Вероника и Антон начали жить вместе еще задолго до того, как прозвучал заветный марш Мендельсона. Поначалу все казалось легким, веселым и даже романтичным.
Они жили вместе с матерью Вероники — Екатериной Ивановной. Вероника была влюблена до беспамятства — в голос Антона, его манеру держать чашку, в его небрежно растрепанные волосы.
Лишь спустя три года она осторожно завела разговор о свадьбе. Все-таки ей было двадцать пять лет — пора задуматься не только о замужестве, но и детях. Антон долго отнекивался: мол, и так хорошо, зачем спешить, все это условности. Но Вероника настояла и они сыграли свадьбу.
Свадьбы была очень скромной. Антон не желал тратиться. Свадьбу играли в деревне у бабушки Антона — он наотрез отказался от идеи арендовать что-то в городе, уверяя Веронику, что «главное — это любовь, а не понты». Сняли кафе — невзрачное здание с пластиковыми окнами, драпировками из старых синтетических штор и залом, в котором еще в девяностых праздновали свадьбы.
Вероника старалась не расстраиваться.
«Это ведь все ради нас…» — повторяла она себе в зеркало, поправляя фату.
Но ехать туда пришлось в свадебном платье почти два часа — в самую жару по проселочной дороге. Прическа сбилась, макияж растекся и настроение медленно, но верно портилось.
Половина родственников и подруг Вероники так и не приехали — слишком далеко, сложно с ночлегом, да и ехать в деревню — не самый заманчивая идея. В результате в зале преобладали родные Антона — шумные, простоватые и громкоголосые. Они заполняли собой все пространство: ели, пили, кричали тосты, перебивая друг друга.
Больше всех разошлась Ирина Владимировна — мать жениха. Она гордо сидела во главе стола и при каждом удобном случае повышала голос:
— Ой, а мой Антоша-то — золото! Работящий, умный, крепкий мужик! Такого мужика надо ценить и уважать! Ты уж постарайся, невестушка!
Она бросала взгляд на Екатерину Ивановну, и та, немного смущаясь, согласно кивала.
— Да-да, — соглашалась сватья, — Веронике повезло, конечно. Главное — беречь. Сейчас таких мужчин мало…
Вероника слушала, как они между собой восхваляют Антона, и чувствовала себя гостьей на чужом празднике. О ней почти никто не говорил. Максимум — дежурное «красивая невеста» и «ну, главное, чтобы уважала мужа».
Те немногие подруги, кто все-таки доехал, с грустью смотрели на Веронику и тихо перешептывались:
— Бедная Ника, как она еще держится?
Но Вероника улыбалась. Она слишком долго мечтала о свадьбе. И ей казалось, что если потерпит еще чуть-чуть — потом все наладится. Все-таки они прожили с Антоном три года, а таким временем просто так не разбрасываются. И Свадьба казалась девушке логичным завершением этого проекта.
Когда начались танцы, Ирина Владимировна встала, взяла микрофон и прочла длинную речь, больше похожую на речь на вручении государственной премии, в которой ни разе не упомянула заслуги невесты.
— Вероника, посмотри, как возмужал моя сын! Вот с кем теперь будешь жить — дай бог тебе ума и терпения!
Вероника сидела в центре стола и потягивала шампанское, которое сама себе и наливала. Потому что новоиспеченный супруг был слишком занят. Хвалебные речи родственников совсем вскружили ему голову. Антон кружился с племянницей, смеялся и ни разу не поинтересовался тем, как чувствует себя его любимая жена.
Позже, в гостиничном номере, который Вероника сама заранее забронировала, она тихо сняла фату, поправила сбившуюся шпильку и посмотрела на себя в зеркало.
Гостиница на пять номеров выглядела очень удручающе. Свекровь настаивала на том, чтобы первая брачная ночь прошла у них в большом деревенском доме. Но в этот раз Вероника смогла отстоять свое мнение и за свои деньги сняла номер в единственной гостинице в этом поселке.
— Ну вот, Ника, — прошептала она себе. — Теперь ты замужем... как и всегда мечтала.
