Свет фар полоснул по окну спальни — машина парковалась во дворе с характерным скрипом тормозов старенькой "Тойоты". Катя замерла, прижавшись спиной к изголовью кровати. Рядом Олег судорожно натягивал рубашку, его руки тряслись так, что пуговицы никак не попадали в петли.
— Он же должен был вернуться только завтра! — прошептала она, и голос ее прозвучал как стон раненого животного.
— Тише... — Олег прижал палец к губам, но в его глазах плескался животный страх. Двадцать лет дружбы с Сергеем, совместная служба в армии, крестные отцы детей друг друга... И вот теперь — это.
Хлопнула дверь машины. Шаги по гравию. Ключи звякнули о замок.
— Катерина! Я дома! — донесся из прихожей знакомый бас Сергея. В нем слышалась усталость после долгой командировки и радостное предвкушение встречи с женой.
Катя закрыла глаза. Господи, за что? За что мне все это? В тридцать восемь лет она чувствовала себя невидимой в собственном доме. Сергей видел в ней только хозяйку, повара, прачку...
А когда Олег появился в их жизни полгода назад — после развода, растерянный и одинокий — она вдруг ощутила себя женщиной. Настоящей женщиной, которую кто-то видит, слышит, ценит.
— Кать, ты где? — голос мужа приближался.
Олег метнулся к окну, но передумал — второй этаж, внизу клумба с розами. Спрятаться в шкафу? Абсурд. Выход один — встретить правду лицом к лицу.
Дверь распахнулась. Сергей стоял на пороге с букетом увядших гвоздик в руке — явно купленных на заправке по дороге. Его взгляд метнулся от жены в шелковом пеньюаре к лучшему другу, который пытался застегнуть ремень.
Тишина длилась вечность. Или секунду. Время остановилось, как часы со сломанной пружиной.
— Лучший друг... и с моей женой... в постели... — слова вырывались из Сергея по одному, как капли крови из раны. — Да как ты посмел?! — последние слова он выкрикнул, и букет полетел в стену, рассыпавшись красными лепестками.
Олег выпрямился. В его глазах больше не было страха — только печаль и какая-то обреченность.
— Сережа, я...
— Молчать! — Сергей шагнул вперед, кулаки сжались. — Двадцать лет! Двадцать лет я считал тебя братом!
— А меня двадцать лет считал мебелью, — вдруг тихо сказала Катя.
Мужчины обернулись к ней.
— Что ты сказала, повтори? — Сергей опустил руки.
— Я сказала — мебелью. — Катя встала. — Ты приходишь домой, бросаешь куртку на кресло, требуешь ужин, включаешь телевизор. Когда ты последний раз спрашивал, как прошел мой день? Когда интересовался моими мыслями, мечтами?
— Ты что, оправдываешься?! — в голосе Сергея звучало недоверие.
— Нет. Я объясняю. — Катя подошла к окну. — Олег видел меня. По-настоящему видел. Первый раз за годы кто-то спросил о моих чувствах.
Сергей обернулся к другу. Олег стоял, опустив голову.
— И что, Олежка? Благородно получилось? Друга предать, семью разрушить?
— Я не хотел... — Олег поднял глаза. — Но я влюбился. Впервые в жизни по-настоящему влюбился.
— В чужую жену!
— В женщину, которая была одинока в браке.
Сергей замахнулся, но не ударил. Рука повисла в воздухе.
— Знаешь что, — он медленно опустил кулак, — убирайтесь оба. Из моего дома. Из моей жизни.
— Сережа... — Катя сделала шаг к нему.
— Не смей! — он отшатнулся. — Не смей притрагиваться ко мне.
Через час Катя складывала вещи в чемодан. Руки дрожали, но внутри была странная легкость. Может быть, это и есть свобода? Страшная, болезненная, но свобода?
Олег ждал внизу, в машине. Они не говорили о будущем. Будущее казалось туманным и пугающим. Но настоящее — впервые за долгие годы — принадлежало им.
Сергей стоял у окна и смотрел, как красные огни автомобиля растворяются в ночи. В руке он сжимал обручальное кольцо Кати — она оставила его на комоде.
