Официант
Мелкий осенний дождь стучал по окнам служебной комнатки ресторана, где Илья перебирал потускневшие от времени вилки. За тонкой стеной слышался приглушённый спор: официант Петя доказывал администратору Ивану Павловичу, что штрафы за битую посуду завышены донельзя, а тот, наоборот, грозился их ещё увеличить.
— Тогда, может, перестанут бить, — бурчал Иван Павлович, постукивая ручкой по столу.
Илья слушал вполуха. Сорок лет жизни — и что в итоге? Всё те же грязные тарелки, всё те же капризные клиенты, которые смотрят на него как на пустое место. А ведь было время... было.
Год назад у него была семья. Жена Ольга, семилетний Костя, пятилетняя Варя. Теперь — пустая съёмная квартира и работа, которая с каждым днём становилась всё тяжелее.
Память больно кольнула, возвращая его в тот проклятый день. Ольга только вернулась из больницы после операции — бледная, осунувшаяся, с синими кругами под глазами. Она сидела на краю их старого дивана и дрожащим голосом говорила:
— Илья, мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Врачи сказали, что потребуется длительная реабилитация. А это опять деньги... Я одна не справлюсь, и дети...
Но он не слушал. Усталость после двойной смены, постоянные счета, детский плач по ночам — всё это давило на него, как тяжёлый камень.
— Хватит, Оля! — резко оборвал он её. — Хватит! Я больше не могу этого терпеть. С тобой одни проблемы, и с каждым днём всё больше. Больницы, лекарства, дети орут... Мне покоя нет ни минуты!
Ольга замолчала, глядя на мужа широко открытыми глазами.
— Что ты хочешь этим сказать? — осторожно спросила она.
Илья встал, подошёл к окну, избегая её взгляда:
— Я хочу сказать, что так больше нельзя. Я так больше не могу. Твоя болезнь — это, в конце концов, не моя проблема. У меня жизнь одна, понимаешь? Я не собираюсь её тратить на нытьё и все свои деньги спускать на лекарства и спиногрызов.
— Илья... — начала было она, но он резко обернулся:
— Ничего я не говорил! Ничего! — выкрикнул он. — Знаешь, что тебе нужно сейчас сделать? Отдай этих спиногрызов в детский дом. Мне они не нужны. Я устал. Да и ты тоже мне такая, как есть, не нужна.
Эти слова пронзили её, словно нож. Ольга хотела возразить, кричать, умолять его остаться, но не смогла — слова застряли в горле. Она только молча смотрела, как он торопливо собирает вещи в сумку.
— Наверное, ты поняла. Я ухожу, — бросил он через плечо. — Удачи тебе в реабилитации.
Дверь хлопнула, оставив её одну с двумя детьми и неоплаченными больничными счетами.
После его ухода Ольге пришлось учиться жить заново. Друзья начали понемногу исчезать, больничные счета и расходы на детей тянули её ко дну, но она не сдавалась. Устроилась на удалённую работу, искала подработки, записала детей в бесплатные кружки. Каждый день был борьбой за выживание, но она боролась — ради себя и ради них.
А Илья тем временем наслаждался свободой. Жил на съёмной квартире с новой девушкой — молодой, весёлой, без всяких проблем. Однако счастье длилось недолго. Девушка оказалась охотницей за чужими деньгами. Когда он соврал ей, что потерял работу, она тут же без сожалений выставила его за дверь.
С тех пор жизнь катилась под откос. Он так и остался официантом в том же ресторане, таскал грязные тарелки и терпел постоянные упрёки начальства.
В тот дождливый вечер, когда Илья убирал грязную посуду со столов, администратор поручил ему подготовить VIP-зал.
— Давай, давай, быстрее накрывай на стол! — велел он. — У тебя на всё про всё десять минут. У нас важные гости, они прибудут через пятнадцать минут. И чтобы всё блестело!