Но почему-то в голосе не было радости. Только усталость и легкая пустота.
А в соседней комнате Антон уже громко обсуждал с другом по телефону, «как классно все получилось, все свои, без лишних понтов, по-семейному».
До свадьбы они жили у мамы Вероники — Екатерины Ивановны. Муж ушел от нее к другой женщине, когда Веронике было всего восемь лет. С тех пор мать внушала дочери одну простую истину: «Нормальных мужиков мало. Главное — удержать. Так что терпи, дочка. Главное, чтобы не ушел».
И она терпела... не зная, что может быть как-то иначе.
Слова матери Вероника несла, как красное знамя по мере своего взросления. Она цеплялась за любого парня, который хоть как-то проявлял к ней внимание и всегда думала, что "отношения" равно "свадьба". Это был ключевой момент. Веронике казалось, что только те девушки, кто выходит замуж счастливы. А все остальные по ночам плачут в подушку, как ее мать. Она верила, что теперь, после замужества, все встанет на свои места: будет семья, будут дети, будут праздники и общие мечты.
В первую брачную ночь Антон, вдоволь наговорившись с многочисленными родственниками, напился и уснул прямо в одежде, даже не поцеловав Веронику. Она долго сидела у окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу. За окном не было ни огоньков, ни людей — только чернота и редкие тени от деревьев.
Она не плакала. Просто смотрела. Где-то внутри нее тихо, но уверенно что-то распадалось. Может быть, это были ее иллюзии, а, может быть, сама она. На утро Антон зевал, потирая виски, и даже не заметил, как Вероника, уже собравшись, стояла у двери с сумкой. Они обменялись парой дежурных фраз — на этом все.
Вместо того чтобы вернуться домой с женой, он сообщил, что останется у родителей еще на недельку.
— У меня же отпуск, чего мне в город-то рваться? — сказал он, не отводя взгляд. — А тут я и бабушке помогу, и батя обещал в гараже показать кое-что. Мы с пацанами еще хотели в баньке попариться…
Вероника кивнула и вышла. В автобусе она сидела у окна, а рядом — Екатерина Ивановна. Мать сияла, словно новогодняя гирлянда. И постоянно вздыхала:
«Какой же тебе замечательный мужик достался, Ника. Береги его».
А у Вероники, словно спала пелена с глаз. Она смотрела на пыльную дорогу, на унылые, полуразваленные остановки, на редкие машины — и вдруг поняла: мечтать нужно было не о свадьбе. Или хотя бы не с этим человеком.
Уже в их городской квартире, где стены казались слишком серыми, а воздух — тяжелым, Вероника села на кухне и уставилась в стену. Мать пошла на рынок, а она осталась одна. Первый день в статусе замужней женщины без каких-либо прикрас. Ничего не изменилось, если коротко.
Ни тебе завтрака в постель, ни приятных слов о любви, ни романтической остановки. Ничего. Совсем ничего не изменилось.
Антон вернулся через шесть дней. Веселый, загорелый, привез с собой мешок картошки.
— Антоша вернулся! Ну какой же ты заботливый! Теперь будем жарить картошку, — лукаво улыбнулась Екатерина Ивановна, принимая мешок у зятя.
— А ты чего такая? — спросил он, увидев строгое выражение лица Вероники. — Все же хорошо. Как ты и хотела, теперь мы женаты!
— Все в порядке... да теперь все так, как я и хотела, — скомкано ответила супруга.
— Ну вот теперь заживем лучше, чем прежде! — вмешалась Екатерина Ивановна со своей лучезарной улыбкой.
На следующий день Вероника ушла на работу. Антон остался дома — у него оставался еще один день отпуска. Екатерина Ивановна, в своей обычной манере, встала раньше всех, сварила суп, пожарила котлеты, нарезала салат, сварила компот и аккуратно разложила все по контейнерам, чтобы «зять не голодал». Он, устроившись на диване перед телевизором, лениво зевнул и включил любимый сериал.