Неужели я действительно не видел? — мысль, как острый нож, полоснула по сознанию. Неужели был так слеп?
Он вспомнил последние месяцы. Как Катя пыталась заговорить с ним о чувствах, а он отмахивался — устал на работе. Как она предлагала куда-то съездить вместе, а он ссылался на дела. Как она надевала новое платье, а он даже не замечал.
Телефон зазвонил. На экране — "Мама".
— Сын, как дела? Как Катюша?
Сергей закрыл глаза. Как объяснить матери, что семья рухнула? Что лучший друг предал? Что жена ушла?
— Все сложно, мам.
— А что случилось?
Он рассказал. Не утаивая, не приукрашивая. Мать слушала молча.
— Знаешь, Сережа, — сказала она наконец, — когда твой отец пропадал на работе, я тоже чувствовала себя одинокой. Очень одинокой.
— Мам...
— Я не оправдываю Катю. Но понимаю. Женщине нужно быть нужной не только как домработница.
Сергей сел на кровать. Постель еще хранила запах духов жены.
— Что же мне теперь делать?
— Подумать. Понять. Простить — если сможешь. И главное — измениться, если получится.
Через месяц Сергей встретил Катю в кафе на окраине города. Она похудела, в глазах появились тени. Но что-то в ней изменилось — она держалась иначе, увереннее.
— Как дела? — спросил он.
— По-разному. — Катя медленно помешивала кофе. — Олег нашел работу в другом городе. Мы переезжаем.
— И как... между вами?
— Он хороший человек. Заботливый. Любит меня.
Сергей кивнул. Горечь подкатила к горлу.
— Прости меня, — сказал он неожиданно для себя.
Катя подняла глаза.
— За что?
— За то, что не видел. За то, что воспринимал как должное. За то, что довел до... этого.
Она долго молчала.
— Знаешь, Сережа, я тоже виновата. Могла бы раньше сказать о своих потребностях. Могла бы бороться за наш брак. Вместо этого... — она не договорила.
— Мы оба ошиблись.
— Да. Оба.
— Как ты думаешь, мы сможем все исправить? — тихо спросил Сергей.
— Не знаю. Слишком много боли. Слишком много обид.
— Но ты подумаешь?
— Подумаю.
Она встала, оставив кофе нетронутым.
— До свидания, Сережа.
— До встречи, Катя.
***
Через год они встретились снова. На свадьбе общих знакомых. Катя была одна — Олег остался в другом городе. Сергей — тоже один.
Олег пригласил Катю на медленный танец.
— Я скучаю, — прошептал он.
— Я тоже.
— Может быть, попробуем еще раз? По-другому?
Она подняла голову. В ее глазах он увидел отражение своей надежды.
— По-другому?
— По-настоящему. Видя друг друга. Слыша. Ценя.
Катя долго смотрела ему в глаза. Потом медленно кивнула.
— Можно попробовать.
И в этом кивке была не прощение — прощение придет позже. В нем была готовность начать заново. Построить новые отношения на пепелище старых. Отношения, где каждый будет видим, слышим и важен.
Иногда, — подумал Сергей, прижимая к себе хрупкое тело жены, — нужно потерять все, чтобы найти самое главное. Себя и друг друга.
Но жизнь оказалась сложнее красивых слов на свадьбе знакомых.
Катя вернулась домой через три месяца. Тот самый дом, где когда-то была счастлива, где потом задыхалась от одиночества, где застал их Сергей в ту роковую ночь. Стены помнили все — крики, слезы, тишину после ухода.
— Я переклеил обои в спальне, — неловко сказал Сергей, помогая ей внести чемоданы. — И кровать... новая кровать.
Катя кивнула, не поднимая глаз. Каждый угол дома кричал о прошлом.
Первые недели они ходили на цыпочках друг около друга. Сергей приносил цветы каждый день — не увядшие гвоздики с заправки, а свежие розы из цветочного магазина. Спрашивал о ее дне, о чувствах, о планах. Но в его вопросах слышалась натянутость, словно он читал по шпаргалке "Как быть хорошим мужем".
— Как прошел твой день, дорогая? — спрашивал он каждый вечер, садясь рядом на диван.
