«К пятидесяти годам все нормальные люди поддерживают здоровье капельницами. Сначала получаешь курс внутривенных вливаний в больнице, потом живешь себе спокойно дачный сезон. Или можно пролечиться сразу после дачного сезона, как закончишь основные огородные дела и можешь оставить «фазенду» без постоянного пригляда. Умные люди делают капельницы для сосудов дважды в год. Это надежнее. И сосуды у них здоровые и крепкие» - рассуждала увлеченно бабка Екатерина. Благодарная аудитория в лице соседок с гипертонией внимала ей.
Вообще-то Катерина была и не бабка совсем – чуть за пятьдесят. Но лишний вес изрядно добавлял ей возраста. Потому звали все соседи Катьку Великой. Екатерина Великая, значит. Мудрая правительница палисадника у дома, повелительница чистоты в подъездах и всегда увлажненной почвы в горшках с геранями, стоящими там же. Знающая тетка, в общем. К ней все соседки прислушивались.
Вот и сейчас к рассуждающей о тонкостях здоровья Екатерине подходили все новые товарки. У кого давление, у кого варикоз. Все одно это – больные сосуды, а значит, Екатерина дело говорит.
- А вот если, к примеру, у меня уж лет двадцать как слабость ужасная во всем теле? Руки не держат. Это все после вторых родов началось. Утомляюсь быстро, чуть что – одышка, перебои в сердце. Кардиологи руками разводят. Говорят, по сердцу все лекарства мне уже назначены, ничего страшного нету. Даже инвалидность не дали. Это тоже сосуды?
То подала свой слабый голос тетка Берта. Было ей тоже что-то около пятидесяти лет. И сколько ее помнили соседи, Берта всегда напоминала страшно уставшую от жизни моль. Даже лицо у нее было восковое, малоподвижное, с вечно скорбным выражением и по-клоунски опущенными уголками рта.
Ни при чем тут беременность, просто Берте как будто с самого детства дадено сил меньше, чем ее сверстницам. Вечно слабенький плаксивый ребенок превратился в худую девушку с выражением извечного страдания на лице. Нашелся для Берты муж, взял ее в жены, образовалась семья. Родился один сын, потом другой. Для Берты все нехитрые труды матери и жены представлялись ежедневным подвигом, который она тихо и безропотно – пусть и с вечно недовольным выражением лица – несла по жизни.
Конечно, это сосуды, авторитетно ответила Катерина. Все болезни делаются от сосудов. Даже энтот, как его – склероз! Когда память подводить начинает.
Сейчас врачи всем говорят делать МРТ головного мозга. Если чего найдут – так капельницы для сосудов и прописывают.
Тут надо не сплоховать, подсунуть участковому доктору коробочку конфет, чтобы направил к неврологу. А то и сам прописал бы курс заветных внутривенных вливаний, от которых сил хватает ажно на весь дачный сезон.
Берта разговор тот запомнила. Решила при случае попроситься у доктора в больницу, непременно выбить направление, чтобы полежать и обследоваться.
И случай представился: в конце лета, когда многие койки в отделении неврологии их небольшой больнички пустовали – народ потянулся в отпуска и на огороды, не до лечения людям, а план по койкодням медикам нужно выполнять – врач предложил Берте заветное направление.
Так она впервые оказалась в неврологическом стационаре. В надежде получить заветный курс капельниц, от которого навсегда покинет ее эта противная слабость. «И может, даже исчезнет вечно недовольное выражение лица» - то была уже мысль бабки Екатерины. Которая, по правде сказать, Берту не любила. И потому не смогла от души порадоваться за соседку, что та наконец едет поправлять здоровье под присмотром врачей.
На МРТ головного мозга у Берты нашли какие-то таинственные очаги глиоза. Та сразу припомнила катькины наставления, что это верный признак поражения сосудов. Значит, капельницы не миновать! И правда, врач назначил то, что пациентка так давно хотела. Вот только волшебного эффекта почему-то не случилось. Кроме ускоренного бега до туалета после капельного вливания никаких изменений Берта не заметила. Все та же слабость, которая к вечеру становилась ощутимее. Иногда кусок буквально не лез в горло: она начинала поперхиваться. К вечеру замечала, что мир становился менее четким, размытым. Будто уставали глаза, тяжело им было поворачиваться внутри головы, совсем как у ГДР-овской куклы, что Берта до сих пор хранила на пыльных антресолях.
