призму собственного опыта, мироощущения, эмоционального состояния
В какой-то момент я заметила, как много сейчас переиздают Джека Лондона, но потом поняла: не всего. Почему-то сейчас на пике «Мартин Иден», на популярном маркетплейсе я насчитала 12 современных изданий, кажется, здесь отметились все ведущие издательства, видимо, некоторые не единожды. Соответственно нанято много блогеров, которые не скупятся на дифирамбы: нужно обеспечивать продажи, таков рынок. Понятно, что здесь сработали простые алгоритмы: издали, продвигают, тема популярна в сети, издают еще, продвигают еще, пишут еще больше. Роман хороший, но, простите, у Джека Лондона много таких, сразу же захотелось перечитать «Сердца трех» и «Маленькую хозяйку большого дома» и «Лунную долину». Их тоже издают, просто пишут о них мало, вот и я, получается, начинаю именно с «Мартина Идена»… Вот так, невольно, влилась в медийный шум, но меня интересует трансформация собственных ощущений, связанных с этим романом.
Познакомилась я с ним поневоле, он входил во внушительный список обязательных к прочтению за курс «Современной зарубежной литературы», был проглочен стремительно, бездумно, как и большая часть из почти сотни бездушных пунктов – экзамен уже «на носу», а еще нужно написать несколько эссе, не до глубокого прочтения, успеть бы сюжет уловить. Вообще к преподаванию курсов литературы (отечественной и зарубежной) у меня самые большие претензии к моему университету. За год нужно было изучить все-все, с древнейших времен и до наших дней, этот марафон не приносил ни удовольствия, ни каких-либо знаний, потому что затолканное в голову в огромном объеме оно потом было стремительно выброшено в попытке освободить место для следующих знаний, на курсах истории журналистики свои внушительные списки… А уж прочувствовать и понять, об этом речь вообще не шла. Поэтому «Мартина Идена», которого в детстве не читала, я в тот период не прочувствовала, более того, рациональный американский подход ко всему, будь то любовь или писательство, меня покоробил.
Почему?
Мартин встретил Руфь, это было первое его знакомство с девушкой из интеллектуального круга, к которому он так стремился. И мне не понятно, любовь ли это или цель Мартина повысить свой социальный статус, сыграла роль. Я больше уловила тогда в тексте размышлений о том, что он (Мартин) сможет, должен, обязан доказать, обязан выйти в люди, стать достойным общества, чтобы к нему прислушивались, его уважали, чтобы считали равным. Я это увидела, не заметила мук любви, переживаний, кажется и Мартин этого не заметил, он же все-таки грубый моряк, который, несмотря на чуткую душу, поначалу существует в определенных рамках. Пока он не может полностью понять своих чувств, также, как не может их описать, он еще дитя, его накрыло прекрасным чем-то, он барахтается в своих эмоциях, не умея назвать их и не понимая, как реагировать.
______________________________________________________________________________________
- Кстати, Кирилл, из моего романа "Флешбэк" (это пока рабочее название) также не может проанализировать и разобраться в своих чувствах, не умеет, не привык. Когда я перечитывала Лондона, то поняла, кого отчасти мне напомнил Мартин.
_______________________________________________________________________________________
Также и творчество Мартина: он пишет, как типичный графоман, выливает на бумаге все, что выплескивается из него, ему не хватает слов, он пытается выразиться, заучивая словарь, подглядывая в шпаргалки, развешанные по стенам его комнаты. Он не работает над текстами, не пытается добиться изящности, то, что выплеснулось на бумагу его уже не интересует, он сваливает рукописи под стол, чтобы больше никогда не перечитать их. Он не считает нужным шлифовать тексты, он видит свой труд в большом объеме написанного, словно он машина: нужно притереться деталям, тогда конвейер заработает, дело пойдет, поэтому сначала работает неэффективно, штампует брак, ну и что, выбросим его, потом все наладится само, пойдет лучше.
Не могу поддержать такой подход – слова и фразы, вываленные кучей на бумагу, без уважения к читающему, без желания донести мысль наилучшим образом, это какое-то неуважение: нате вам, читайте, я высказался. Я такой как есть, подстраивайтесь. Опять же, национальная черта, я понимаю, другим людям тяжело было бы выжить на чужом континенте, только такие смогли там окопаться, освободить место для своего «Я» – уважайте его, я требую!
Но нет этого в постах, которые я прочитала о книге, не видят этого, воспринимают, что так и надо, только упорство, только лбом, как танк, не обращая внимания ни на что, ни на кого, только «Я» и «Я иду вперед!»
Но ведь осуждает Лондон своего героя, это не заслуга Мартина, это его порок. Чувствуя прекрасное, он все равно безнадежный эгоист, потому что для него есть только он и его собственная красота, что ему до чувств Руфи, она его антагонист. Мартин просто завоеватель, он Руфи себя всеми силами хочет приподнести, он возмущается, как это она его не ценит, не видит достоинств; не думает Мартин о ее чувствах, совсем. Автор наказывает Мартина, открывает ему бесперспективность выбранного пути и гаснет для Мартина все: и его любовь, и его творчество. Потому что не видел ничего вокруг за своей целью. Неверной целью. Вот так. Жестоко, грустно и правда.
Мартин Иден для меня не герой, не необыкновенный, не особенный. Упрямый эгоист, наделенный чувством прекрасного и так бездарно с ним расправившийся.
Подождите, не кидайте в меня камни!
Был не герой, тогда я так это восприняла. Расскажу об ощущениях от этой книги сейчас, что я увидела в ней теперь, как сказала миссис Деллоуэй (Вирджиния Вульф «Миссис Деллоуэй»): «Достигнув зрелости, ты способен наблюдать и понимать, еще не утратив силы чувств… с каждым годом чувствуешь все глубже и сильней.» Вот и я теперь понимаю, после того как улеглись все бурные гормональные процессы, перестали так разрушительно бушевать поверхностные эмоции и токсичные жидкости в организме, я все воспринимаю намного глубже теперь, по-другому, более сложно. Словно прочистилось что-то, открылось на другом уровне. Теперь всю литературу нужно перечитать, все фильмы пересмотреть, я теперь чувствую все-все по-другому.
И Мартин Иден из героя непринятого мною категорично становится ближе и понятнее, и от этого еще трагичнее.
« Во мне столько всего, о чем я хочу сказать. Но все это так огромно. Я не нахожу слов, не могу выразить, что там внутри. Иногда мне кажется, весь мир, вся жизнь, все на свете поселилось во мне и требует: будь нашим голосом. Я чувствую, ох, не знаю, как это объяснить… Я чувствую как это огромно, а начинаю говорить – выходит детский лепет. До чего трудная задача – передать чувство, ощущение такими словами, на бумаге или вслух, чтобы тот, кто читает или слушает, почувствовал и ощутил то же, что и ты. Это великая задача. Вот я зарываюсь лицом в траву, вдыхаю ее запах, и он подвергает меня в трепет, буди тысячи мыслей и образов. Я вдохнул дыхание самой вселенной, и мне внятны песни и смех, свершение и страдание, борьба и смерть; и в мозгу рождаются картины, они родились, уж не знаю, как, из дыхания травы, и я бы рад рассказать о них вам, миру. Но где мне? <…> А невысказанное меня душит.»
Это он сказал, как я раньше этого не замечала?
©Мария Листок, 2025г