Чернокожее население Соединённых Штатов сильно отличается своей эмоциональностью от их белых представителей. Они веселятся всякий случай как в последний раз, равно как и горюют об усопшем. Причины экспрессивного характера большинства жителей Америки негроидной расы вполне объяснимы. Столетиями угнетённые, терпящие лишения, бесправные, оторванные от родины, они после целого дня работы под палящим солнцем могли поддерживать в себе лишь традиционный ритм существования, подкреплённый мелодией голоса. Делали это сдержанно, но с присущим всем униженным достоинством. В таком безвыходном и бесправном положении нужна какая-то нить, связывающая с эти миром. Особенно, если большинство белых были уверены в том, что негры – это животные, и относились соответствующе.
Братья, так называемые «Близнецы Огня», Дым и Пепел, возвращаются в родной Миссисипи из могучего криминального Чикаго. Они горды, справедливо жестоки и знамениты всей округе своим крутым нравом. Провернув несколько больших дел, они решают открыть своего рода танцевальный бар для чёрного населения. Тут будут играть магический блюз, продавать горячительные напитки на любой вкус и танцевать-танцевать-танцевать. Себе в подмогу они берут только старых проверенных друзей. И вот, в один день, с утра купив старую лесопилку, к вечеру её превращают в увеселительное заведение, с вывеской, баром наполненным выпивкой и верным кузеном за гитарой, способным извлекать из её струн нечто большее, нежели простую мелодику. Правда Сэмми сам не подозревал, что своим творчеством в силах открывать врата потустороннего, прошлого и будущего. И кроме добрых духов взывать и манить дьявольское отродье.
С одной стороны, рефлексировать на тему любой исторической несправедливости, всякого потрясающего для человечества деяния, необходимо. Это создаёт некий прецедент, зафиксированный в памяти литературы или кинематографа. Оглядываясь на такие произведения, мы, во-первых, можем посмотреть, как происходила метаморфоза отношений к проблеме, а во-вторых, создаётся наглядный пример того, как делать не надо. С другого угла зрения, такими спекулятивными в моменте мотивами часто пользуются, осознанно или не очень, нувориши. Ради наград или признания, денег или власти, но это бросает густую тень на искренних предков, переживших лишения. Поэтому всегда, когда выходит фильм о меньшинствах или угнетённых в первую голову закрадывается скептическая мысль, а уже после разбор по факту ознакомления.
Райан Куглер в этом смысле сочинил многосложное произведение, способное чуть пошатнуть прежние устои о популярном кино. Он снял грандиозную картину, в которой собрал все возможные идентификаторы 1930-ых годов юга Штатов, адаптировал их и выдал талантливую работу, ставшую, наверное, культовой уже спустя один уик-энд после кинотеатральной премьеры. Здесь чувствуется вдохновение от родригесовских От заката до рассвета и Факультета, но прямого копирования ничуть не бывало. Ощущается слабое дуновение вдохновения от них. Вообще, что редкость по нынешним временам, это насквозь оригинальное кино, без очевидных поклонов, референсов, постиронии и уж тем более без эпигонства. Клише отсутствуют как класс. И если можно сказать о фильмах столетней давности, что они аутентичны и свежи, соответственно времени, то тоже самое можно говорить и о данной работе.
Если найдутся такие, кто не слышал или не читал о Грешниках, то им первая половина фильма может показаться качественной реставрацией 1932-го года в штате Миссисипи. Мол, бравые ребята, определённо самаритяне, будут спасать мелкий городишко от незримой силы, одолевающей горожан. Чисто вестерн. Выполнена эта часть захватывающими средствами, интригующие сами по себе, без вторых-третьих доньев, они способны удержать на плечах собственного каркаса оскароносную идею. Правда надо помнить закадровый монолог, в котором даются пояснения и у внимательной публики уже на этом этапе закрадываются щупальца сомнений в подлинности догадок об исключительности драматичного развития. Поскольку все жители смирны и безобидны, а мощь и отвага близнецов выпирает за края экрана, плюс ко всему означенные рамки и границы с музыкантами-шаманами, можно сделать вывод – эта сила будет направлена против равной, а может быть супротив ещё более могущественной.
Куглер, постепенно раскручивая многовекторность повествования, обременяет картину всё новыми и новыми подробностями. Здесь, всё ещё действующая, магия Худу, служащая одной из подложек этого многослойного творения. Гибель ребёнка, ничего не вызывающая кроме чувства вины и потаённой горечи. Тревожное появление индейцев чокто, «клановцы» и пасторский сын, играющий потустороннюю музыку, готовый бренчать на гитаре ночь напролёт. Такой синтез возможен только из-под пера человека талантливого и имеющего право на осуждение и переосмысление, добавляя мистическую составляющую ради красного словца, истории праотцов. Автор был на том уровне просветления, той вершине вдохновения, что оказался в состоянии совершить микроскопическую революцию жанра, а добавив потрясающий саунд композитора Людвига Йоранссона, он возвёл в степень мейнстрим.
Предыстория каждого основного героя, заключённая во всяком слове, поступке, взгляде, всецело раскрывает их перед зрителем, наполняя содержанием каждую секунду. Это потрясающее умение создать образ персонажа, которого мы как будто знаем как родного. Их действия ясны и не возникает никаких сомнений в правильности осуществления. Основные действующие лица как на ладони, их исчерпывающе живописуют. Однако даже такой скрытный персонаж как Реммик, белый с ирландским акцентов, в исполнении хорошего Джека ОКоннелла, потрясает своей аутентичностью и леденит кровь, как только луна выглядывает из-за туч. В фильме вообще нет случайных персонажей, все на месте и грамотно расставлены по местам. А незначительно произнесённая фраза о «клановцах», собиравшихся с зарёй перестрелять всех присутствующих на лесопилке негров, имеет не меньше смысла, чем возложенные на могилу ребёнка белые цветы.
Грешники не чистый фильм-ужасов или его младший брат хоррор. Тут, вероятнее всего, можно и нужно говорить о некоем переосмыслении переосмысления. Определённая постметамодернистская повесть, рассказанная крайне увлекательно и предельно честно. Визуальная составляющая подкреплена великолепным музыкальным архаичным звуком, где Бадди Гай, играя на своей электрогитаре, олицетворяет тех немногих, сумевших пережить то, всё ещё неспокойное, время тридцатых годов прошлого века. Тот самый случай, когда никакие слова не выразят малой части от увиденного и потому предлагается, пусть не смущают навешанные ярлыки жанровой принадлежности, оценить воочию.
P.S.: Автор данной писанины, завершив написание первого её варианта, в конце случайно проделав ряд манипуляций с клавиатурой, закрыл документ без сохранения. Скажете – такое часто бывает. Может быть, только в данном случае это происходит впервые. И что это было, уж точно не мистика, но задумался на несколько часов – «А стоит ли воссоздавать?!».