Кукла была хороша, но с годами стала слаба глазами, поразила ее то ли старческая катаракта, то ли еще какое страдание, и один глаз навсегда остался полуприкрыт веком, а второй как-то неестественно закатился. Кукла устала. И Берта стала уставать так же, как эта ее игрушка детства с винилом, до липкого блеска затертым на щеках.
И все-то у Берты не как у людей…
Когда больная пожаловалась на недостаточный эффект капельниц «от сосудов», врач фыркнула слегка обиженно. Мол, самые лучшие препараты расходуем тут на вас, а вам все мало! Ладно, назначила еще вдогонку уколов в мышцу. Тоже дело хорошее. Правда, и тут толку почти не было. К вечеру мир становился расплывчатым, голова – легкой и какой-то тупой, в руки с ногами совсем переставали ее слушаться.
Доктор прямо сообщила, что Берта все выдумывает. У нее хорошие анализы. Чудесный рентген легких. МРТ головы по возрасту, очаги эти, знаете ли, Берта Вольдемаровна, находятся у каждого второго взрослого человека. Я бы вообще запретила делать МРТ головы всем подряд, досадливо и как-то немного интимно призналась докторица. А то умные все, интернетов начитаются и давай просить ту и эту капельницу. А толку?
Толку и правда никакого, признала правоту докторши Берта. И спокойно выписалась из больницы. Дома-то и стены помогают.
Позвонила сестре в Калининград. Той было 56 лет. Сестра Берты Анна напомнила ей, что в юности они обе были немножко не от мира сего. Вроде и старались не отставать от коллектива, а вечное чувство усталости, слабость, колотье за грудной клеткой и невозможность выдерживать обычные нагрузки, которые играючи переносили их сверстницы, заставляла сестер держаться друг друга и сторониться прочих. Чтобы не засмеяли. Им обеим хотелось быть героинями картин Дейнеки: сильными, статными, высокими – одним словом, кровь с молоком. А получалось быть замухрышками с мышцами-узлами на руках, на которых почти не было жира. Задохлики. Такое телосложение, что поделаешь…
***
- Иван Иваныч, вы мне это бросьте! От ваших пионов, которыми вы засадили весь палисадник, болит голова! Кустовые розы я тоже не люблю, они капризные, требуют ухода, на кой они вам? Я планирую все это устранить. И сделать посадки по своему усмотрению на правах более опытного жильца, который – в отличие от вас, напомню – живет тут не один десяток лет!
Екатерина Великая вошла в раж. От роз и пионов у нее случалась мигрень. Ей хотелось вернуть в палисадник привычные глазу неприхотливые бархатцы, может, немного петуний. Сердце ее отчаянно скучало по роскошному лебедю из автомобильной покрышки и жемчужине ландшафтного дизайна – эмалированной миске с красным дном, на котором она акриловой краской нарисовала белые точки и сделала таким образом декоративный мухомор. Иван Иваныч все это под покровом ночи вынес из палисадника и куда-то спрятал. На помойке пропажи не было – Екатерина Великая проверяла.
Доктор, который приехал сюда совсем недавно и пытался наводить свои порядки среди ее посадок, прикрывался какими-то указаниями управляющей компании и коллективным решением жильцов избавиться от колхоза во дворе и создать ландшафтное единообразие. Что, разумеется, Екатерину Великую никак устроить не могло.
Поэтому бабка решилась пойти тем ранним утром на открытый конфликт, рассчитывая подавить оппонента авторитетом, значительной массой тела и неистовым напором. Иван Иваныч, впрочем, не сдавался.
Берта вышла из подъезда в тот самый момент, когда Екатерина теснила Ивана Иваныча вон из палисадника мощной грудью. Тот сопротивлялся, пытаясь спасти свои пионы от неминуемой гибели. Бабка Катька не рассчитала напор, особенно энергично подтолкнув врача. Тот пошатнулся и задел Берту. Берта упала.
