Эта история пришла от нашей подписчицы Натальи, которая выросла в большой коммунальной квартире в Подмосковье. Тогда казалось, что это просто трудные времена, но теперь она вспоминает свою кухонную "комнату" с удивительным теплом. Ниже — её рассказ.
Плитка, занавеска и шатающийся табурет: как выглядела моя «комната»
Я жила на кухне. Не в переносном смысле — в буквальном. С семи лет и до двадцати четырёх. В нашей двухкомнатной коммуналке проживали две семьи — шесть человек в комнате слева и трое — в комнате справа. А я, с мамой, обосновалась на кухне. У плиты, возле раковины, рядом с краном, который зимой тек, а летом не закрывался до конца. Отгородились шторкой — розовой, в цветочек, на бельевой резинке. Иногда она спадала посреди ночи, и тогда утром на нас косились жильцы, пока варили свои яйца или грели воду для чая.
Спали на раскладушке. Днём её складывали, застилали клеёнкой и ставили чайник — чтобы никто не догадывался, что это наша постель. На стене висел шкафчик с крупами, кастрюля с бульоном стояла на подоконнике. Всё было на виду, но это было наше. Даже когда кто-то упрекал: «Опять вы заняли всё место.» — я гордо думала: у нас тут дом, а у вас — проходной двор.
Кухонная школа жизни: кто в какое время мыл посуду или пил чай
Кухня учила нас уважению. Не тому, что в книжках, а живому. Утром — очередь к плите. Кто опоздал, тот варит овсянку уже среди шапок пара. У каждого был свой заварник, подписанный — на крышечке. Посуду мыли сразу. Не вымоешь — на твоей тарелке вечером будет лежать чужая котлета, и никто даже не извинится. Такое вот коммунальное равенство.
Был у нас сосед — дядя Гена. Он варил яйца строго в 6:45, и если ты в это время встал на его «место у конфорки» — обидится на неделю. Мама договаривалась с соседками по графику, кому когда можно занять стол, чтоб поделать уроки. Весь наш быт держался на бесконечных «разреши», «можно?», «я быстро».
Но самое интересное начиналось ночью. После 11 кухня пустела. Мы закрывали дверь, и тогда мама ставила чайник, доставала старые письма, или вдруг — кусочек зефира. Мы говорили. Тихо. Иногда вслух читали стихи. Я тогда училась в техникуме, и мне казалось, что ни одна комната в мире не сравнится с этой маленькой кухней — с облупленной плиткой и теплом.
О чём молчали стены: разговоры о жизни, которых больше не услышать
На кухне обсуждалось всё: кто с кем спит, кто кому зарплату не отдал, кто у кого хлеб занял до пятницы. Помню, как однажды соседка Зоя пришла среди ночи — у неё муж ушёл к другой. Мама молча налила чай, я выскользнула за занавеску. Они говорили до рассвета.
Здесь же мы встречали Новый год. Да, не в зале, не под бой курантов. У нас телевизора не было. Сосед принёс маленький «Юнóstь», поставил на подоконник, а мы всей кухней резали салаты и слушали «Голубой огонёк». Кто-то приносил мандарины, кто-то делился майонезом. Смех стоял до потолка.
А ещё здесь я влюблялась. Первый раз. Он приносил мне пирожок в обед и ждал, пока я подогрею чай. Мы сидели за столом, и я старалась не смотреть на маму — она всё понимала, но делала вид, что занята. Те минуты были дороже кино и шоколадок. И остались где-то в трещинках той старой плиты.
Почему даже теперь — с квартирой и ремонтом — я скучаю по тем ночам
Сейчас у меня — двушка. Светлая, с кухней-столовой, с новой мебелью и посудомоечной машиной. Но иногда я выключаю свет, ставлю чайник и слушаю, как он греется. Словно жду, что сейчас за занавеской послышится мамино: «Нальёшь мне чуть-чуть?»
Те годы были трудные. Неуютные. Грязные. Но живые. Никто не бежал от общения. Мы были вместе — в бедности, в заботах, в чае с одной заваркой на всех. Не было диванов, но были разговоры. Не было уюта, но была мама рядом. И это было главное.
А как было у вас? Жили ли вы в кухне, в проходной комнате, делили ли один стол с чужими семьями? Напишите в комментариях — пусть ностальгия объединяет.