С работы Юлия Владимировна вышла с Борисом вместе. Вернее, когда она выходила, задержавшись где-то на час, то круглая аккуратная плешь поблескивала в свете тихого заката - Борис стоял у крыльца здания, в самом низу лестницы, поэтому его голова прекрасно просматривалась от дверей. Когда хлопнула дверь, он вздрогнул, повернулся и Юлия увидела тот же самый взгляд - немного смущенный, влюбленный и печальный.
- Юлия, вы не против, если я вас приглашу поужинать? У меня тут машина, и я знаю одно замечательное кафе. Оно чуть в сторонке от большого города, очень милое, кулуарное и там вкусно готовят.
Юлия хотела было отказаться, но голова не болела, взгляд у мужика был таким грустным, да и благодарность какая-то должна же быть - помог ведь. И она кивнула, спустилась вниз, оперлась на подставленную руку, чувствуя себя героиней плохой пьесы местечкового театра.
Машина была дорогой. Юлия не особо разбиралась в марках, но значок был знаком - японская, вроде. Она была низкой, длинной, как будто прижалась к асфальту хищно, готовясь в прыжку. Борис увидел, как она смотрит, улыбнулся.
- Она очень не новая, Юль. Пробег, как у старой кобылы. Мне ее из Владивостока привезли, там таких полно. А я слежу. Второй такой мне не видать, как своих ушей. Садись.
Юлия села - кресло было низким, она побоялась, что провалится до пола, а колени окажутся у ушей - но все было отлично, удобно и комфортно. Борис ловко впрыгнул за руль, его длинные ноги тоже поместились на удивление легко, рванул с места в карьер и они понеслись по шоссе в сторону пригорода.
… Ресторанчик был небольшим, но очень уютным. Фасад, конечно, отбабахали мощно, но внутри было по-домашнему - спокойно, тихо, мило. Приглушенный свет выхватывал красивые уголки под пальмами, в которых размещались столики, маленький открытый бассейн в центр зала веял прохладой, около него были расставлены кресла, можно было сидеть и разглядывать рыбок, пахло хорошим кофе и сигарами.
- Нет, Юль, курить здесь нельзя, у них есть наверху комнатка - оттуда и потягивает. Хочешь, сядем во дворике? У них замечательный дворик - сад.
Юлия кивнула. Ей вдруг показалось, что сад, это то что нужно - из него легче сбежать. Официант провел их по узкому коридорчику в арку, и они сразу оказались в садике - каждый стол был увит виноградом, цвели розы, короче было замечательно.
- Борис, закажите все на свой вкус, я сейчас думать совсем не хочу. И вино…Я люблю рислинг.
Ужин пролетел моментально - все, действительно оказалось вкусным, бокал вина чуть освежил Юлию, и к десерту она была уже бодрой и здоровой. Борис потихоньку отпивал кофе из огромной чашки, смотрел, как Юлия ест маленькой ложечкой шоколадное мороженое с малиной, молчал. А потом вдруг сообщил
- Ты же знаешь Натали? Она моей женой была. Недолго, правда.
Юлия вздрогнула. Эта чертова Наталья была вездесуща. И жена Бориса, и жена Володьки и еще черте знает кого жена. Только вот ей к чему эти знания? Юлия поморщилась, хотела встать, но Борис положил теплую руку ей на плечо, удержал.
- Не уходи. Я тогда глупость сделал, не хочу ее повторять.
….
Юленька забыть ту ночь не могла. Когда она выгнала Володьку и грызла сушки, как обиженная мышь, то мир рухнул, придавив ее своими свинцовыми обломками. Теперь этот мир разделился на две части - в одной жила она, Юленька, в этой своей новой квартирке, с расставленными Вовкой вещами, спала в кровати, которая хранила его тепло, смотрела в зеркало, где еще таилось его отражение, пила из стакана, в который он налил себе под утро лимонаду. А в другой части жил он. Работал слесарем на заводе, приносил зарплату пузатой Светке, ел борщ. И они, как два хомяка считали заработанные деньги, откладывали на мебель и новый телевизор, покупали детскую кроватку, пили по вечерам чай с булками, и толстые щеки Светки лоснились от удовольствия и дешевых румян.
К Юленьке как-то пришла Дора Абрамовна, соседка. Принесла четыре здоровенных румяных яблока, бутылочку домашней наливки, уселась на стул, махом распахала два яблока, сообщила.
- Рюмки дай. И хлеб, если есть у тебя. Яблоки с хлебом - очень вкусно, попробуешь, всегда так будешь есть.
Дора Абрамовна нависла над столом, вывалив из расписного под хохлому халата тяжелую грудь, хапнула рюмку наливки, закусила яблоком и запихнула в ярко крашеный рот кусок батона.
- Учить тебя пришла. Жалею. Вот глянь!
Она еще налила себе рюмаху, показала глазами Юленьке - давай, мол, но не дожидаясь ответа махнула снова, отломила кусок батона.
- Подружка твоя парня отхватила. Завалященького, слесаришку, но все равно - штаны. Замуж идет, потом его в люди выведет, родители помогут. Они ей квартэру отписали, сами на даче жить будут. А ты?
Юленька вдруг почувствовала себя виноватой - и правда, а что она?
Дора Абрамовна встала, вытащила из буфета стакан, нахлюпала туда половину, выпила, странно шевеля горлом, закусила
- А ты с этим рыдвантом в обнимку стареть будешь. Книжки читать и на пианинах тренькать. Ну, может, до заведующей дослужишься, угодишь начальству. И все. Все, Юлька! Потолок это…
Глаза у Доры Абрамовны были уже стеклянными, Юленьке даже стало страшновато, но соседка, сжевав целое яблоко, вдруг протрезвела.
- Я тебя с мужиком познакомлю, есть у меня один. Холостяк, умница - цимус. Но он, конечно, не молодой, но такой и нужен. На золоте будешь омаров кушать. Если ума хватит. Завтра приду к тебе, скажу чего и как.
Дора Абрамовна удалилась, оставив после себя пустую бутылку, маленький кусочек батона, который Юленька купила себе на завтра, и целое яблоко. И всю ночь ей снились огромные страшные омары, ползающие по желтому блюду размером со стол.
…
Дора Абрамовна не соврала. В пятницу вечером к библиотеке подкатила белая машина, из нее вышел симпатичный дедок с бородкой в костюме под цвет авто, и внимательно оглядел здание. И когда увидел выходящую ему навстречу Юленьку вцепился взглядом, разом разглядел и заулыбался.
- Здравствуйте моя хорошая. Юлия Владимировна. Вы милы и свежи, я даже не ожидал, что вы так прекрасны. Ах, Дорочка, могла бы предупредить - такой розе только сотню роз, а я, дурак старый, ромашками решил удивить.
Дедок жестом фокусника вытащил тяжелый букет незнакомых Юленьке цветов - огромные алые ромашки были переплетены шелковой белоснежной лентой. Он, чуть наклонив голову, вручил букет Юленьке, и когда она с трудом их взяла, сказал
- Анатолий Петрович. В кругах близких и, конечно, для вас - Анатоль. Будем знакомы.