«Голубчик, простите бога ради!» – бросился поднимать пострадавшую Иван Иваныч. Он был рад переключить внимание с бытового конфликта на более продуктивное и привычное для себя занятие. И коли уж ему нельзя было полить свои пионы этим летним утром, он обратил свой взор на соседку Берту Вольдемаровну. Которую вообще-то очень редко видел. Та не была пациенткой с его участка, да и вообще по больницам ходила редко – последний ее опыт медицинской помощи за много лет бездействия никакого удовлетворения ей не принес.
Иван заметил ссадину у нее на ноге. И настоял на том, чтобы та присела на скамейку у подъезда, пока он быстренько сбегает хоть за йодом, чтобы обработать царапину. Тем самым он нашел благовидный предлог для прекращения битвы с Екатериной Великой. Заодно и перед Бертой извинится, а то некрасиво вышло. Толкнули ни в чем не повинную женщину. Вели себя прямо как асоциальные элементы под парами алкоголя, усмехнулся Иван.
Царапина была чепуха. Там и крови-то почти не выступило. Берта неловко перебирала тонкие пальцы рук, пока врач бережно обрабатывал ранку. Какие у нее тонкие ноги, подумал Иван. А ведь это не ее особенность, это мышцы разрушаются, атрофируются. И тут он задумчиво перевел взгляд на лицо соседки. Та чем-то напоминала печального клоуна. Впавшие щеки, заметные желтоватые ямки на висках, где стали редеть от возраста волосы. Уголки губ опущены вниз. Верхняя губа значительно полнее нижней, и нет у нее характерной «галочки», губа идет ровной дугой, напоминая лук Купидона – этот симптом сделали в поледние годы модным косметологи, и вот все красавицы спешили заполнить верхнюю губу специальным веществом, которое создавало такой же эффект, который, вообще-то, изначально считался признаком генетической дефективности, малой аномалией развития… И эти кисти рук с запавшими межпальцевыми промежутками, худые, словно кукольные, пальчики…
«А ведь Берта – пациент генетика. У нее множество малых аномалий развития, да еще явные проблемы с мышцами, их атрофия, которая явно преследует женщину не один год…»
Ивану Иванычу было неловко расспрашивать женщину о ее здоровье. Особенно после того, как он сам стал причиной некоторого его ухудшения – пусть это и была пустяковая царапина на ноге Берты.
И он схитрил. Начал говорить на тему, которую легко и непринужденно подхватывали все, абсолютно все люди после сорока. Иван Иваныч начал смолл-ток про сосуды.
- Вам никогда не говорили, что у вас слабые сосуды?
Берта внезапно разревелась.
Иван Иваныч ожидал любой реакции – интереса, рассказа о собственном опыте общения с врачами и лечения этих самых сосудов, советов из народной медицины, гнева на отечественную медицину, наконец – но только не этих слез!
И Берта рассказала, что сосуды у нее слабые. Что лежала она недавно в отделении неврологии. И что ничего-то ей не помогло. И вообще-то не так уж сильно задел ее плечом Иван Иваныч – здоровый человек удержался бы на ногах. Но не Берта. Ей особенно тяжело приходилось по утрам и вечерам. А еще лестницы – они превратились в настоящее испытание, так тяжело было сделать первый шаг. Ноги и руки были слабые, не слушались. На МРТ головы у нее все то же самое, что у десятков пациентов, которые планово госпитализируются в неврологию перед дачным сезоном и успешно получают курс своих капельниц, чтобы обновленными выпорхнуть в огородные заботы. Но только не Берта. Ей капельницы не помогли.
Иван Иваныч сел рядом с Бертой на скамейку и задумался. Потом лицо его прояснилось.
- Я знаю, что делать. Я позвоню одному доктору, вам нужно будет съездить на обследование – электронейромиографию. А потом, скорей всего, отправим вас в столицу.
Берта посмотрела на соседа как на волшебника. В стационаре ей брали анализы, делали обследования, давали какие-то лекарства. Целых двенадцать дней врач корпел над ее историей болезни. И – ничего.