Вероника никак не могла сосредоточиться ни на одном рабочем задании. Мысли разбегались. На экране — таблицы, заявки, графики, а в голове — обрывки свадебного застолья, речи Ирины Владимировны, пустой номер в отеле, и ощущение, что внутри тоже пустота.
— Ника, — осторожно обратилась к ней коллега и подруга по совместительству, Света. — Ты в порядке? Ты вторую неделю выглядишь какой-то потерянной.
Вероника сделала глубокий вдох. А потом, ее будто прорвало, и она высказала все: про свадьбу, утомительное застолье, деревню, равнодушного жениха и первую брачную ночь в одиночестве.
Света внимательно выслушала, а потом вдруг, без тени сочувствия, спросила:
— А кто тебя заставлял?
— В смысле? — опешила Вероника.
— Ну, ты же сама хотела свадьбу. Сама тянула Антона под венец, сама придумала себе счастливую историю. А он... он просто соглашался. Ты ж сама говорила — он не горел желанием.
Вероника молчала, она будто получила пощечину. Это была правда, но очень неприятная...
Действительно, Антон не хотел свадьбу. Он был самым обычным мужчиной, но Веронике хотелось идеализировать не только его, но и их отношения. И она пыталась втиснуть Антона в рамки своих ожиданий.
После обеда Вероника пошла в коридор, чтобы наконец позвонить Антону и поговорить. Но мысли смешались, и она торопливо шла по коридору, не глядя вперед, как вдруг столкнулась с кем-то.
— Ой! Простите! — вскинула она глаза.
Перед ней стоял Гриша из соседнего отдела. Высокий, светловолосый молодой мужчина с внимательным взглядом за очками, которые ему очень шли.
— Ничего страшного, — сказал он, усмехнувшись. — Но, кажется, у тебя сегодня боевое настроение.
— Я... просто… задумалась, — пробормотала Вероника, опуская глаза. Щеки вспыхнули алым цветом.
Она быстро шагнула в сторону, чтобы уйти, но вдруг почувствовала, как нога соскользнула и тонкий каблук подвернулся. Вероника пошатнулась и готова была вот-вот упасть.
— Эй-эй! — Гриша подхватил её за локоть. — Ты в порядке?
— Вроде бы... — пробормотала она, стараясь сохранить лицо. — Просто нога...
Гриша немного помолчал, потом кивнул:
— Слушай, я сейчас быстро отнесу бумаги в бухгалтерию и за машиной на парковку. Подожди меня, ладно? Я подброшу тебя до дома.
— Не стоит... — попыталась возразить Вероника.
— Я виноват в том, что ты подвернула ногу, потому я считаю себя обязанным отвезти тебя до дома. Подожди меня, это займет не больше десяти минут.
Гриша ушел быстрым шагом, оставив ее стоять в коридоре, сбитую с толку.
Вероника смотрела ему вслед и вдруг почувствовала странное тепло в груди. Антон никогда сам не предлагал помощи, да и Екатерина Ивановна считала, что нельзя лишний раз навязываться со своими просьбами. Вероника всегда старалась справляться своими силами, а уж такая мелочь, как подвернутая нога вообще не имели никакого смысла.
Тряхнув головой, Вероника сняла туфли и потихоньку побрела в сторону выхода. У выхода ее настиг Гриша, который запыхавшись, сказал, что обыскался ее и машина уже давно у входа.
Они шли к машине рядом. Гриша заботливо держал Веронику под руку, оберегая от неровностей на асфальте. Он молчал — будто чувствовал, что говорить лишнее сейчас не стоит. И только когда они устроились в салоне, он включил музыку на минимальной громкости и завел машину.
Проехав пару кварталов, Гриша все же бросил взгляд на ее руки. На пальце поблескивало тонкое обручальное кольцо.
— Ты замужем?.. — осторожно спросил он.
Вероника будто очнулась от дремоты.
— А? Да... — она на секунду замолчала, потом добавила с тяжелым вдохом: — Недавно вышла. Буквально на днях.
Но радости в ее голосе не было. Как будто она говорила о чьей-то чужой жизни.
