Время шло, Анютка подрастала, Лидия с Сергеем Петровичем старились, и по очереди, сначала она, затем он, ушли на пенсию. Когда девочке было три годика, умерла Матрёна. Ушла она из жизни тихо, никому не докучая. С вечера пожаловалась соседке Нине, что голова разболелась, а утром когда не выгнала корову в стадо, та забеспокоилась. Стала стучать в калитку, никто не ответил. Тогда послала она своего Фёдора в Отрадное к Тане. Они тут же приехали, с Антоном, сломали запор на дверях, вошли в дом. Матрёна лежала на кровати, словно спала, даже улыбалась чему-то во сне, но была она уже неживая.
Таня как увидела это, тут же зашлась в плаче. Антон её еле смог успокоить.
— Не плачь Танюша, — говорил он, — не надрывай своё сердечко. Она прожила хорошую, долгую жизнь. Тебя на ноги поставила, образование дала. С Нюточкой вот помогала, отпусти её, прими как должное.
Таня понимала что муж прав, но на душе была пустота, от того что родной человек, оставил её одну.
— Антош, как я теперь без неё буду, к кому приду сюда, кого обниму, — говорила Таня, прижимаясь к широкой груди мужа.
Похоронили Матрёну на сельском кладбище, рядом с родителями Тани и её бабушкой Устиньей. Таня долго плакала, вспоминая ее доброту и помощь. Антон молча стоял у могилы, поддерживая жену под руку. И только Анютка, еще не понимая всей глубины потери, срывала ромашки росшие рядом с могилкой, и дарила их матери.
После похорон жизнь в доме как будто замерла. Таня ходила как тень, взгляд потухший, на вопросы отвечала невпопад. Антон старался окружить ее заботой, но понимал, что горе нужно пережить, переболеть им. Анюта, чувствуя перемену в настроении матери, стала капризнее, требовала больше внимания. Время лечит, как говорят. Медленно, Таня начала возвращаться к жизни. Помогала работа, общение с людьми, забота об их здоровье, заставляли уйти из головы грустным мыслям. Анюта с каждым днем становилась все интереснее, радовала новыми словами и умениями. Однажды вечером, укладывая Анюту спать, Таня заметила у нее в руках старенький платок.
— Это откуда у тебя? — спросила она.
— Бабушка дала, — ответила Анюта сонным голосом, — сказала, что он меня беречь будет.
Таня взяла платок в руки. Это был платок Матрены, тот самый, который она всегда покрывала, когда ходила в церковь, в Покровку. Слезы навернулись на глаза. Таня поняла, что Матрена никуда не ушла, она осталась в их сердцах, в памяти, в этом стареньком платке, хранящем тепло ее рук. Она всегда будет рядом, и оберегать их.
Пролетело ещё несколько лет. Анютка собиралась на будущий год идти в школу. Выросла она крепенькой хохотушкой, глядя на неё радовались и родители, и дед с бабушкой.
— Тань, может нам пора о втором ребёнке подумать, — шептал на ушко Антон, горячо лаская жену по ночам.
— Пускай уже Анечка в школу пойдёт, тогда, — отвечала Таня, откликаясь на его ласки, — хочу чтобы она мне помощницей стала, помогала малыша растить.
В эту осень, погода долго стояла сухая и тихая. На берёзах и клёнах сусальным золотом желтели листья. Хоть по утрам и были уже заморозки, но днём возвращалось почти летнее тепло. Солнце, пробиваясь сквозь листву, окрашивало землю в мягкие янтарные тона. Казалось, природа специально затянула с прощанием, даря последние тёплые деньки перед неминуемым приходом зимы. В воздухе витал терпкий аромат опавших листьев, смешанный с запахом поздних цветов, ещё не тронутых морозом. Небо, обычно серое и хмурое в осеннюю пору, в эти дни поражало своей чистотой и глубиной. Редкие облака, похожие на клочки ваты, медленно плыли по лазурному простору, не предвещая ни дождя, ни снега. Птицы, собираясь в стаи, готовились к отлёту в тёплые края, наполняя воздух прощальными трелями. Казалось, что время замедляет свой ход, позволяя насладиться последним теплом, перед приближающейся зимой. В один из таких дней, Антон приехал домой на обед. Тани не было, уехала в райцентр по делам, поэтому на стол ему собрала мать. Быстро поев он стал собираться, нужно было ехать на дальнее поле, проверить как бригада Шмелёва, убирала сахарную свеклу.