— Нормально, — отвечала Катя, и между ними повисала неловкая пауза.
Он старался. Боже, как он старался! Отложил командировки, приходил домой пораньше, предлагал пойти в театр, в ресторан. Но Катя видела — видела усилие, с которым он это делал. И это ранило больше прежнего равнодушия.
— Ты играешь роль, — сказала она однажды вечером, когда Сергей в очередной раз спросил о ее настроении.
— Что? — он оторвался от газеты.
— Ты играешь роль заботливого мужа. Как актер на сцене.
— Я пытаюсь измениться!
— Пытаешься или принуждаешь себя?
Сергей замолчал. Потому что она была права. Он мучался и заставлял себя быть другим, но по сути в нем ничего не изменилось.
А Катя... Катя каждую ночь лежала рядом с ним и думала об Олеге. Как целовал — не торопливо и механически, как Сергей, а так, словно она была самой желанной женщиной на земле. Думала о том, как было с ним легко и непринужденно.
Телефон зазвонил в среду вечером. Катя готовила ужин, Сергей смотрел новости. На экране высветилось незнакомое имя, но номер... номер она помнила наизусть.
— Алло? — дрожащим голосом ответила она.
— Катя... это я.
Олег. Его голос, такой знакомый, такой родной, прошел по телу электрическим разрядом.
— Как дела? Как ты?
Она оглянулась на Сергея. Он увлеченно смотрел политические новости.
— Все сложно, — прошептала она, выйдя на балкон.
— Я скучаю. Очень скучаю.
— Олег, не надо...
— Я знаю, что ты вернулась к нему. Знаю, что пытаешься наладить отношения. Но скажи честно — счастлива ли ты?
Катя закрыла глаза. Счастлива? Когда в последний раз я была по-настоящему счастлива?
— Я... я стараюсь.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Олег, пожалуйста. Не усложняй.
— Я переехал обратно. В наш город. Нашел работу в "Техпроме".
Сердце Кати застучало быстрее.
— Зачем?
— Ты знаешь зачем.
— Катерина! — донесся из комнаты голос Сергея. — Ужин готов?
— Мне нужно идти, — торопливо сказала она.
— Встретимся? Хотя бы как друзья?
— Я... подумаю.
Она сбросила вызов и вернулась на кухню. Руки тряслись, когда она накладывала борщ в тарелки.
— Кто звонил? — спросил Сергей.
— Подруга. По работе.
Ложь. Первая ложь с момента возвращения. И от этого стало еще тяжелее.
В эту ночь Катя не могла заснуть. Лежала и смотрела в потолок, слушая ровное дыхание мужа. Что я делаю? Зачем вернулась? Из чувства долга? Из жалости к Сергею? Или правда верю, что можно начать заново?
Сергей тоже не спал. Он чувствовал, что жена отдаляется.
— Может, сходим к психологу? — предложил он за завтраком.
— К психологу? — Катя подняла брови.
— Ну да. Семейному. Говорят, помогает парам работать с проблемами.
— А какие у нас проблемы, Сережа?
Он посмотрел на нее внимательно. В ее голосе прозвучала ирония.
— Катя, мы же пытаемся восстановить отношения...
— Ты пытаешься. А я просто живу здесь.
Слова прозвучали как приговор.
— То есть ты не хочешь? Не веришь, что у нас получится?
Катя отложила чашку с кофе. Долго молчала.
— Знаешь, что самое страшное? — сказала она наконец. — Не то, что я тебе изменила. Не то, что полюбила другого. А то, что я не чувствую вины.
Сергей побледнел.
— Что?
— Я ждала, что будет стыдно, больно, муки совести. Но нет. Есть только усталость. И понимание того, что мы пытаемся реанимировать то, что давно умерло.
— Катя...
— Я не чувствую себя виноватой за то, что полюбила Олега. Виноватой за то, что скрывала. Но не за любовь.
Она встала из-за стола.
— Куда ты? — растерянно спросил он.
— На работу. А вечером... вечером мне нужно кое-куда сходить.
Вечером Катя встретилась с Олегом в том же кафе, где когда-то встречались тайно.
— Ты пришла, — сказал он, вставая.
— Пришла.
