— Мам, мы не сможем прийти. У Кристины живот болит.
Елена Михайловна смотрела на накрытый стол — белая скатерть, хрустальные бокалы, нарядная елка в углу. До Нового года оставалось полчаса, а сын звонит и отменяет встречу.
— Что с ней? — спросила она, чувствуя, как что-то сжимается внутри.
— Да не знаю, говорит, плохо себя чувствует. Лучше дома посидим.
«Плохо себя чувствует». А на следующий день в соцсетях появились фотографии Кристины с вечеринки у друзей — яркие, смеющиеся, с бокалом шампанского в руке. Значит, болела она «избирательно».
Елена встретила тот Новый год одна, глядя на нераспакованные подарки и остывающие блюда. Пятьдесят восемь лет, из них тридцать три замужем, пять лет вдовой… И вот теперь — одиночество в праздничную ночь.
***
Все началось два года назад, когда Андрей привел домой «эту девицу». Двадцать шесть лет, длинные волосы, дорогая одежда — и взгляд, который словно говорил: “А что вы от меня хотите?”
Елена Михайловна старалась. Господи, как же она старалась! Готовила любимые блюда сына, накрывала стол белой скатертью — той самой, что берегла для особых случаев. Доставала хрустальные бокалы, которые мыла своими руками, боясь разбить.
А Кристина приходила в рваных джинсах и кроссовках, здоровалась сухо, всю дорогу сидела в телефоне. На вопросы отвечала односложно:
— Как дела на работе?
— Нормально.
— А родители как?
— Все хорошо.
«Все хорошо!». Как будто разговаривала с соседкой в лифте, а не с матерью своего мужчины.
— Крись, ну отложи трубку, — просил тогда Андрей. — Мама старалась.
— Да, я слушаю, — буркнула невестка, не поднимая глаз от экрана.
Елена молчала, только губы поджимала. «Невоспитанность» — это еще полбеды. Но когда за столом Кристина заявила, что не ест мясо, а потом отказалась от оливье (“там майонез, в нём много масла ”), терпение лопнуло:
— А что ты тогда ешь?
— Овощи, фрукты, крупы, — равнодушно ответила та. — Нормальную еду.
«Нормальную еду!» Значит, всю жизнь Елена готовила что-то ненормальное? Николай Петрович с удовольствием ел ее котлеты, сын вырос здоровым и крепким, а тут какая-то девчонка учит жизни.
После ужина Андрей ушел в магазин за тортом, и они остались вдвоем. Елена начала убирать со стола, надеясь на помощь — как положено в семье. Но Кристина так и сидела, листая что-то в проклятом телефоне.
— Кристина, можешь тарелки сложить?
— А? Ой, да, конечно.
Но делала неохотя, будто одолжение оказывала. Даже ополоснуть не догадалась — просто стопкой в раковину.
«Вот она, современная молодежь…»
Свадьба прошла быстро и буднично. Небольшой ресторанчик, несколько гостей, дежурные улыбки. Родители Кристины, интеллигентные люди в дорогих костюмах, говорили о театрах и выставках.
У них квартира в центре, дача под Питером, сын учится в Лондоне.
А у Елены что? Пенсия библиотекаря и двушка в спальном районе.
— Как хорошо, что наши дети нашли друг друга, — сказала мать невесты, изящная женщина с безупречным маникюром.
— Да… — кивнула Елена. — Андрею очень повезло.
«Что еще сказать?» Что его жена — холодная эгоистка? Что она даже не попыталась стать частью их маленькой семьи?
После свадьбы молодые сняли квартиру неподалеку, но Елена бывала там редко. Кристина никогда не приглашала.
Если Андрей просил мать зайти, атмосфера становилась натянутой — невестка здоровалась сухо, предлагала чай без энтузиазма, все время давала понять: «визит не кстати».
А потом Елена заболела гриппом. Температура под сорок, голова раскалывается, из еды только чай с сухарями. На третий день набрала номер сына:
— Андрюша, мне совсем плохо… Можешь зайти? Лекарства купить?
— Конечно, мам! Сейчас приеду.
Но приехал только вечером — с Кристиной. Елена лежала в старом халате, волосы растрепаны, вид жалкий. Сын принес лекарства, продукты, готовый суп из магазина.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, садясь на край кровати.
А Кристина стояла в дверях, явно не желая заходить в комнату к больной свекрови.
— Андрей, может, нам пора? — сказала она через полчаса. — У нас же планы на вечер.
«Планы!» Столик в ресторане важнее больной свекрови.
— Посиди еще, — попросила Елена. — Так хочется поговорить…
Но невестка снова заглянула:
— Андрюш, мы опаздываем. Столик заказан на восемь.
И они ушли. В ресторан. Пока она мучилась в пустой квартире.
«Вот тебе и семья…»
На следующий день Андрей заехал ненадолго:
— Как самочувствие, мам?
— Лучше. А почему вчера Кристина даже не поздоровалась толком? Не зашла ко мне?
Сын смутился:
— Ну, она… боится заразиться. У нее важная встреча на работе была.
«Боится заразиться!» От свекрови! Как будто она не родственница, а случайная знакомая.
Последняя капля упала весной, в годовщину смерти Николая Петровича. Елена каждый год в этот день ходила на кладбище с сыном, а потом они собирались дома — вспоминали мужа и отца.
— Андрюш, приходите вечером, — попросила она. — Я приготовлю папины любимые блюда.
— Мам, но теперь нас трое… Кристине может быть неудобно.
— Почему неудобно? Она же наша семья теперь.
— Она отца не знала…
— Зато знает тебя! И должна понимать, что это важно для нас.
В назначенный день они пришли втроем. Елена достала фотографии покойного мужа, поставила свечку, рассказывала невестке, каким он был добрым, как они познакомились, как воспитывали Андрея.
Кристина слушала молча, кивала, но… «зевала». И посматривала на часы.
— Устала? — не выдержала Елена.
— Нет, все нормально, — быстро ответила та.
Но через полчаса встала:
— Извините, мне завтра рано вставать. Можно я пойду?
— Куда пойдешь? — растерялся Андрей.
— Домой. Вы же еще долго будете сидеть, а мне нужно выспаться.
— Но это же память о папе… — тихо сказал сын.
И тут Кристина произнесла то, что «взорвало» всё:
— Я понимаю, но это ваше дело, семейное. А я тут… «лишняя».
«ЛИШНЯЯ!» Жена сына — лишняя, когда вспоминают его отца!
— Как лишняя?! — вскочила Елена. — Ты же наша семья теперь!
Кристина посмотрела на нее долгим, тяжелым взглядом. И медленно, четко проговорила:
— Елена Михайловна, давайте «честно». Я никогда не была вашей семьей. И не буду. Я жена Андрея — «и этого достаточно». А вы мне — «не мать».
Тишина. Страшная, звенящая тишина. Только часы тикали на стене, как удары молотка по сердцу.
— Что… что ты сказала? — прошептала Елена.
— То, что думаю. «Мне свекровь — не мать!» И я не собираюсь изображать любящую невестку, если не чувствую этого. Устала от этого «театра», от попыток всем понравиться.
— Кристина! — ахнул Андрей.
— Что “Кристина”? Я говорю честно! Я уважаю вас, Елена Михайловна, но любить — «не обязана». И играть в дружную семью тоже не буду!
С этими словами она взяла сумку и ушла. Хлопнула дверь, и в квартире стало тихо, как в склепе.
Андрей кинулся за женой, но вернулся через несколько минут — один. Лицо серое, руки дрожат.
— Мам, прости ее… Она не то хотела сказать.
— Нет, — тихо ответила Елена, начиная убирать со стола. — Именно то и хотела.
Руки тряслись, но она заставила себя двигаться — складывать тарелки, накрывать еду. «Механически», как робот.
— Мам, не надо сейчас…
— Иди к жене, — сказала она, не поворачиваясь.
— Она права. Семейные дела, наше с папой дело. А она тут… «лишняя».
— Мам!
— Иди, Андрей! Иди к жене.
И он ушел. Как всегда — к ней, к молодой, красивой, «честной» жене.
Елена осталась одна в квартире, где еще пахло свечным воском и воспоминаниями. Села на диван, где когда-то сидел Николай Петрович, где маленький Андрей строил из кубиков замки…
«Мне свекровь — не мать», эти слова крутились в голове, как заезженная пластинка.
А ведь «права» девчонка. Кто сказал, что родственники по закону должны любить друг друга? Елена любила свою свекровь — старую, вредную, вечно недовольную. Ухаживала за ней до самой смерти, терпела капризы, считала это «долгом».
А оказывается — «никто никому ничего не должен».
Теперь Андрей звонит каждый день, но в голосе — вина и усталость. Он понимает: между двумя важными женщинами в его жизни — пропасть. И ничего не может с этим поделать.
Кристина иногда приходит на семейные праздники. Вежливо здоровается, ест, что подают, благодарит за ужин. Как «гостья». Не больше, не меньше.
И странное дело — Елена больше не обижается. Приняла как данность: есть люди, которые не умеют любить чужих. Или не хотят. Их право.
Вечерами, сидя на кухне с чаем в любимой кружке «Лучшей маме», она думает о семье. Что это такое? Только кровь? Или можно создать семью из тех, кто «выбрал» быть вместе?
Кристина сделала свой выбор. Честно и жестко: “Я жена Андрея, но не ваша дочь”.
А Елена сделала свой: осталась любящей матерью, но перестала ждать от невестки того, чего та дать не может.
…И может быть, в этой «горькой честности» есть своя правда. Пусть и больно ее принимать.
🦋Напишите, что думаете об этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊🫶🏻👋