— Не драматизируй. Сейчас пройдёт, — произнесла Валентина Петровна ледяным тоном, окидывая меня взглядом с ног до головы.
Я стояла, согнувшись от острой боли внизу живота, и держалась за стену коридора. На третьем месяце беременности это могло означать только одно.
— Мне «очень» плохо. Пожалуйста, вызовите скорую, — едва выдавила я, чувствуя, как по ногам стекает что-то тёплое.
Моя свекровь медленно встала с дивана, поправила безупречную причёску и отвернулась к телевизору:
— Все через это проходят. Не нужно устраивать сцен.
В её голосе не было ни капли сочувствия — только раздражение и... что-то ещё. Удовлетворение? Я с ужасом поняла: она «рада», что так происходит.
С Сергеем мы познакомились на курсах английского. Он инженер, работает в строительной компании, спокойный, рассудительный, с добрыми глазами и хорошим чувством юмора.
Мы встречались полгода, потом съехались, а спустя год поженились. Я была уверена, что нашла своего человека.
Его мать, Валентина Петровна, на нашей свадьбе выглядела сдержанно и немного напряжённо. Когда мы обнимались, она похлопала меня по спине, как будто успокаивала ребёнка.
— «Береги его», — прошептала она мне на ухо. Тогда я восприняла эти слова как проявление материнской любви, но сейчас понимаю, что это было предупреждение: он прежде всего её сын, а уже потом мой муж.
Первые два года мы жили в съёмной квартире. Валентина Петровна навещала нас раз в месяц, привозила пирожки или суп в контейнере.
— «Сергей любит с капустой, а вареники только с картошкой», — поучала она меня. Я кивала и улыбалась, стараясь не реагировать на её снисходительный тон.
В конце концов, она мать, ей нужно время привыкнуть, что её сын теперь взрослый и у него своя семья.
Потом нам пришлось переехать. Сергей попал под сокращение, а у меня зарплата была небольшая. Валентина Петровна предложила пожить у неё. «Временно, пока не встанете на ноги», — сказала она, но в её глазах читалось торжество.
Трёхкомнатная квартира в хрущёвке стала нашим домом и полем битвы. Валентина Петровна уступила нам большую комнату, но при этом заходила туда без стука, чтобы «проверить, всё ли в порядке».
Она могла войти даже когда мы с Сергеем были в постели. «Ой, извините, я забыла», — говорила она таким тоном, который ясно давал понять, что не забывала она ничего.
Наша кухня стала её территорией. Каждое утро Валентина Петровна вставала раньше всех и готовила завтрак. «Серёжа любит яичницу с двумя желтками, не пережаренную», — объясняла она мне, хотя я готовила мужу завтраки уже три года.
Я пыталась помочь, но она всегда находила повод отстранить меня. То я неправильно нарезала лук, то слишком много соли добавила, то кастрюлю не на ту конфорку поставила.
— Ты бы научилась готовить нормально, прежде чем замуж выходить, — бросала она, когда Сергей уходил на работу. — Мужчину нужно кормить правильно.
Я проглатывала обиду и уходила собираться на работу. Моя свекровь не работала, вышла на пенсию рано по выслуге лет, и теперь всё своё время посвящала дому и сыну. А теперь ещё и нашему браку.
Она никогда не называла меня по имени, всегда «невестка» или «она». Когда приходили гости, Валентина Петровна рассказывала, как Серёжа был отличником в школе, как поступил в институт, какой он заботливый сын.
А потом добавляла: «А потом влюбился и женился. Что поделаешь, у всех бывают ошибки».
Гости смеялись, считая это шуткой. Сергей тоже посмеивался и обнимал меня за плечи. «Мама просто шутит», — объяснял он потом. Но я видела, что это не шутки. Это была война, тихая и методичная.
Я старалась не обращать внимания, но с каждым днём становилось всё сложнее.
Валентина Петровна перестирывала бельё, которое я только что постирала, переставляла мои вещи, которые я «не так» положила, пересаливала мои супы, когда я отлучалась из кухни.
