– Ирин, где мои серые носки? Ты же знаешь, я в них на встречу сегодня! – Семён, не поднимая глаз от планшета, прокричал из спальни.
Ирина стояла у раковины, наблюдая, как последние мыльные пузыри исчезают с тарелки. Ее руки, красные от горячей воды, замерли. Она глубоко вдохнула, ощущая знакомый холодок под ложечкой – смесь обиды и пустоты.
– В верхнем ящике, слева. Как всегда, – ответила она ровным, лишенным интонации голосом. Она больше не бежала их искать. Несколько лет назад – да, бежала бы. Сейчас? Пусть ищет сам.
Семён, громко возясь с ящиками, наконец появился в дверях кухни. Он был уже в брюках и рубашке, но без галстука. Его взгляд скользнул по Ирине, будто по части интерьера, и упал на чайник.
– Чай будет? Мне через двадцать минут выезжать.
– Вода закипает, – кивнула Ирина, включая конфорку. Она не добавила: Я только что села, я устала, я тоже хочу чаю. Он не спросил бы. Ее усталость была невидимой, ее потребности его не интересовали. Так было всегда. Сначала – его учеба, потом карьера, потом просто… его привычный комфорт. Она обеспечивала этот комфорт: чистый дом, еда, выглаженные рубашки, тишина, когда он работал, улыбка для его коллег. А ее мир? Ее мечты о фотографии, о путешествиях, о простом душевном разговоре? Они растворились в этой рутине безответного служения.
Он сел напротив, все еще листая что-то на планшете. Закипающий чайник начал шипеть.
– На той неделе к нам приедет новый региональный, – сказал Семён, не глядя на нее.
– В пятницу нужен будет ужин. Что-нибудь… представительное. Ты же придумаешь.
Ирина молча налила кипяток в его любимую чашку. Пар обжег ей пальцы. Она не вздрогнула.
– Семён, – ее голос прозвучал громче, чем она ожидала. Он наконец поднял на нее глаза, удивленный.
– Помнишь, ты обещал, что в этом году мы обязательно съездим на море? Хотя бы на неделю? Твоя мама присмотрит за кошкой.
Он поморщился, отпивая глоток чая.
– Ира, ну какое сейчас море? Сезон! Цены космос. Да и работа… этот проект горит. Может, осенью? Или в следующем году.
– Ты же понимаешь, как важно сейчас закрепиться.
Она понимала. Понимала десять лет. Сначала важно было закончить аспирантуру, потом получить повышение. Купить машину, потом выплатить ипотеку быстрее… Ее «потом» так и не наступило. Ей было тридцать восемь, и она чувствовала себя старой служанкой в собственном доме. Ее эмоциональное состояние было похоже на высохшее русло реки – лишь трещины и пыль там, где когда-то били родники чувств.
– Я не понимаю, – тихо сказала она, глядя не на него, а на пар, поднимающийся над его чашкой.
– Что важнее? Эта вечная гонка? Или… мы? Я?
Семён отложил планшет, раздраженно вздохнув.
– Опять? Ира, ну что за истерика? Конечно, мы важны! Но надо же и о будущем думать! Ты прекрасно живешь, у тебя все есть! Чего тебе не хватает?
«Чего тебе не хватает?» Эти слова прозвучали как приговор. В них не было злобы, лишь искреннее, слепое непонимание. Он действительно не видел проблемы. Не видел ее.
– Мне не хватает тебя, Семён, – прошептала она, и голос ее дрогнул.
– Не твоих денег, не твоего положения. Тебя. Твоего внимания. Твоей заботы. Хотя бы интереса к тому, как прошел мой день. К тому, что я чувствую.
Он смотрел на нее с растерянностью человека, который внезапно услышал иностранную речь.
– Но я же… я обеспечиваю! Я работаю как вол, чтобы у нас все было! – он развел руками.
– Ты хочешь цветы? Дорогой ресторан? Говори! Я куплю!
Ирина закрыла глаза. Это было бесполезно. Он говорил на языке счетов и приобретений, а ее душа изнывала от жажды простого человеческого тепла, признания, равенства. Дисбаланс стал невыносимым. Она была тенью, обслуживающим персоналом, гарантом его комфорта, но не женой. Не любимой женщиной.
