волосы. — И помни — левая ножка у тебя слабенькая, на неё нельзя наступать. Восьмилетняя Лиля кивнула, привычно приготовившись к очередному «спектаклю». Она уже не помнила, когда началась эта игра, но знала правила назубок. При чужих людях — хромать на левую ногу, жаловаться на боль, говорить тихим голосом. Дома можно было бегать и прыгать, но только когда никто не видит через окна. — А если врач спросит про школу? — уточнила девочка. — Скажешь, что учишься дома. Что в школу ходить не можешь из-за ножки. Помнишь, как мы репетировали? Лиля помнила. Они репетировали каждый раз перед походом к врачу, в соцзащиту, или когда приходили проверяющие. Мама говорила, что это очень важно, что от этого зависит их жизнь. Что если Лиля забудет прихрамывать или скажет что-то не то, их могут наказать. Кабинет врача пах лекарствами и чем-то кислым. Лиля, опираясь на мамину руку, медленно вошла внутрь,