Гриша кивнул. 1он смотрел на дорогу, но в уголках его губ мелькнула неуверенная улыбка, которая быстро погасла.
— Понятно… — тихо сказал он.
В машине снова повисла тишина, и только через пару минут Вероника, будто оправдываясь, добавила:
— Спасибо тебе за помощь. Правда. Я бы, наверное, еще полчаса шла до остановки пешком с этой ногой…
— Да не за что, — спокойно ответил Гриша. — Если вдруг будут проблемы, ты всегда можешь ко мне обратится. Я оставлю тебе свой номер... на всякий случай.
Когда они подъехали к дому, Вероника вдруг не захотела выходить. В машине было уютнее и тише, чем в квартире матери. Но надо было идти.
— Ну... до завтра, — неловко сказала она и открыла дверь.
— До завтра, Вероника, — мягко произнес Гриша и склонив голову, проследил за Вероникой, пока та не зашла в подъезд.
Пока она шла к дома ее сердце часто билось, будто от волнения. В подъезде пахло пылью и старой канализацией. Когда она вошла в квартиру, мать уже стояла у порога, словно ждала ее. Увидев, как что дочь пришла домой босая, с туфлями в руке, Екатерина Ивановна тут же подскочила:
— Ты где была? Почему без обуви? Почему хромаешь? — И, не дожидаясь ответа, потащила Веронику за руку в комнату и плотно прикрыла дверь. — Скажи мне, пожалуйста, это что за мужик тебя привез?! Ты совсем совесть потеряла?! Ты что творишь?! Ты — замужняя женщина! — шипела она, почти не сдерживаясь.
— Мам, Гриша просто меня подвез, — устало произнесла Вероника. — Я подвернула ногу на работе.
— И сразу в машину к чужому мужику?! — не унималась мать. — Антон о тебе думает, привез картошку с деревни, а ты с мужиками развлекаешься!
— Антон думает только о себе, мам... — сдавленно ответила Вероника. — Все, что он сделал — это привез картошку.
Екатерина Ивановна замерла. Дочь смотрела на нее с каким-то новым, взрослым и уже не покорным взглядом.
— Ты ничего не понимаешь в жизни! Ровным счетом ничего! У тебя пустая голова! А будешь себя так вести, тогда Антон тебя бросит! — она поправила домашний халат и вышла из комнаты, оставив Веронику в одиночестве.
"Бросит... — это то, что мне нужно" — подумала Вероника и улыбнулась.
Самой закончить все это ей было сложно, а вот подстроить так, чтобы муж ее бросил — пожалуйста.
На следующий день, чуть раньше конца рабочего дня, Вероника открыла контакт Григория и набрала его номер. Сердце билось чаще, но голос звучал спокойно:
— Привет, Гриша. Слушай, а ты не мог бы меня снова подвезти? Нога еще болит, и если не сложно...
— Конечно, — без лишних размышлений ответил он. — Жди у входа, я подъеду через пятнадцать минут.
Когда они подъехали к дому, Вероника говорила много и быстро — о работе, коллегах и погоде. Она будто не могла наговориться и все время оглядывалась на окна своей квартиры. И вот — знакомый силуэт Антона. Он стоял у окна с недовольным и ленивым выражением, в одной майке, с кружкой в руке.
"Сейчас или никогда", — подумала Вероника. Все чувства и эмоции были на пике. Она повернулась к Грише, натянуто улыбнулась и, заметив, как он тоже посмотрел в сторону окна, резко потянула его за галстук ближе к себе.
— Прости... — прошептала она, прежде чем изобразить поцелуй, не касаясь губами.
Но Гриша замер. А потом медленно и уверенно прижал ее к себе за талию и поцеловал по-настоящему. Долго и горячо, без притворства. В этот момент Вероника почувствовала, как исчезает весь страх, весь накопленный за эти месяцы груз.
Вдруг рядом раздался вопль:
—Эй! Ты что делаешь, твapь?!
Антон уже выскочил на улицу, не успев даже надеть нормальные штаны без дыр. Он подбежал к машине, размахивая руками, лицо его было перекошено от ярости. Вероника успела только испуганно вжаться в кресло, но Гриша вышел из машины первым.