– Нет, Семён, – она открыла глаза. В них не было слез, только странная, ледяная ясность.
– Мне не нужно, чтобы ты что-то покупал. Мне нужно, чтобы ты видел меня. Но ты не видишь. И, видимо, уже никогда не увидишь.
Она встала и вышла из кухни, оставив его сидеть с остывающим чаем и недоуменным выражением лица. Он не побежал за ней. Не спросил, что она имела в виду. Просто пожал плечами и вернулся к планшету. Его равнодушие в тот момент стало последней каплей. Оно подтвердило то, что она давно чувствовала: ее любовь, ее усилия, она сама – ничего не значили.
На следующий день Семён уехал в командировку. Ирина не пошла его провожать к такси. Она стояла в гостиной, глядя в окно, как машина уезжает. В квартире воцарилась тишина, но теперь это была другая тишина – не пугающая пустота.
Решение созрело не в одночасье. Оно зрело годами, капля за каплей, из обид, из неуслышанных просьб, из одиноких вечеров, из взглядов, скользящих мимо. Но теперь оно было кристально ясно. Ей нужна была независимость. Не только финансовая (хотя и это тоже – она уже тайком откладывала деньги с продажи своих редких удачных фотографий), но прежде всего – эмоциональная, личностная. Возможность дышать, выбирать, жить для себя, а не для поддержания иллюзии чужого благополучия.
Она подошла к шкафу и вытащила старый, немного потертый чемодан. Тот самый, с которым когда-то, полная надежд, приехала в эту квартиру молодой женой. Она поставила его на кровать и открыла. Пустое пространство чемодана казалось символом новой, пока еще неизвестной, но ее жизни.
Ирина начала собирать вещи. Спокойно, методично, без суеты. Она брала не много: самое необходимое, любимые книги, ноутбук, несколько дорогих сердцу безделушек, папку с документами. Фотографии их вдвоем остались лежать в альбоме на полке. Она аккуратно сложила свою одежду, не глядя на его половину шкафа. Каждый предмет, который она клала в чемодан, был шагом прочь от тюрьмы безразличия, шагом к себе.
Когда чемодан был почти полон, она села за стол и написала короткое письмо. Не обвинение, не истерика. Просто факты и решение.
«Семён. Я ухожу. Это не импульс. Я задыхалась здесь годами. Ты никогда не видел меня, не слышал, не ценил мои усилия. Я устала быть прислугой для твоей жизни. Не ищи меня. Мне нужно время и пространство. О разводе поговорим позже, через адвокатов. Ключи в почтовом ящике. Прости, если можешь. Ирина.»
Она положила письмо на кухонный стол, куда он всегда ставил свой планшет. Потом оглядела квартиру – эту красивую, бездушную клетку. Никакой ностальгии, лишь облегчение.
Она закрыла чемодан, защелкнула замки. Звук был громким и окончательным в тишине квартиры. Надела пальто, взяла чемодан и сумку с ноутбуком. Ее руки не дрожали. В душе не было сомнений.
Ирина вышла на лестничную площадку, тихо закрыв за собой дверь. Щелчок замка прозвучал как точка в долгой, изматывающей главе ее жизни. Она спустилась по лестнице, вышла на улицу. Весенний воздух ударил в лицо – свежий, резкий, пахнущий свободой и неизвестностью. Она поймала такси.
– Куда? – спросил водитель.
Ирина улыбнулась, впервые за долгие месяцы почувствовав легкое головокружение от предвкушения.
– На вокзал, пожалуйста. – Она посмотрела в окно на уплывающие назад знакомые улицы. Страшно? Да. Но страшно было и оставаться. А здесь, в этой движущейся машине, с чемоданом, полным скромных пожиток и огромной надежды, она чувствовала себя живой. Она выбрала независимость.
В кармане зазвонил телефон. Галина, ее подруга, знавшая о планах.
– Ну что? Полетела, птаха? – спросила Галя, и в ее голосе слышались и волнение, и поддержка.
Ирина глубоко вдохнула, глядя на мелькающие за окном огни.
– Да, Галочка. Полетела. Наконец-то.
Если захотите поделиться своими историями или мыслями — буду рада прочитать их в комментариях.
Большое спасибо за лайки 👍 и комментарии. Не забудьте ПОДПИСАТЬСЯ.
📖 Также читайте: