— Да что ты, мама, жадничаешь-то! — возмущался Андрей. — Внук родился! Семье жильё нужно!
— Жильё? — хмыкнула Тамара Артемовна, поправляя выцветший платок. — А я, значит, под забором ночевать буду? Или у меня на лбу написано «благотворительный фонд»?
Тамара Артемовна всю жизнь мечтала о спокойной старости. Не о дворцах — о простой уверенности, что есть крыша над головой и кусок хлеба на столе. Детдомовское детство научило её ценить каждую копейку, каждый квадратный метр. Тогда, в пятидесятые, дети без родителей научались выживать быстро и жестко. Или пропадали. Тамара не пропала — стиснула зубы и пошла в жизнь с поднятой головой.
Когда мужа не стало — Андрею тогда всего семь лет исполнилось — она одна тянула мальчишку. Без нянь, без помощников, зато с двумя работами и железным характером. Вставала в пять утра, чтобы до основной работы успеть подъезды вымыть, а вечерами шила на дому, пока сын уроки делал. Спать ложились почти одновременно — он после задачек по математике, она после очередного детского платьица с оборочками.
— Андрюшенька, — говорила она тогда, целуя его на ночь, — учись хорошо. Чтобы жизнь у тебя была легче, чем у мамы.
И он учился. Техникум закончил, потом вечерний институт. Женился на Зое — симпатичной девушке из интеллигентной семьи. Тамара Артемовна радовалась: хорошая невестка, образованная, из приличной семьи. Правда, с самого начала чувствовала некоторое пренебрежение в Зоиных взглядах, но старалась не обращать внимания. Лишь бы сын счастлив был.
Квартиру в центре она покупала по кирпичику, откладывая с зарплаты техника и подработок уборщицей. Сорок лет копила, считала каждую копейку, чтобы в старости не протягивать руку. Помнила, как в детдоме старых воспитательниц выгоняли на улицу — некуда деваться, не к кому обратиться. «Со мной такого не будет», — клялась себе молодая Тамара. И сдержала клятву.
Двушка на третьем этаже старого кирпичного дома досталась ей в девяносто первом году. Тогда еще можно было купить жилье за разумные деньги, если всю жизнь откладывать. Каждый угол обжила, каждую половицу своими руками отмыла и отполировала. Обои клеила сама, в ванной плитку укладывала — YouTube посмотрела и научилась. В свои семьдесят она еще была крепкой женщиной.
А теперь сын требует «подарить» эту квартиру его молодой жене!
— Зоечка беременная была, тяжело ей! — продолжал Андрей, нервно поглядывая на часы. — А теперь ребёночек маленький! Им комфорт нужен! Нормальный дом нужен!
— Комфорт? — засмеялась Тамара Артемовна. — А мне что — дискомфорт по наследству полагается? Я ж не барыня какая, чтобы милостыню раздавать!
Она прекрасно помнила, как все начиналось. Зоя, беременная, капризничала в их однокомнатной квартире на окраине. Жаловалась на теснотý, на шум из соседних квартир, на то, что «не могу здесь жить, мне плохо». Андрей мучился, разрывался между женой и матерью. А Тамара Артемовна, глядя на синяки под глазами сына, приняла решение.
— Ладно, — сказала она тогда. — Переезжайте временно ко мне. Пока малыш не подрастет.
Она временно пустила молодых в свою городскую квартиру, сама перебравшись на дачу. Без прописки, конечно — не дура же! А планировала сдавать жильё в аренду, пенсию подкрепить. Но материнское сердце дрогнуло: внучек родился, надо помочь.
Дача была небольшая — домик в четыре стены, который покойный муж построил еще в восьмидесятые. Летом там хорошо, а вот зимой... Печка-буржуйка, вода во дворе, туалет там же. В свои семьдесят три года Тамара Артемовна таскала дрова, топила печь, носила воду ведрами. Руки болели, спина ныла, но она терпела. «Ради внука», — говорила себе.
Помощь, как оказалось, восприняли как должное.
Сначала Андрей еще звонил, интересовался, как дела, не нужно ли чего. Потом звонки стали реже. Потом и вовсе редкими. А месяц назад Зоя заявила, что им нужна «стабильность» и «уверенность в завтрашнем дне». Мол, ребенок растет, нужно прописываться, ремонт делать, мебель покупать. «Как же я буду детскую обустраивать, если не знаю, наша квартира или не наша?»
