Когда её слова разнеслись по медиапространству, тишина сменилась настоящей бурей. Мария Голубкина, без обиняков и политесов, рубанула правду-матку о Константине Богомолове. Выражения, возможно, и не отличались мягкостью, даже откровенно резали слух , зато в них чувствовалась та самая правда, которую старательно замалчивали годами. И дело тут не в хайпе, не в стремлении поучаствовать в модной перепалке. Просто наступил предел, когда молчать стало попросту невыносимо. И знаете, что самое интересное? Именно этот мотив – "больше нет сил молчать" – всё чаще звучит из уст людей, посвятивших себя театру, уставших от зияющей пустоты, скрывающейся за софитами.
Я, как человек, давно наблюдающий за театральной сценой, заметила, как Богомолов превратился из обычного режиссёра в своего рода культурный барометр эпохи. Кто-то видит в нём смелого новатора , а кто-то – хитрого дельца с отличным чутьём на тренды. Для одних он – знамя театральной революции, для других – олицетворение упадка. Но равнодушных к его фигуре практически не найти. И это неудивительно, ведь его фирменный стиль, его специфический язык и его влияние просочились, кажется, в каждый закоулок театрального мира.
И вот появляется Голубкина. Без всяких там "если", "но" и "может быть". Она озвучивает то, что уже давно носилось в воздухе, но что мало кто решался высказать вслух:
"Ни за какие коврижки не соглашусь работать с Богомоловым – даже если ему вдруг взбредёт в голову отказаться от своих провокаций и поставить что-нибудь строго по классике. Проблема не в темах, не в декорациях и даже не в модных сценографических решениях. Проблема в том, что я считаю его подход к профессии абсолютно чуждым настоящему театру. В нём нет той самой глубины, которая необходима, чтобы по-настоящему разговаривать со зрителем. Мы слишком долго притворялись, что всё идёт как надо. Но пора признать: за всем этим внешним лоском скрывается абсолютная пустота".
Реакция последовала незамедлительно. И какой! Одни пришли в восторг. Другие – в ярость. Кто-то тут же бросился защищать Богомолова, а кто-то принялся обвинять Голубкину в "наглости" и "хамстве". Но если отбросить эмоции в сторону, то нельзя не признать: прозвучало не просто чьё-то личное мнение. Прозвучал сигнал , высветивший целую культурную проблему, которая давно назревала в театральной среде.
В чём же суть проблемы?
В страхе. В банальном, парализующем страхе зрителей признаться, что они чего-то "не поняли". В боязни коллег открыто заявить, что они чего-то "не принимают". В ужасе актёров осознать, что они больше не чувствуют себя творцами, а превратились в бездушные "инструменты реализации чужой концепции".
Когда театральное искусство сводится к игре в цитаты, к бесконечной череде холодных визуальных решений, к набору бессмысленных эффектов ради самих эффектов – что в итоге остаётся зрителю? Правильно , остаётся только смотреть на всё это и бояться признаться самому себе, что внутри – пустота. Ведь признаться – значит пойти против системы. Против моды. Против влиятельных сил.
Богомолов сегодня – это не просто имя, это настоящий бренд. Это имя, которое автоматически гарантирует аншлаг. Билеты на его спектакли разлетаются по баснословным ценам, особенно на первые ряды. Его постановки всегда вызывают бурные обсуждения. Его проекты щедро финансируются из государственного бюджета. Он одновременно руководит двумя театрами – Театром на Малой Бронной и "Сценой Мельникова". Такой масштаб – это не только показатель огромного влияния, но и… мощнейшая точка давления.
Давления на весь театральный мир. Ведь если ты не в "богомоловском тренде" – ты автоматически становишься "вчерашним днём". И вот уже молодые режиссёры старательно копируют его фирменную эстетику, актёры учатся "подавать материал по-богомоловски" , театры один за другим включают в свой репертуар спектакли, переполненные отстранённостью, иронией и цитатами из соцсетей. Другими словами – театр постепенно теряет свой голос. Теряет плоть. Теряет душу.
Мария Голубкина осмелилась пойти против этого течения. И пусть её высказывания кажутся резкими, пусть в них порой проскальзывает грубость – за этим криком отчаяния слышится не только протест, но и глубокая боль. Боль актрисы, которая прекрасно понимает саму суть профессии. Которая знает, что такое настоящая актёрская природа , что такое сцена и что такое подлинный контакт с залом.
"В театре нужно разговаривать своим собственным голосом! МХАТ превратился в какой-то музей. А там – микрофоны, экраны, всеобщее безразличие. Люди даже не смеются на комедийных пьесах. Сидят с таким видом, будто смеяться – это неприлично. Потому что, видимо, боятся показаться непонятливыми".
И в этом, пожалуй, заключается ключевая мысль. Когда зрители боятся смеяться, боятся плакать, боятся проявлять хоть какие-то эмоции – потому что "так сейчас модно" – мы имеем дело уже не с искусством , а с банальным обманом. Пусть и элитарным, пусть и дорогостоящим, но всё-таки – обманом. Псевдособытием, где на первом плане оказывается не текст, а режиссёр, где актёр превращается в простую функцию, а не остаётся человеком.
Комментарии под нашумевшим интервью Голубкиной служат прямым тому подтверждением: её слова нашли живой отклик в сердцах многих людей.
"Спасибо, что не побоялись сказать правду". "Высказалась громко, но зато честно". "Она озвучила то, о чём мы годами шептались на кухнях".
Люди попросту устали от этой выхолощенной эстетики. Устали от театра, превратившегося в холодную галерею концептуального искусства.
Мы живём в эпоху, когда ценности театра как живого, настоящего искусства необходимо отстаивать заново. Прямой, искренний голос, неподдельные эмоции, актёр как центр сценического действия – это не какие-то устаревшие понятия. Это сама суть. И Голубкина нам об этом напоминает. Пусть и не самым академичным способом. Пусть и не слишком дипломатично. Зато – предельно понятно, честно и с неподдельным огнём в глазах.
Преобразится ли что-нибудь на самом деле? Утверждать что-либо с уверенностью пока рано. Мода – явление стойкое и переменчивое, и пока Богомолов пользуется поддержкой властей и культурные институты продолжают следовать его курсу, он неизбежно останется на передовой. Однако ничто не вечно, и настоящее искусство всегда находит путь обратно к зрителю. Время возвращает нам имена, несправедливо забытые ради мимолетных трендов: Чехова, Островского , Теннесси Уильямса, Розова. Эти авторы писали о людях, а не о эфемерных концепциях.
А как вы считаете? Является ли Богомолов действительно гласом нашего времени или это просто временное явление? Поддерживаете ли вы Марию Голубкину или её резкость вызывает у вас отторжение? Делитесь своими мыслями в комментариях – пока мы обсуждаем, надежда остаётся. Кстати, а знали ли вы, что Константин Богомолов – сын известного советского кинокритика Юрия Богомолова?
☕ Мы делимся с вами самыми интересными новостями, а вы можете угостить нас виртуальной чашечкой кофе! Поддержите нас — и мы продолжим радовать вас свежими историями!