Получается, надо было просто упасть в нужное время и в нужном месте, чтобы тебе по-настоящему помогли?
Берта вспомнила сцену из своего любимого турецкого сериала «Великолепный век», когда Хюррем, пока еще обычная рабыня, ловко изображает обморок и падает прямо в руки султану Сулейману. Так начинается история их любви. Тут, конечно, речь совсем не про любовь, а про куда более важную и приземленную вещь – здоровье. И может, даже жизнь. Так что получается, что вовремя Берта решила выйти из подъезда и попасть под горячую руку бабки Катьки…
Иван Иваныч не был волшебником. И не обладал фоторафической памятью. А потому, конечно, не мог вспомнить редкий диагноз под названием «миотония», о котором слышал последний раз много лет назад на университетском курсе неврологии. Но он интуитивно почувствовал, что имеет дело с генетическим синдромом.
Лицо, которое будто бы не хотело подчиняться своей хозяйке, полуопущенные веки, тонкие руки и ноги, провалы в области висков там, где должна быть мышечная ткань, наконец, характерная верхняя губа – все это заставило доктора обратиться к коллеге-неврологу из другого города за советом. Тот вначале предположил миастению – это заболевание не так уж редко. Но обследование нервно-мышечной проводимости помогло сразу заподозрить миотонию – мышечные волокна давали на обследовании характерную реакцию, которую не спутаешь ни с чем.
В Москве диагноз был подтвержден специалистом по нервно-мышечным заболеваниям. Это оказался довольно редкий вид миотонии. Болезнь эта связана с ошибкой в гене, который кодирует строение клеточных каналов. В результате мышцы работают неправильно, болезненно сокращаются в тонической реакции и доставляют пациентам множество неудобств. Такие люди плохо переносят физические нагрузки, особенно в начале, а в конце испытывают сильное утомление. У них часто сводит мышцы. Ноги и руки начинают с возрастом стремительно худеть и слабеть до такой степени, что многие не в состоянии поднять обычный пакет из продуктового магазина весом 3-5 килограммов.
Но главное – симптомы эти настолько неспецифические и в то же время нисколько не настораживающие большинство врачей, что шансы на постановку диагноза человек имеет только в раннем возрасте, когда родителям такого ребенка достает упорства ходить по врачам и допытываться, что происходит с чадом. Для взрослых больных жизнь входит в некую привычную колею.
Тут уже не бросишь все и не поедешь по генетикам, просто потому что тебе не хватает сил. Подумаешь – всем не хватает, кому сейчас легко. Витаминок вон попей. А если не помогло, проси капельницу – это чудодейственное средство точно поможет!
А ведь у Берты имелся и семейный анамнез: сестра Анна имела похожие симптомы, пусть и чуть более размытые. И конечно, тоже никогда не обращалась к врачам. Мама женщин также жаловалась на постоянную усталость, а что было у бабушки, они не знали.
Читатель скажет: ну и что, что Берте поставили диагноз? Все равно лекарства от миотонии нет! Да, гены чинить врачи пока не научились. Однако предлагают своим пациентам метаболические препараты, а также лечебную гимнастику. Иногда нужно скорректировать депрессию, к которой больные миотонией особенно склонны. Но при этом избегать некоторых седативных препаратов, так как они способны значительно ухудшить состояние пациентов.
Иван Иваныч давно не удивлялся своей «везучести» на разные болезни у своих пациентов. Он просто держал под рукой контакты грамотных однокурсников, на которых можно было положиться, и иногда обращался к ним за помощью. Дурацкое ли это невезение, особая способность врача попадать в необычные ситуации? Конечно, нет. Это любопытство, внимательность, опыт, помноженные на обыкновенную доброту, простое желание помочь человеку. Ничего сверхъестественного. И все-таки нечасто встречаются все эти качества в одном человеке.
Впрочем, и один Иван Иваныч смог помочь на своем участке многим. А это определенно обнадеживает, не так ли?
Не все болезни бывают «от сосудов». Это не универсальное заклинание для помощи при любом недуге.