— Серёжа, давай снимем квартиру, — попробовала я поговорить с мужем после очередного замечания свекрови о том, что я неправильно глажу его рубашки.
— Ленка, ну ты чего? Мама просто хочет помочь. Она же о нас заботится, — ответил он, даже не отрывая глаз от телефона. — И потом, где мы сейчас деньги найдём на съёмную квартиру? Я только-только устроился на новую работу.
Я понимала его. Действительно, денег у нас было мало, и жить у матери было удобно. Но я медленно сходила с ума. Начала ссориться с Сергеем по пустякам, срываться, плакать. Мне казалось, что он не замечает, как его мать меня уничтожает.
***
Переломный момент наступил, когда я забеременела. Мы с Сергеем так долго этого ждали! Я была на седьмом небе от счастья, но боялась говорить Валентине Петровне. Почему-то я знала, что она не обрадуется. И я оказалась права.
— Серёженька, вы уверены, что сейчас подходящее время? — спросила она, когда мы объявили новость за ужином. — Ты только начал работать на новом месте, квартиры своей нет... И вообще, Лена, ты уверена, что справишься? Ты ведь даже кашу нормально сварить не можешь.
Я сжала кулаки под столом, но промолчала. Сергей нахмурился, но тоже ничего не сказал. Он просто погладил меня по руке и сменил тему. Я поймала взгляд свекрови — она смотрела на меня с вызовом.
Начался настоящий ад. Валентина Петровна словно задалась целью испортить мне беременность. Она постоянно напоминала о сложностях материнства, рассказывала истории о выкидышах и родовых травмах.
Могла разбудить меня в шесть утра, чтобы я сходила в магазин за сметаной для Серёжи, который утром уходил на работу. Если я отказывалась, она начинала причитать, что я плохая жена и мать.
— Серёжа, я больше не могу, — плакала я вечерами. — Твоя мама меня ненавидит. Она хочет, чтобы я ушла.
— Не выдумывай, — отмахивался он. — Просто у неё такой характер. Она же мать-одиночка, ей было тяжело меня растить. Потерпи немного.
Но я не могла терпеть. На третьем месяце беременности у меня начались проблемы. Врач сказала, что нужно исключить стресс, больше отдыхать. Я попросила у начальства отпуск и осталась дома.
Это была ошибка. Я попала в полную власть свекрови. Валентина Петровна устроила в квартире генеральную уборку, заставляя меня двигать мебель и стоять на стремянке, чтобы помыть люстру.
Когда я отказывалась, она звонила Сергею и жаловалась, что я ленивая и использую беременность как повод ничего не делать.
В тот день я почувствовала острую боль внизу живота. Валентина Петровна была дома, но сделала вид, что не слышит моих криков из ванной. Когда я, согнувшись от боли, вышла в коридор, она спокойно смотрела телевизор.
— Валентина Петровна, мне плохо, — еле выговорила я. — Пожалуйста, вызовите скорую.
Она медленно встала с дивана, оглядела меня с ног до головы и сказала:
— Не драматизируй. Сейчас пройдёт.
Но не прошло. Я сама вызвала скорую и поехала в больницу. Врач сказал, что у меня угроза выкидыша, и положил в больницу. Я позвонила Сергею, и он примчался через час. Бледный, испуганный.
— Почему ты не позвонила раньше? — спросил он.
— Я просила твою маму вызвать скорую, но она отказалась.
Сергей нахмурился, но ничего не сказал. Он просидел со мной всю ночь, держа за руку. А утром, когда уходил на работу, сказал:
— Я поговорю с мамой. Такого больше не повторится.
Я поверила ему. Как же я была наивна!
Когда через неделю я вернулась домой, Валентина Петровна встретила меня с каменным лицом.
— Ну что, наигралась в больную? — спросила она, едва я переступила порог. — Серёжа всю неделю дёрганный ходит, на работе чуть проект не завалил из-за тебя.
Я молча прошла в нашу комнату и легла на кровать. Через час пришёл Сергей, обнял меня, спросил, как я себя чувствую. Я рассказала о встрече с его матерью. Он вздохнул.
— Лен, ты должна понять, она беспокоится за меня. И она уже немолодая, ей трудно меняться.
— А ты должен понять, что она разрушает нашу семью! — закричала я. — Ты не видишь, что происходит? Она специально делает всё, чтобы я ушла!
Сергей побледнел.
— Не говори так о моей матери. Она вырастила меня одна, без отца. Всю жизнь мне посвятила. И она не заслуживает таких слов.
Мы впервые серьёзно поссорились. Я кричала, что он маменькин сынок, что никогда не будет нормальным мужем и отцом, пока не перережет пуповину. Он обвинял меня в неуважении к его матери, в эгоизме, в истеричности.
Вечером у меня снова начались боли. И на этот раз всё было серьёзнее. Сергей сам вызвал скорую, но было поздно. Я потеряла ребёнка.
***
Когда я вернулась из больницы, квартира была пуста. Сергей уехал в командировку, а Валентина Петровна ушла к подруге. На кухонном столе лежала записка: «В холодильнике суп. Разогрей, если голодная».
Я села на табурет и разрыдалась. Я потеряла ребёнка, а они даже не сочли нужным встретить меня дома. Потом я заглянула в холодильник — там действительно стоял контейнер с супом.
Я машинально разогрела его и попробовала. Суп был пересолен до невозможности. Я вылила его в раковину и легла спать.
Сергей вернулся через три дня. Осунувшийся, с красными глазами. Он обнял меня, и я почувствовала запах алкоголя.
— Прости меня, — прошептал он. — Я должен был быть рядом.
— Да, должен был, — ответила я безжизненным голосом.
Мы сидели на кухне и молчали. Валентина Петровна тихо зашла в комнату, посмотрела на нас и вышла, не сказав ни слова. Но я успела заметить её взгляд — в нём не было ни капли сожаления.
В ту ночь я приняла решение. Я больше не могла так жить. Я собрала свои вещи и ушла, пока Сергей спал. Оставила записку: «Я ухожу. Не ищи меня. Твоя мама наконец-то получила то, чего хотела».
Он звонил, писал сообщения, приходил на работу. Я не отвечала. Потом звонки прекратились. Через две недели мне пришло сообщение: «Я подал на развод. Ты права, я плохой муж. Прости меня».
Мы развелись без скандалов и дележа имущества. На последнем заседании в суде я увидела Валентину Петровну.
Она сидела в углу зала и смотрела на меня с тем же выражением, как и в день нашего знакомства, с напряжённым ожиданием. Когда судья объявил о расторжении брака, она подошла к сыну и взяла его под руку. Он не сопротивлялся.
Прошло уже полгода. Я снимаю квартиру, работаю, хожу к психологу. Иногда просыпаюсь в холодном поту от кошмара, в котором снова и снова теряю своего ребёнка.
Недавно случайно встретила Сергея в супермаркете. Он всё так же живёт с матерью. Выглядит усталым и каким-то потухшим. Мы поздоровались и разошлись.
Валентина Петровна выиграла свою тихую войну. Сергей остался с ней. Только что получила она? Несчастного, сломленного сына, который, боюсь, так и не решится создать новую семью, потому что она снова всё разрушит.
А я... я всё ещё учусь жить заново. И иногда думаю: может, это и к лучшему, что всё так вышло? Может, невозможно построить свою семью, когда рядом кто-то методично разрушает фундамент?
И может, Сергей никогда и не был по-настоящему моим мужем — он всегда оставался прежде всего сыном своей матери.
Недавно гадалка сказала мне, что я ещё встречу своего человека и у меня будут дети. Я не верю в гадалок, но очень хочу верить в это предсказание.
Хочу верить, что не все свекрови такие, как Валентина Петровна. И что мужчины могут стать настоящими мужьями, а не вечными сыновьями.
Но иногда, засыпая в своей маленькой съёмной квартире, я слышу голос Валентины Петровны: «Береги его». И понимаю, что она никогда не имела в виду меня. Она говорила о себе.
🦋Напишите, что думаете об этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊🫶🏻👋
#рассказы#историиизжизни#семья