Они сели друг напротив друга. Между ними — год разлуки, чужая боль, попытки забыть.
— Как дела с работой?
— Нормально. А у тебя? Как... дома?
Катя усмехнулась.
— Дома плохо. Мы с Сергеем играем в семейное счастье. Он изображает внимательного мужа, я — благодарную жену. Но это спектакль.
— Почему не уйдешь?
— Куда? К тебе?
— Почему бы и нет?
Катя посмотрела в окно. На улице шел снег — первый в этом году.
— Потому что боюсь. Боюсь, что мы идеализировали то, что между нами было. Боюсь, что через год-два я буду чувствовать себя с тобой так же, как сейчас с Сергеем.
— Этого не будет.
— Откуда ты знаешь?
Олег протянул руку через стол и накрыл ее ладонь своей.
— Потому что я тебя люблю. По-настоящему. Не как привычку, не как часть интерьера. А как женщину, без которой мир теряет краски.
Катя почувствовала, как глаза наполняются слезами.
— А Сергей? Он ведь тоже старается...
— Из-за чувства долга. Из-за страха остаться одному. Но не из-за любви, Катя. Не из-за любви.
Она знала — он прав. В попытках Сергея наладить отношения не было искренности, только отчаяние человека, который понял, что потерял что-то важное, но так и не понял — что именно.
— Дай мне время, — попросила она.
— Сколько?
— Не знаю. Мне нужно все обдумать. Принять решение не сердцем, а головой тоже.
Олег кивнул.
— Я буду ждать. Сколько нужно.
Катя вернулась домой поздно. Сергей сидел на кухне с бутылкой пива.
— Где была? — спросил он, не поднимая глаз.
— Встречалась с ним.
Он резко поднял голову.
— С кем — с ним?
— С Олегом.
Тишина. Только тиканье часов на стене.
— И что? — глухо спросил Сергей.
— Ничего. Говорили.
— О чем?
— О нас. О том, что между нами происходит.
Сергей допил пиво и швырнул бутылку в мусорное ведро. Она звякнула о другие бутылки.
— Значит, все это время ты думала о нем?
— Да.
— И что решила?
Катя села напротив мужа. Посмотрела на его лицо — когда-то любимое, родное, а теперь почти чужое.
— Ты хороший человек, Сережа. Честный, надежный. Ты будешь прекрасным мужем... для другой женщины.
— Но не для тебя.
— Не для меня.
Он медленно кивнул.
— Понятно, а я думал, что все еще можно вернуть — Встал, подошел к окну.
— Ничего уже не вернуть, у нас нет любви и, наверное, никогда не было. Мы просто жили рядом и считали это браком. — тихо сказала Катя.
— Может быть, ты права.
Он обернулся к ней.
— Знаешь, что самое обидное? Не то, что ты уходишь. А то, что я так и не понял, в чем был неправ. Вроде бы стараюсь, а получается игра.
— Сережа, ты не неправ. Ты просто другой. Тебе нужна женщина, которая будет довольна тем, что ты можешь дать. А мне нужно больше.
— Больше чего?
— Больше эмоций. Больше близости. Больше... жизни.
Через неделю Катя снова собирала чемоданы. На этот раз — окончательно.
Сергей помогал ей нести вещи к машине. Олег сидел за рулем, терпеливо ждал.
— Если что — звони, — сказал Сергей, закрывая багажник.
— Спасибо.
— И... будь счастлива.
Катя обняла его — коротко, по-дружески.
— И ты найдешь свое счастье. Обязательно найдешь.
Машина отъехала от дома. Сергей стоял у калитки и смотрел им вслед. В кармане лежало обручальное кольцо Кати — она снова оставила его на комоде.
В этот раз навсегда, — подумал он. — В этот раз навсегда.
Но странно — боли было меньше, чем в первый раз. Может быть, потому что теперь он понимал: некоторые вещи нельзя вернуть. Можно только принять и отпустить.
А у Кати и Олега тоже не все было гладко. Любовь — это прекрасно, но жизнь состоит не только из любви. Есть быт, привычки, характеры. Есть прошлое, которое дает о себе знать в самые неожиданные моменты.
Но жизнь одна. И каждый имеет право быть счастливым.