— Мам, ну подари же ты нам квартиру! — Андрей уже почти умолял. — Или продай за символическую цену. Мы ж семья! Мне же потом все равно достанется!
— Потом, — медленно проговорила Тамара Артемовна, — это когда я умру. Так, что ли?
Андрей покраснел, замялся.
— Да нет же, мам... Просто... Ну, логично же! Зачем тебе такая большая квартира? Ты же на даче живешь, тебе там нравится!
«Нравится...» Особенно нравилось, когда в прошлом месяце сильно заболела и три дня лежала с температурой под сорок. Одна. Андрею не звонила — не хотела беспокоить молодую семью. Сама справилась, выкарабкалась. А могла бы и не выкарабкаться.
— Слушай, сынок, — сказала Тамара Артемовна, поднимаясь с дачного стула. — А что, если я завтра скажу, что мне тоже комфорт нужен? Что я хочу обратно в свою квартиру?
Андрей растерянно моргнул.
— Да ты что, мам... Мы же уже... Зоя уже ремонт планирует, обои выбрала... И потом, куда нам деваться-то? Съемная квартира — это такие деньги...
Тамара Артемовна молча смотрела на сына. Того самого Андрюшку, которого она растила одна, которому покупала учебники, отказывая себе в новом пальто. Которого учила быть честным, благодарным, добрым.
— Понятно, — тихо сказала она. — Все понятно, сынок.
***
— Тамара Артемовна, — заворковала невестка Зоя, качая младенца, — вы же понимаете: малышу стабильность нужна! Переезды — это стресс! А если вы нам квартирку подарите, мы вам до самой смерти благодарны будем!
— До смерти? — переспросила свекровь, откладывая вязание и пристально глядя на невестку поверх очков. — Это моей или вашей? Потому что если моей — то это как-то подозрительно рано вы меня хороните!
Зоя покраснела, но не отступила. Она была девушкой решительной и целеустремленной. В отличие от своего мужа Виктора, который предпочитал отмалчиваться в углу и листать телефон, она не ходила вокруг да около, а брала измором. Каждый день звонила свекрови, каждый раз начинала издалека, с заботливых расспросов о здоровье, а потом плавно переходила к главной теме.
— Тамара Артемовна, а вы знаете, что детские психологи говорят? — продолжала она, переложив ребенка на другую руку. — Ребёнку нужна стабильная прописка! Иначе в садик не возьмут! А потом и в школу проблемы будут!
— А вы знаете, что говорят геронтологи? — невозмутимо парировала Тамара Артемовна, снова берясь за спицы. — Старикам нужна финансовая подушка безопасности! Иначе в старость будут под мостом ночевать!
— Да что вы такое говорите! Мы же вас никогда не бросим! Вы для нас как родная мать!
— Как родная? — усмехнулась Тамара Артемовна. — Интересно. А родная мать своего сына научила бы сначала самому заработать на жилье, а потом уж детей заводить.
Виктор поднял голову от телефона, собрался что-то сказать, но, встретившись взглядом с матерью, снова уткнулся в экран. Зоя же, видя, что фронтальная атака не удалась, решила сменить тактику на партизанскую войну.
***
На следующий день звонок раздался в семь утра.
— Тамара Артемовна, простите, что так рано! — щебетала Зоя в трубку. — Просто малыш всю ночь плакал, соседи жалуются! Говорят, что вызовут полицию! А все потому, что стены тонкие в этой квартире!
— Зоя, — устало произнесла Тамара Артемовна, — у меня смена начинается в восемь. Можно поговорим вечером?
— Конечно, конечно! Только представляете, как нам тяжело? И деньги каждый месяц, и условия ужасные!
— Ага, — коротко ответила свекровь и повесила трубку.
Вечером Зоя явилась с ребенком на руках и пакетом пирожков.
— Испекла ваши любимые, с капустой! — улыбалась она. — Тамара Артемовна, а вы подумали над нашим предложением?
— Каким предложением? — удивилась та. — Я помню только требование подарить квартиру.
— Ну что вы! Какое требование! Это же просьба! От всего сердца! Ведь мы одна семья!
Тамара Артемовна молча поставила чайник и достала тарелки. Она понимала, что невестка не отстанет просто так.
***
Коллега Галина вздыхала над чашкой чая в заводской столовой, размешивая второй кусочек сахара:
— Тома, ну нельзя же так! Семья — это святое! Внучок растёт! И потом, подумай: тебе одной такая большая квартира зачем? Две комнаты!