— Пап, возьми меня с собой, — стала просить Анютка.
— Нюточка, но это очень далеко, возвращаться вечером придётся, ты замёрзнешь, — попытался отговорить дочку Антон.
— Не замёрзну, — канючила девочка, — я оденусь тепло. Пап, ну возьми, ты давно обещал меня на мотоцикле покатать, и всё никак, всё времени у тебя нет.
— Ладно, собирайся, — не устоял Антон перед просьбой дочери.
Анютка запрыгала от радости на одной ножке, и быстро побежала собираться. Выходя из дома, Антон заметил как дочка что-то сунула в карман пальтишка. Через несколько минут они уже мчались по проселочной дороге на стареньком мотоцикле. Анютка крепко обхватила отца за талию, вдыхая знакомый запах бензина и машинного масла. Ей нравилось вот так, вдвоем с папой, мчаться навстречу ветру. Приехав на поле, Антон сразу принялся осматривать бурты* свеклы и разговаривать с механизаторами. Анютка же, предоставленная самой себе, с интересом наблюдала за тем, как комбайны выкапывают из земли корнеплоды, и они бегут по транспортёру, падая затем в кузов грузовика. Пробыли они на поле вроде совсем недолго, но осенние дни коротки, как бы солнце не светило ярко, день стал уступать вечеру, и над полем разлились лиловые сумерки.
— Ну что поехали домой, егоза, — окликнул Антон дочку, подходя к мотоциклу, — мамка нас наверное уже заждалась.
— Поехали, с радостью откликнулась Анюта.
Пока выезжали с поля, уже почти совсем стемнело, Антон включил фару. Подъезжая к Боровой балке, прокричал дочери.
— Не замёрзла?
— Чуть, чуть, — услышал в ответ.
— Ну потерпи, скоро дома будем.
Откуда взялся это самосвал, он даже и не понял, машина с выключенными фарами мчалась на них с огромной скоростью. Антон попытался увернуться от столкновения, повернул резко вправо, и врезался в дерево. “Анютка, дочка”, последнее, что промелькнуло у него в голове.
Таня, вернувшись домой спросила возившуюся в саду Лидию Филипповну.
— А Анечка где? Что-то её ни в доме ни во дворе нет.
— С отцом, в поле егоза укатила, —ответила свекровь, сгребая листья.
Таня ушла в дом, и принялась готовить ужин. Понемногу её почему-то начало охватывать беспокойство. Время шло, вот и стемнело уже совсем, а мужа и дочки всё не было. Сердце стало тревожно биться. “Может, Нютка уговорила отца прокатить её подальше”, пыталась она успокоить себя. Наконец не выдержала и накинув куртку, вышла на улицу, став у калитки. Лидия Филипповна тоже нервничала. Обычно сын никогда не задерживался так допоздна, особенно если с ним была Анюта. Они обе стояли у калитки, всматриваясь в темноту. Вдруг вдалеке засветились фары машины. Сердце у Тани бешено заколотилось, а потом вдруг оборвалось.
Машина остановилась рядом с ними, из неё вышел Сергей, муж Светки, и вынес на руках Анютку.
— Тань…, — он не мог подобрать слова, — там авария, короче, Антона больше нет.
Перед глазами у Тани всё поплыло, и она рухнула на землю.
