О том, как я устроилась стажером в кемпинге на Лазурном берегу, я писала раньше, например, здесь https://dzen.ru/a/aDaIGyXtQlihv83k
С началом августа жара достигла пика – она была рекордной даже для этих мест. Босс Фабрис стал ещё раздражительнее. Иногда он был просто в состоянии буйного веселья и кричал слово «водка!», глядя на меня или Алису.
Как-то раз, неся поднос с грязной посудой, я запнулась о порог и уронила стакан.
«О нет, теперь он точно меня уволит!» – в отчаянии подумала я (тогда я ещё верила угрозам, что меня отправят в Новосибирск).
В следующую секунду я поскользнулась на разлитом содержимом разбитого стакана, и всё, что стояло на подносе, полетело во все стороны (хорошо хоть посетителей внутри не было – они предпочитали террасу).
Фабрис – он был не только боссом, но и шеф-поваром – вышел с кухни и при виде кучи осколков какое-то время судорожно ловил ртом воздух. Затем набрал его побольше в лёгкие, зажмурился от избытка чувств и закричал:
– ПОШЛА ВОН! ПОШЛА ВОН ОТСЮДА! – и, внезапно затихнув, выдавил из себя: – Ты уволена! Только прибери всё за собой, до последней стекляшки! – И, развернувшись, удалился.
Я, стараясь не обращать внимания на струйки крови от осколков, навела порядок (это было непросто). Затем, хромая, удалилась в свой фургон-караван и от души полила себя зелёнкой.
Затем взяла велосипед и поехала в кемпинг к своей подруге Ларисе.
«Если попытаются остановить, скажу, что обещала ей лекарство. Тем более это правда».
Лариса умудрилась застудить горло. Ещё бы – такие температурные контрасты. Лютый зной – лютые кондиционеры.
От кемпинга Pont d’Argens до Le Montourreyрасстояние большое, к тому же днем – это было обеденное время – мягко говоря, жарко. К августу всё кругом выглядело иссохшим, речка совсем обмелела.
А вот результат пребывания длиною в месяц с «чокнутыми французами», как я их про себя называла: я была спокойна. То есть, мне было плохо и грустно, но какая-то часть сознания абстрагировалась от всего этого – словно спряталась за тёмную вуаль и устроила себе сиесту.
Конечно, причиной была и жара: организм постепенно учился включать режим экономии энергии.
И всё-таки я чувствовала себя побитой жизнью (и стаканами). И подавленной. Поэтому никак не ожидала, что через полчаса буду, лёжа с Ларисой у бассейна в её кемпинге, хохотать, как ненормальная.
Сначала было не смешно, но когда, выбравшись из бассейна, мы начали по второму кругу разбирать эту историю, настроение переменилось.
- Значит, сначала ты разбила один стакан... – Лариса уже стонала от смеха.
- Ага, и ещё испугалась, что Фабрис разозлится. А потом как грохну нечаянно весь поднос... – Я не смогла продолжать, поскольку уже сама изнемогала от смеха.
Но на самом деле случай со стаканами не был худшим моментом. Не помню уже что именно натворила – ничего очень уж страшного, но почему-то довела и Фабриса, и второго босса Лорана до ручки.
Меня опять уволили.
Я – человек, который ненавидит жаловаться – позвонила координаторше Анастасии и с криками (нет, всё-таки жара влияет на психику, понятно почему южане такие неспокойные – режим экономии энергии срабатывает не всегда) стала пытаться добиться справедливости.
– Он ужасный! – кричала я. – Он издевается!
Анастасия сначала меня отшивала, довольно-таки высокомерно, но затем сдалась и сказала, что приедет её муж Патрис разобраться.
Сидя в фургончике, я ожидала Патриса – он должен был прийти ко мне вместе с Фабрисом. Тем временем за окном – в нашем закутке для «прислуги» – собрались (подумать только!) все сотрудники ресторана, рассевшись на стульях, как в театре – в ожидании хлеба и зрелищ.
«Сами они варвары! – в ярости подумала я. – Они считают, я настолько тупая, что не пойму их некрасивого поведения!»
Появились Патрис с Фабрисом, и скандал внезапно начал загасать. По сути, хлеба и зрелищ так и не получилось. Я просто поговорила с Патрисом, а потом с Фабрисом.
Дальше было то, что я однажды видела в школе, в 7 классе, когда учителя после какого-то инцидента провели с классом суровый разговор о травле и после этого дети стали пытаться вести себя мило с ребятами, которых травили.
Но я не думаю, что Патрис проводил суровый разговор – скорее всего Фабрис понял, что другого выхода нет и стал пытаться практиковать «человеческий» подход, то есть, вести себя по-хорошему.
Он пытался со мной разговаривать, пытался донести до меня, как его задевает моя необщительность – и с посетителями, и с коллективом.
(ещё в первую неделю я поняла, как мне не нравится быть официанткой, особенно в (почти)шестидесятиградусную жару, и, наверное неосознанно, просто забила на всё – да, ничего хорошего в этом нет).
(Ну, а что вы хотите? Возьмите так называемого интраверта, поместите его в чужую среду среди десятков тусующихся людей (которым постоянно чего-то надо), раскаленной температуры, громкой музыки и воплей разъяренного босса – и держите его долгие часы в этой обстановке. Но я же сама это выбрала, думала, что смогу)
Я тоже стала стараться – изо всех сил, наступив себе на горло, проявляла «общительность», а сотрудники в свою очередь вслед за Фабрисом подобрели, стали общаться со мной, беседовать о жизни.
Конечно, Фабрис поменялся мало. Он был страшно раздражителен, и от этого страдали не только я и Алиса.
Но вот минула середина моей стажировки, и я воспрянула духом: ещё всего три недели потерпеть.
Я не знала на тот момент, что за это время в моём сознании успели произойти и продолжают происходить огромные изменения; не знала, что моё мировосприятие уже перевернулось и когда вернусь домой – после первого, и такого тяжелого, опыта пребывания за границей – пойму, что жизнь разделилась на до и после.
Причем в самом хорошем смысле.
А на тот момент, поняв, что скоро домой, я просто повеселела, мысли о семье больше не вызывали тоски, даже чувство вины, что я ужасная официантка, исчезло. Я поехала покупать подарки своим друзьям и родным.