Илья не торопясь начал расставлять бокалы и проверять салфетки. Клиенты VIP-зала — люди капризные, он это знал. Несмотря на унижения, обслуживать их было выгодно — иногда перепадали хорошие чаевые.
Вскоре он услышал голоса входящих гостей. Компания из трёх человек прошла к столу. Он мельком взглянул на них и застыл.
Это была она. Ольга.
Он узнал её, но это уже не была та изможденная, бледная женщина. Элегантное платье, уверенная походка, а рядом с ней — дети. Его дети. Они были красиво одеты, весело смеялись и смотрели на маму с восхищением. А его они не узнавали. Или делали вид, что не узнают.
— Официант! — резко позвала Ольга, вырывая его из оцепенения. — Мы заказывали стол. Почему ещё ничего не готово?
Илья сделал шаг вперёд, но ноги его не слушались.
— Оля... — выдохнул он.
Она взглянула на него, как на пустое место:
— Простите, вы со мной знакомы? — её голос был холоден, словно ледяной ветер.
— Оля, это же я, Илья...
Она ехидно усмехнулась:
— Для вас я — Ольга Юрьевна. А если вы ещё раз попытаетесь со мной фамильярничать, я пожалуюсь вашему начальству.
Затем она повернулась к детям:
— Дети, посмотрите на этого дядю. Посмотрите внимательно. Если вы будете себя плохо вести, то в жизни станете такими же неудачниками. В своё время он совершил огромную ошибку. Ну впрочем, я вам рассказывала.
Сердце Ильи сжалось. Дети захихикали, глядя на него, а Ольга занялась изучением меню. Он молча удалился, чувствуя, как лицо заливает горячая волна стыда.
Весь вечер она издевалась над ним. То вино недостаточно холодное, то суп пересолен, то в зале жарко. А венцом всего стало специально на его глазах пролитое на скатерть вино.
— Пожалуйста, перестелите скатерть, — надменно сказала Ольга. — Вообще, у вас тут ресторан или свинарник? Дайте мне жалобную книгу, я там о вас целый рассказ напишу.
Илья краснел, как рак, и сдерживался, как мог, чтобы не нагрубить. Сдерживаться приходилось — иначе его сразу бы уволили. А работу терять было нельзя.
Когда Ольга ненадолго отошла, он набрался смелости и наклонился к детям:
— Ребята, вы... вы меня помните? Я ваш...
— А что вы тут делаете? — раздался её голос у него за спиной. — У вас есть работа, или вы решили наслаждаться беседами?
Илья выпрямился, стараясь не встречаться с ней взглядом:
— Простите, я... В следующий раз подумаю, прежде чем...
— Подумайте, прежде чем бесполезно тратить моё время. Что за разгильдяй поставлен обслуживать мой столик! — отрезала она.
Когда наконец этот мучительный для Ильи ужин подошёл к завершению, Ольга подошла к стойке.
— Ну вот что, Илья, — начала она, опираясь на стойку. — Я могла бы пожаловаться на тебя вашему начальству, но сейчас мне тебя даже немного жалко. Только одно хочу сказать.
Илья замер, ожидая очередного укола.
— Ты думал, что, бросив нас, освободишься от проблем? Нет, ты ошибался. Я сама со всем справилась. А ты... ты как был неудачником, таскающим господам тарелки, так им и остался. А дети... они всё знают и никогда больше не назовут тебя отцом. Для них ты тоже просто неудачник.
Она достала дорогой кожаный кошелёк и с презрительным выражением лица бросила перед ним на стойку крупную купюру:
— Это тебе, Илюша, на чай. Но хорошенько запомни: таких, как ты, я больше никогда не подпущу к себе и к своим детям. Ты однажды выбрал свою судьбу, так что не обижайся.
Оставив его одного, она ушла. Илья долго смотрел ей вслед. Ему впервые за свои сорок лет хотелось плакать. Он понимал, что однажды, не желая терять деньги, потерял не только семью, но и самого себя.