Лидия Филипповна ахнула, закрыв рот рукой. Сергей осторожно передал ей Анютку. Девочка была сильно напугана, но кроме нескольких ссадин других повреждений на ней не было. Потом все завертелось как в тумане. Приехала, милиция, стала задавать какие-то вопросы. Прибежала Светка, стала хлопотала вокруг, Тани, пытаясь привести её в чувство. Анютку уложили спать, она бредила во сне, звала папу. Как оказалось, за рулём того злосчастного самосвала был Егор Тюркин. Он за магарыч отвёз в соседнюю Ольховку машину свеклы, там расплатились с ним двумя поллитрами. Одну он выпил прямо на месте, а вторую вёз мужикам в бригаду. Для Антона, шабашка Тюркина, оказалась смертью. Похороны были страшные. Плакали все, даже те, кто не знал Антона близко. Только Таня стояла, как каменная, не проронив ни слезинки. Внутри все оборвалось, и она боялась, что если даст волю чувствам, то просто не выдержит.
— Да поплачь ты, поплачь, — теребила её Светка, — так ведь и умом тронуться можно.
Она посмотрела на Светку сухими глазами. Впервые за все эти дни она почувствовала, как внутри поднимается волна горя. Слезы хлынули потоком, и она разрыдалась, уткнувшись в плечо подруги.
Потом были поминки, организованные в колхозной столовой. К ней кто-то подходил, что-то говорил, она только кивала головой, словно китайский болванчик. В доме после похорон было совсем невмоготу, все ходили как сомнамбулы, не замечая друг друга. Однажды вернувшись с работы, Таня ещё в коридоре услышала громкий голос свекрови.
— Сил моих больше нет терпеть всё это, — выговаривала она мужу, — Антоши, сыночкам моего, кровиночки моей единственной больше нет, а эта живёт. Да хоть бы она сдохла.
— Лида, опомнись, что ты такое несёшь. Разве это Танина вина, что Антон погиб?
— Её, её, — словно обезумевшая выкрикивала Лидия, — если бы он не женился на ней тогда, ничего бы этого не случилось.
Таня замерла, словно громом пораженная. Слова свекрови врезались в мозг острыми осколками. Она медленно осела на стул, ноги стали ватными, в груди поселился ледяной ком. “Ненавидит, всё так же ненавидит, как и раньше. Даже годы прожитые вместе не примирили её”, пронеслось в голове. Таня понимала, что свекровь горюет, но обвинять ее в смерти Антона, это переходило все границы. Разве она виновата в том, что так случилось? Разве она хотела этого? Она открыла дверь, прошла в комнату и тихо проговорила.
— Успокойтесь мама, больше вам не придётся меня видеть, я сейчас соберу вещи, свои и Аничкины, и мы уйдём из вашего дома.
— Куда это ты потащишь мою внучку? — вскинулась Лидия.
— В Романовку, в бабушкин дом.
— Ты потащишь ребёнка в эту халупу? Сама можешь убираться, а Анечку я тебе не отдам.
— Анечка моя дочь, поэтому жить она будет со мной, — ровным голосом ответила Таня.
— Лида, Таня, вы что с ума сошли, прекратите немедленно. Таня, ты прости её, у матери от горя просто рассудок помутился. Вот она и говорит всякую чушь.
— Нет папа, — Таня посмотрела на свёкра, — это не чушь. Она высказала то что у неё на душе. Жить в доме с человеком который меня ненавидит и обвиняет в том в чём моей вины нет, я не смогу.
Она ушла в комнату, где раньше жили с Антоном, а обратно вышла ведя за руку дочь и неся чемодан.
— Спасибо за то что терпели меня все эти годы, — обратилась она к Лидии, — больше вам этого делать не придётся.
И вышла за порог.
_________________________________________
*бурт — простейший тип хранилища сельскохозяйственной продукции. Представляет собой валообразную кучу корнеплодов, картофеля, свеклы и т.д.
(Продолжение следует)