Основатель медицинской редакции в Т–Ж, автор книги «Как болел бы врач» и подкаста «Прием» Ольга Кашубина – о том, почему категоричность в медицинских подходах не идет на пользу лечению
Около двух лет назад было множество дискуссий по поводу того, что Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) проводит конгрессы народной медицины: не верифицирует ли она ее таким образом? Я бы не стала грубо противопоставлять народную медицину медицине доказательной – у них разные механизмы работы.
Народная медицина использует некоторую преемственность и культурные традиции, что дает ей авторитетность в тех или иных кругах населения. Доказательная же медицина опирается на науку, и часто бывает так, что она не противоречит народным методам лечения. Например, несколько лет назад Нобелевскую премию вручили за изобретение лекарства от малярии на основе экстракта полыни, которое пришло к нам из народной медицины. Если покопаться в происхождении самых популярных препаратов – от ацетилсалициловой кислоты до, например, некоторых лекарств от депрессии, – то выяснится, что в основе лежат ивовая кора, зверобой, еще какие-то травки. Это нормальный трек для любого лекарства – ему надо из чего-то быть полученным, и иногда речь о растительном сырье, целебные свойства которого известны сотни лет.
Есть такая наука – фармакогнозия, которая допускает, что нам неизвестен механизм работы того или иного препарата, но, согласно клиническим исследованиям, он работает, и мы его применяем. А народная медицина сплошь и рядом окружает себя присказками в духе «непонятно почему, но это лечит». Как я понимаю, ВОЗ, ставя перед собой глобальную задачу сделать людей более здоровыми и побудить их обращаться за помощью, видит пользу в такой кооперации с народной медициной, не отрицая ее преимуществ.
Например, во многих китайских онкоклиниках никто не вытравливает народную медицину. Наоборот, там пытаются придумать способ интеграции, чтобы народные методы работали вместе с доказательной медициной. Во-первых, если пациент является приверженцем народных методов, а в клинике ему скажут, что все травки и иглоукалывание – лженаука, он просто уйдет и не будет лечиться, чем навредит себе больше, чем травкой. Во-вторых, иногда народная медицина за счет эффекта плацебо или пока неизвестного науке действия в самом деле помогает бороться с побочными эффектами химиотерапии или восстанавливаться после операции. Нет причин враждовать с тем, что не является врагом. Довольно логично сочетать эти вещи, если мы говорим о высоком уровне организации медицинской помощи в масштабах мира и с поправкой на культуру разных стран.
Почему жители крупных городов с высшим образованием часто являются адептами народной медицины? В развитых уголках мира, например в Европе, совершенно феноменальное количество антипрививочников. А приверженцев прививок много в таких странах, как Бангладеш. Мне кажется, дело в том, что в очень благополучном обществе, где доступна высокотехнологичная медпомощь и где нет возможности воочию наблюдать серьезные последствия контролируемых инфекций, у людей немного искажается восприятие. Они думают, что есть травки, это безопаснее, чем инъекции с какой-то «химией».
Еще я думаю, что у людей в каком-то смысле растет гордыня. Им кажется, что они способны сами принимать решения: мы не болеем малярией, холерой и корью, сами знаем, как нам питаться или как побороть недомогание. Народная медицина всем понятна, потому что в ней нет сложных терминов, и я вижу некое презрение к медицинской науке, подобно тому, как люди привыкли выбрасывать инструкции не читая.
например, человек перестал испытывать стресс, расслабился – и это помогло
Этим же объясняется популярность так называемых фуфломицинов – препаратов с недоказанной эффективностью, распространению которых способствует агрессивный маркетинг. Человек думает, что существует волшебный иммуномодулятор, который без врачей поможет регулировать то, как часто он и его семья будут болеть зимой. Заметьте, что большинство фуфломицинов придуманы для «лечения» вовсе не смертельных болезней, а иногда вялотекущих, иногда несуществующих и часто направлены на улучшение нервной деятельности, что меняется и под воздействием внешних обстоятельств без всякого лечения. Эффект плацебо тоже никто не отменял.
Доказательная медицина рассматривает оптимальный вариант для популяции – это статистика больших чисел. Не исключено, что есть какой-то процент случайностей, когда срабатывает что-то вне клинических рекомендаций, и называть это чудом, наверное, некорректно. Например, мы думаем, что остеопатия работает так, как объясняют сами остеопаты, а в реальности могут вмешиваться и какие-то другие факторы. Например, человек перестал испытывать стресс, расслабился – и это помогло. Думаю, что многие «народники» сильно на этом спекулируют.
Помимо доказательной медицины существует персонифицированная. Число ее приверженцев в последнее время растет. Сама по себе идея персонализации лечения очень хороша. Но в том виде, в котором она существует сейчас, она неидеальна, поскольку смещает фокус с доказательности именно на персонализацию – лечим не болезнь, а человека с учетом его индивидуальной картины. Это часто вытекает в то, что пациенту назначают большое количество ненужных обследований, начинают лечить отклонения в анализах, доводя показатели до идеала, и тем самым раскручивают его спираль тревожности без пользы для здоровья.
В идеале практикующий врач доказательной медицины будет опираться на клинические рекомендации, но не слепо следуя только им, а с учетом индивидуальных особенностей пациента и его пожеланий, ведь от веры человека в успех лечения во многом зависит его эффективность. И если кто-то готов принимать препараты только в сочетании с особой диетой или безвредным курсом детоксикации – пускай, и будет только лучше, если врач осведомлен обо всех манипуляциях, сопутствующих его назначениям.