— Святое? — фыркнула Тамара Артемовна, откусывая бутерброд с колбасой. — А то, что я сорок лет горбатилась, чтобы эту квартиру купить — это что, грех? Пусть сами зарабатывают! Виктору уже тридцать, между прочим!
— Но ведь молодые, неопытные… — продолжала Галина, качая седой головой. — Да и времена сейчас тяжелые, ипотека под большие проценты!
— Галь, когда мой муж помер, мне было двадцать пять! И тоже неопытная была! — Тамара Артемовна поставила чашку на блюдце с легким звоном. — Только никто мне квартир не дарил — сама пахала, как проклятая! В две смены работала, подработки искала!
— Но это же твой сын! Твоя кровь!
— Именно поэтому я и не хочу его избаловать окончательно! — вспылила Тамара Артемовна. — Он и так считает, что мир ему должен! А невестка его в этом только поддерживает!
Галина качала головой: мол, времена другие, надо помогать молодежи. А Тамара Артемовна думала: помогать — да, но не разоряться же! И не превращать сына в иждивенца!
— Знаешь, что она вчера сказала? — продолжала Тамара Артемовна. — Что если я им квартиру подарю, то они мне позволят видеться с внуком! Позволят! Как будто это не мой внук тоже!
— Да что ты говоришь! — ахнула Галина. — Совсем обнаглела девчонка!
— А Виктор молчит, как рыба об лед. Жена за него все решает, а он только кивает.
— Тяжело тебе, Тома, — сочувственно вздохнула Галина. — Но все-таки подумай: может, стоит пойти на компромисс? Не дарить, так хоть продать им по льготной цене?
Тамара Артемовна допила чай и посмотрела на подругу:
— А что мне за компромисс? Чтобы через год они еще чего-нибудь потребовали? Машину там, дачу? Нет уж, Галь. Хочешь жить самостоятельно — живи. А хочешь на всем готовом — так это не ко мне.
***
Зоя наступала по всем фронтам, словно опытный полководец, разработавший стратегический план захвата территории. То приезжала с внучком, специально выбирая самые умилительные наряды для малыша: «Посмотрите, какой хорошенький! Неужели вы ему жилья пожалеете? Он же ваша кровиночка!» При этом она усаживалась в любимое кресло Тамары Артемовны, словно уже была полноправной хозяйкой квартиры.
То включала слёзы, и надо признать, делала это мастерски — глаза краснели, голос дрожал: «Мы ведь не чужие! Андрей — ваш сын! А я уже как родная дочь! Сколько лет мы вместе, сколько я для вас делаю!» Тамара Артемовна молча подавала платочки и думала: «Да что же ты для меня делаешь, кроме того, что выклянчиваешь квартиру?»
Когда слёзы не действовали, Зоя переходила к рациональным доводам, размахивая распечатками с интернет-сайтов: «Тамара Артемовна, посмотрите, какие цены на аренду! Мы половину зарплаты отдаём! А эти деньги могли бы на внука тратить — на развивающие занятия, на хорошую еду!»
— И долго вы собираетесь половину зарплаты отдавать? — поинтересовалась свекровь.
— Ну… пока не накопим на свою квартиру, — неуверенно ответила Зоя.
— А сколько уже накопили за три года семейной жизни?
Зоя покраснела и замолчала. Накоплений не было — жили от зарплаты до зарплаты, тратя деньги на кафе, новые гаджеты и модную одежду.
Когда и рациональные доводы не срабатывали, невестка переходила к эмоциональному шантажу, намекая то на плохое здоровье мужа («А вдруг с Андреем что случится? Сердце у него слабое после того гриппа!»), то на собственную хрупкость после родов («Доктор говорит, мне стрессы противопоказаны, а съёмная квартира — это постоянный стресс!»).
Но последняя фраза, произнесённая во время очередного «дружеского» визита, стала роковой: «А вдруг с нами что случится? Переедем в другой город, и внука не увидите! Жизнь такая непредсказуемая!»
— Не увижу? — тихо переспросила Тамара Артемовна, медленно поднимаясь с дивана. — Это вы мне угрожаете, деточка?
— Да что вы, какие угрозы! — испугалась Зоя, впервые увидев свекровь по-настоящему разгневанной. — Просто… жизнь такая непредсказуемая… Мало ли что может случиться… На работе могут сократить, или ещё что…
— Жизнь — да, непредсказуемая, — усмехнулась свекровь. — А вот некоторые люди — очень даже предсказуемые. Сначала просят, потом требуют, потом угрожают.
Андрей, до этого молча сидевший в углу с телефоном, наконец поднял голову:
— Мам, ну что ты так реагируешь? Зоя же не со зла…
— Не со зла? — переспросила Тамара Артемовна. — А с чего тогда? С большой любви ко мне?
— Ну конечно! — подхватила Зоя. — Мы вас очень любим! И хотим, чтобы вы были спокойны за наше будущее!
— За ваше будущее я и так спокойна — молодые, здоровые, работаете. А вот за своё начинаю волноваться.
***
Решение пришло внезапно. Тамара Артемовна сидела на даче у подруги Галины, смотрела на закат над соседними участками и думала: всю жизнь другим помогала — мужу, пока он болел, сыну, пока рос, коллегам, когда они в трудную минуту обращались. А в благодарность получает шантаж да бесконечные требования.
«Сорок лет я на этой работе, — размышляла она, наблюдая, как солнце скрывается за верхушками берёз. — Сорок лет копила, экономила, отказывала себе в отпусках и новой одежде. И всё ради чего? Чтобы какая-то девчонка мне диктовала условия?»
Встала решительно, взяла телефон и набрала номер риелтора, которая год назад оставляла объявления в их подъезде:
— Алло, Ирина Владимировна? Это Захарова из дома номер двенадцать. Помните, вы интересовались двухкомнатными? Моя квартира ещё актуальна? Завтра же подписываем договор!
— Тамара Артемовна, — удивилась риелтор, — но ведь вы год назад сказали, что передумали продавать…
— А теперь передумала не продавать, — твёрдо ответила она.
Продала за два дня. Покупатели — молодая пара врачей — даже доплатили за мебель и встроенную кухню. Муж-хирург сразу оценил удобную планировку и близость к больнице, а жена-педиатр была в восторге от детской площадки во дворе.
— А куда вы переезжаете? — поинтересовалась молодая докторша, подписывая документы.
— В однокомнатную, на другом конце города, — спокойно ответила Тамара Артемовна. — Мне хватит.
Зое с Андреем объявила по телефону, выбрав вечер пятницы, когда они наверняка были дома:
— Дети, через неделю освобождайте квартиру. Я её продала.
Гробовое молчание длилось добрых полминуты. Потом взвыл Андрей:
— Мама! Ты что наделала?! Нам куда деваться?! У нас же ребёнок! Ты с ума сошла?!
— А куда я должна была деваться, когда твоя жена мне внуком угрожала? — спокойно ответила Тамара Артемовна, рассматривая свои ногти. — На рынок жилья. Вот и вам желаю удачи в этом увлекательном процессе!
— Мама, но мы же не думали… — начал было Андрей.
— Вот именно — не думали. А надо было. Удачи вам, дети. И не волнуйтесь — свою однокомнатную я завещаю государству. На благотворительность.
— Тамара Артемовна! — завопила в трубку Зоя. — Вы не можете так поступить! Мы же семья!
— Были семьёй, — поправила свекровь. — А теперь вы — самостоятельные взрослые люди. Как и мечтали.
И повесила трубку.
***
Съёмная квартира оказалась дорогой. Очень дорогой. Андрей, привыкший к бесплатному житью, узнал цены на аренду и чуть не упал в обморок.
— Зой, ты понимаешь, сколько это денег? — бледнел он, подсчитывая расходы на листке бумаги. — Тридцать тысяч в месяц! Плюс коммуналка! Плюс залог! А ещё хозяйка требует справки о доходах — где я их возьму с моими подработками?
— Зато своё жильё будет! — упрямилась Зоя, качая малыша на руках. — Не под свекровкиной пятой! Никто не будет указывать, как мыть посуду и во сколько приходить домой!
Андрей перелистывал объявления на телефоне, цены плясали перед глазами. Однокомнатные квартиры в приличных районах стоили как его месячная зарплата от всех подработок вместе взятых. Двухкомнатные — вообще космос.
— Может, поищем что-то подешевле? — неуверенно предложил он. — На окраине?
— И добираться до центра два часа? — фыркнула Зоя. — Нет уж, если мы решили жить отдельно, то по-человечески!
Но через месяц их пыл поубавился. Оказалось, что коммунальные услуги — это не только свет и вода. Газ, вода, электричество, интернет, управляющая компания, капремонт — цифры росли с пугающей скоростью. Оказалось, что детское питание стоит как крыло от самолёта, а памперсы тают быстрее денег на карте. А ещё оказалось, что когда платишь за всё сам — бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
— Слушай, — растерянно говорил Андрей, глядя на очередную квитанцию, — а почему у нас такой расход электричества? Мы же практически не дома!
— Холодильник работает круглосуточно, — устало объясняла Зоя, укачивая плачущего малыша. — Стиральная машина, бойлер… Да и вообще, техника старая, хозяйка предупреждала.
Стиральная машина действительно была древняя, течь появилась уже на второй неделе. Хозяйка развела руками: «В договоре написано — мелкий ремонт за ваш счёт». Холодильник подмерзал и гудел по ночам так, что сын просыпался и плакал. А ещё протекал кран в ванной, что тоже оказалось «мелким ремонтом».
Андрей впервые за пять лет устроился на нормальную работу — не «творческие» подработки, а восьмичасовой рабочий день с зарплатой и соцпакетом. Начальник оказался требовательным, коллеги — не слишком дружелюбными к новичку, а график — железным. Никаких «не приду сегодня, вдохновение не то» или «поработаю завтра подольше». Зоя сидела с ребёнком и считала копейки, мечтая о временах, когда свекровь казалась главной проблемой.
— Андрюш, — тихо сказала она однажды вечером, — а помнишь, как мама твоя суп варила? Большую кастрюлю, на всю неделю хватало. А я вот не умею так экономно…
— Помню, — хмуро ответил Андрей, массируя затёкшую за день спину. — Помню, как мы над её борщом смеялись. Говорили, что невкусный.
А ведь правда смеялись. Тамара Артемовна варила простые, сытные блюда, покупала продукты на распродажах, замораживала овощи с дачи. А они воротили носы, просили деликатесов, возмущались отсутствием экзотических фруктов.
***
— Понимаешь, — говорил Андрей Зое, возвращаясь с работы вымотанный, — мама-то была права. Она всю жизнь одна пахала, после смерти отца тянула на себе всё хозяйство, квартиру выплачивала, а мы пришли и потребовали: дай!
— Но мы же семья! — слабо возражала Зоя, хотя сама уже понимала, как наивно это звучит.
— Семья... А мы что делали? Требовали, угрожали, шантажировали внуком… Помнишь, как ты кричала, что не дашь видеться с ребёнком, если она квартиру не переоформит?
Зоя поморщилась от стыда. Да, кричала. И угрожала. И плакала, обвиняя свекровь в черствости и эгоизме. А та только тихо стояла у окна и смотрела во двор, где когда-то учила маленького Андрея кататься на велосипеде.
Зоя молчала. В глубине души она тоже понимала: перегнули палку. Свекровь предложила временное жильё — они потребовали постоянное. Дали крышу над головой — они захотели собственность. А в ответ на отказ — угрозы и обиды. Словно Тамара Артемовна была им что-то должна, а не наоборот.
— А знаешь, что больше всего мучает? — продолжал Андрей. — Что мама ни разу не сказала: «Я же говорила». Хотя имела полное право. Она просто молчала, когда мы уезжали. Даже помочь предложила с переездом.
— Предложила, — кивнула Зоя. — А я отказалась. Сказала, что справимся сами.
***
Когда Андрей уехал в командировку, Зоя три дня ходила по квартире, как в клетке. Малыш плакал, видимо, чувствуя мамино напряжение. Деньги кончались — зарплаты Андрея хватало ровно до двадцатого числа, а впереди маячила перспектива ещё одного платежа за аренду. Хозяйка уже звонила, интересовалась, когда поступят деньги, намекала, что желающих снять жильё — очередь.
Холодильник почти пустой. В кошельке — мелочь. На карте — копейки. А сын требует внимания, заботы, того самого дорогого детского питания. Зоя смотрела на баночки на полке и считала: хватит ли до получки?
Соседи сверху включали музыку до поздна, снизу — курили на балконе, и дым тянуло в окна. Во дворе гуляли подозрительные компании, и Зоя боялась выходить с коляской одна. А ещё оказалось, что интернет работает плохо, мобильная связь ловит через раз, а ближайший магазин — за три квартала.
Гордость боролась с рассудком — и проиграла.
***
Тамара Артемовна работала на даче, пересаживая рассаду помидоров, когда услышала звук машины. Подняла голову — Зоя выходит из такси с внуком на руках. Малыш подрос, похорошел, но выглядел бледным. И Зоя тоже похудела, осунулась.
— Тамара Артемовна, — тихо сказала невестка, неуверенно приближаясь к грядкам, — можно поговорить?
— Поговорить можно, — ответила свекровь, не прекращая полоть сорняки. — Только если без требований и угроз. И без слёз, которые потом оказываются спектаклем.
— Я… я хотела извиниться, — выдавила из себя Зоя, качая малыша. — Мы были не правы. Все мы. И я, и Андрей. Мы вели себя как избалованные дети.
Тамара Артемовна выпрямилась, сняла садовые перчатки, посмотрела на невестку внимательно:
— И что, деточка, до вас дошло наконец? Что квартиры не на деревьях растут?
— Дошло, — кивнула Зоя, прижимая к себе малыша. — Когда стали сами за всё платить. Поняли, чего вам эта квартира стоила. Сколько лет вы работали, чтобы её купить. Как экономили на себе, чтобы содержать.
— Тридцать лет выплачивала, — тихо сказала Тамара Артемовна. — После смерти мужа одна тянула. Подрабатывала по вечерам, в выходные. Помню, как Андрюшка маленький спрашивал: «Мама, почему ты всегда устаёшь?» А теперь он взрослый и сам понял, почему мамы устают.
Зоя опустила глаза. Малыш потянулся к бабушке ручками, заулыбался. Тамара Артемовна не удержалась, подошла ближе, погладила внука по щёчке.
— А как дела-то ваши? — спросила она. — Справляетесь?
— Не очень, — честно призналась Зоя. — Денег не хватает, Андрей работает как проклятый, а я сижу с ребёнком и боюсь лишний раз свет включить — счета такие приходят…
Тамара Артемовна кивнула понимающе. Она помнила эти времена. Помнила, как считала каждую копейку, как выбирала между новой курткой сыну и ремонтом крана. Как варила борщ из одной косточки на неделю и радовалась, когда удавалось купить мясо по скидке.
— Ну что ж, — сказала она наконец. — Ошибки — это тоже опыт. Главное, чтобы выводы правильные делали.
***
— Садись, — кивнула Тамара Артемовна на старую деревянную лавочку под раскидистой яблоней. Осеннее солнце пробивалось сквозь жёлтые листья, создавая причудливые блики на земле. — Рассказывай, как живёте-можете. Без прикрас.
Зоя осторожно опустилась на лавку, прижимая к себе спящего сына. Малыш сопел носиком, изредка всхлипывая во сне. Свекровь ждала, терпеливо поправляя на нём крошечную шапочку.
И Зоя рассказала. Медленно, с болью в голосе. Про аренду, которая съедает больше половины зарплаты Андрея, про то, как каждый месяц они живут в напряжении — хватит ли денег до получки. Про то, как муж работает без выходных, возвращается домой измождённый, а она не может его поддержать — сама на грани срыва. Про бесконечные походы по съёмным квартирам, где хозяева морщатся при виде коляски. Про её собственные мучительные поиски работы, которую можно было бы совмещать с уходом за ребёнком — но таких мест практически нет, а ясли не берут детей младше полутора лет.
— Самое страшное, — продолжала Зоя, не поднимая глаз, — что я понимаю: мы вели себя как последние паразиты. Требовали от вас квартиру, как будто вы нам что-то должны. А сами... сами ничего не предлагали взамен. Только брать хотели.
Тамара Артемовна слушала молча, время от времени кивая. В её глазах мелькало что-то неопределённое — не злость, но и не жалость.
— А внуком угрожать больше не будешь? — спросила свекровь наконец. — Помнишь, как говорила: «Не поможете — не увидите внука»?
Зоя вспыхнула от стыда. Эти слова жгли её память каждый день.
— Никогда, — покачала головой она. — Это было подло. Мерзко. Недостойно. Я сама мать теперь — понимаю, каково это. Понимаю, что значит любить ребёнка всем сердцем. И использовать эту любовь как оружие... — Она не смогла закончить фразу.
Тамара Артемовна долго молчала, осторожно взяв внука на руки. Малыш проснулся, посмотрел на неё серьёзными глазками — точь-в-точь как у отца — и снова задремал. Бабушка тихонько покачивала его, напевая старую колыбельную.
— Знаешь что, деточка, — сказала она наконец. — А ведь я ещё не все деньги потратила. И дача у меня большая — десять соток, дом старый, но крепкий. Можно флигель пристроить. Для молодой семьи с ребёнком.
***
— Флигель? — не поняла Зоя, вглядываясь в лицо свекрови. — Вы серьёзно?
— Да. Двухкомнатный домик с отдельным входом. Кухня, санузел, всё как положено. За ваши деньги, естественно — я не богачка, пенсия маленькая. Но себестоимость выйдет раза в три дешевле, чем квартиру покупать. А участок — общий. Внучку есть где на свежем воздухе играть, когда подрастёт.
Зоя смотрела на свекровь во все глаза, не веря услышанному:
— Но почему? После всего, что мы с Андреем... После того, как мы вели себя? После моих угроз?
— А потому что семья — это когда помогают друг другу, а не обирают, — усмехнулась Тамара Артемовна, поправляя внуку ползунки. — И не когда одни требуют, а другие из последних сил выбиваются. Вы поняли ошибку — значит, есть смысл помочь. По-честному помочь, не разоряясь самой и не балуя вас.
— Но ведь мы так плохо себя вели...
— Плохо, — согласилась свекровь. — Но глупо, а не злобно. Молодость, неопытность, паника. Я сама была молодой, сама пугалась, когда денег не хватало. Только времена тогда другие были — родители помогали, не раздумывая. А сейчас каждый сам за себя.
Зоя почувствовала, как к горлу подступает ком. Эта неожиданная мудрость и великодушие свекрови обезоруживали её.
— Вы подумайте с Андреем, — продолжала Тамара Артемовна. — Стройматериалы подорожали, но всё равно выйдет дешевле покупки. А главное — вы будете знать, что дом ваш, построен на совесть. И внука я буду видеть, но не каждый день — у вас своя жизнь будет.
***
Когда Андрей вернулся из командировки поздним вечером, его ждал сюрприз. Жена и мать сидели за кухонным столом с чертежами и сметами, между ними стояла термос с чаем и лежала груда строительных каталогов. А в углу в коляске мирно сопел сын.
— Что происходит? — осторожно спросил он, снимая куртку и оглядывая эту мирную картину. Ещё утром он не был уверен, что мать вообще согласится их принять.
— Строим флигель, — ответила мать, не поднимая головы от чертежей. — Для вас. За ваши деньги, но на моей земле. Устраивает?
Андрей медленно подошёл к столу, взглянул на проект. Небольшой, но уютный дом с террасой и французскими окнами. Сметы, аккуратно подсчитанные Зоиными руками. Всё выглядело продуманно и реально.
— Мам, — начал он, — я не знаю, что сказать...
— Ничего не говори, пока не подумаешь, — остановила его Тамара Артемовна. — Это серьёзное решение. Будете жить рядом со мной — значит, правила мои придётся учитывать. Я человек не простой, со своими причудами. Не люблю громкую музыку после десяти вечера и гостей каждые выходные. Зато внука нянчить готова, когда попросите. И огород большой — делить будем.
Андрей посмотрел на жену, на мать, на чертежи. На сына, который выбрал именно этот момент, чтобы проснуться и улыбнуться. И вдруг понял: вот это и есть настоящая семья. Не когда одни требуют, а другие отдают последнее. А когда все помогают друг другу, каждый по возможностям и желанию.
— Устраивает, — кивнул он, чувствуя, как с плеч спадает многомесячный груз. — Мам, прости нас за то, что мы...
— Уже простила, — махнула рукой Тамара Артемовна. — Только учтите: в следующий раз угрожать будете — продам дачу и уеду к морю. В Сочи. Навсегда! У меня там подруга живёт, давно зовёт.
Все засмеялись. А внук проснулся окончательно и тоже заулыбался — видимо, почувствовал, что в семье наступил долгожданный мир.
— Знаете что, — сказала Зоя, взяв сына на руки, — а ведь здесь, в посёлке, школа есть. Требуется учитель начальных классов. Я завтра схожу, поговорю с директором.
— Вот и хорошо, — одобрила свекровь. — А Андрей пусть подумает — может, и ему работу поближе найдём. Чтобы не мотаться каждый день в город.
Автор: Елена Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!