— Останься внутри, — сказал он. — Я сам.
Антон подлетел и уже замахнулся кулаком, но в следующую секунду его рука была вывернута, а он сам оказался на асфальте. Два четких движения — и Антон лежал, захлебываясь матами.
— Ты что творишь, гад?! — выкрикнул он, пытаясь подняться. — Это моя жена!
— Бывшая, как я понял, — холодно произнёс Гриша. — Если ты еще раз скажешь что-то подобное — вырублю.
Антон сплюнул и замер.
— Собирай свои вещи, — крикнул он Веронике. — И катись к своему любoвниky!
Вероника уже была в квартире. В голове звучало: "Катись". Да, именно этим она сейчас и займется.
Она быстро скинула кольцо в ящик комода, сунула в сумку документы, ноутбук, несколько комплектов одежды. Буквально за пять минут она собрала все необходимое и уже была у двери.
Вероника шагнула за дверь и закрыла ее за собой. Внизу уже ждал Гриша. Увидев, как она спускается с сумкой, он вышел из машины и открыл перед ней дверь. А рядом с Антоном сидела Екатерина Ивановна, которая подняла его на лавку и прикладывала лед.
— Вероника!!! — увидев дочь, взвыла Екатерина Ивановна. — Куда ты собралась? Сколько тебя воспитывала, а ты все в своего отца уродилась! Негодяйка! — она презрительно осмотрела Веронику с ног до головы.
— Вы можете оставаться вместе и жить долго и счастливо! Мне порой казалось, что Антон тебе нужен больше, чем мне.
— Да что ты такое говоришь?! Совсем что-ли обалдела? Ты пожалеешь!
— Не уверена — пожала плечами Вероника.
Она села в автомобиль к Грише и они тронулись с места.
— Прости, что втянула тебя... мне правда очень стыдно.
— Ничего, — Гриша улыбнулся.
— Останови, пожалуйста, у ближайшей остановки.
— В смысле? — он внимательно взглянул на молодую женщину своими голубыми глазами.
— Я поеду к подруге. Сейчас только позвоню...
— Тебе не надо никому звонить. У меня достаточно места. На двоих точно хватит, — он взял ее за руку и они помчались по вечернему городу.
Спустя несколько недель после того дня, когда Вероника уехала с Гришей, она подала на развод. Все прошло спокойно, без скандалов и истерик — Антон не стал сопротивляться. Он был слишком горд, чтобы умолять, и слишком упрям, чтобы признать свою вину.
Теперь Вероника жила с Гришей. С ним все было иначе — не сказочно, не идеально, но по-настоящему. Она впервые за долгое время могла просто быть собой: уставать после работы, не высыпаться, иногда быть ворчливой — и не бояться, что за это ее осудят.
Гриша не требовал от нее ничего сверхъестественного. Он не ждал идеального борща или выглаженных рубашек, не включал телевизор каждый вечер и не устраивал допросов. Он был совсем другим мужчиной: более самостоятельный, цельным и самое главное, умным.
Часто они катались на машине по ночному городу. Иногда — катались в парке аттракционов, словно подростки. С Гришей Вероника чувствовала себя спокойно и уверенно.
С Екатериной Ивановной она больше не общалась. Вероника не звонила матери и не писала сообщений. Та и не настаивала. По слухам, Антон так и остался жить в квартире вместе с бывшей тещей. Говорили даже, что между ними что-то было еще при браке с Вероникой, но она не желала в это лезть. Прошлое оставалось в прошлом, и оно больше не имело власти над ней.
Иногда, проходя мимо витрин свадебных салонов, она вспоминала ту, другую себя — ту, которая мечтала о платьях, фате и застольях. И слегка улыбалась, потому что теперь точно знала: главное — это не кольцо на пальце. Главное — чтобы тебя слышали.
Она выбрала себя. И теперь могла наконец жить так, как хотела.
Спасибо за интерес к моим историям!
Благодарю за комментарии, репосты и подписку! Всех благ!
Вам также может понравиться: