Олеся стояла перед зеркалом в ванной, крепко сжимая в руке тест. Две полоски. Четкие, яркие. Сердце билось так громко, что казалось, соседи услышат. Первая мысль была радостной — наконец-то! Вторая мысль заставила присесть на край ванны. А что скажет Данил?
Она вышла из ванной, держа тест за спиной. Данил сидел на диване, уткнувшись в телефон. Рядом валялись какие-то документы, счета за коммунальные услуги.
— Данил, — позвала Олеся. Голос дрожал.
— Ну что? — муж даже не поднял голову.
— Посмотри на меня.
Данил оторвался от экрана, нахмурился. Олеся протянула тест. Данил уставился на полоски, моргнул несколько раз.
— Это... точно?
— Да. Точно.
Данил откинулся на спинку дивана, провел ладонями по лицу. Молчал долго. Слишком долго.
— Скажи что-нибудь, — попросила Олеся.
— Не знаю, что сказать.
— Радостно должно быть. Мы же хотели детей.
— Хотели... Когда-нибудь потом. А сейчас... — Данил махнул рукой в сторону счетов. — Посмотри сама. Ипотека, кредит за машину. Где мы ребенка растить будем?
Олеся чувствовала, как радость медленно вытекает из груди, словно воздух из проколотого шарика. Данил встал, прошелся по комнате.
— Мне нужно подумать, — сказал муж. — Просто... дай время подумать.
Два дня прошли в странной тишине. Данил стал избегать разговоров, приходил поздно с работы, долго сидел в телефоне. Олеся пыталась заговорить о ребенке, но муж отмахивался: потом, не сейчас, давай позже обсудим. У Олеси внутри росла тревога. Что-то было не так.
В среду утром, когда Олеся собиралась на работу, в дверь позвонили. Резко, настойчиво. Олеся открыла и замерла — на пороге стояла Валентина Сергеевна, свекровь, с большой сумкой в руках.
— Пустишь или на лестнице разговаривать будем? — без приветствия спросила свекровь.
Олеся отступила в сторону. Валентина Сергеевна прошла в квартиру, поставила сумку у порога, оглядела прихожую недовольным взглядом.
— Данил на работе?
— Да... А что случилось? Вы как-то...
— Случилось? — Валентина Сергеевна развернулась к невестке. — Ты мне лучше расскажи, что случилось. О ребенке я уже знаю.
Кровь прилила к лицу Олеси. Значит, Данил рассказал матери, но с женой говорить не хочет.
— Присядь, — велела свекровь, кивнув на диван. — Поговорим как взрослые люди.
Олеся медленно опустилась на диван. Валентина Сергеевна осталась стоять.
— С Данилом я уже переговорила. Завтра едем в клинику. Уже записала тебя. Врач знакомый, все сделает быстро и без лишнего шума. Ты не готова быть матерью.
Слова обрушились как ледяной душ. Олеся открыла рот, но звука не получилось.
— Все уже оплачено, — продолжала Валентина Сергеевна деловито. — Процедура недолгая. Сделаем — и забудем. А рожать еще успеешь. Когда встанете на ноги нормально.
— Я... я не хочу, — наконец выдавила Олеся.
— Не хочешь? — свекровь усмехнулась. — А кто спрашивает, хочешь ли ты? Куда рожать собралась? В однушку? На ипотечные деньги? Ты сама еще девочка, замуж всего год как вышла.
— Мне двадцать четыре года!
— Двадцать четыре — это ничто. В твои годы нужно карьеру строить, деньги зарабатывать. А не памперсы менять. У вас даже на приличную мебель денег нет, а ты о ребенке думаешь.
Олеся попыталась встать, но ноги не слушались. Валентина Сергеевна достала из сумки какие-то бумаги.
— Вот направление в клинику. Завтра в десять утра. Даниле я уже сказала — он отпросится с работы, отвезет тебя.
— А если я откажусь?
Валентина Сергеевна медленно сложила бумаги обратно в сумку.
— Тогда живи без нашей поддержки. Ребенок — это не игрушка, Олеся. Это огромная ответственность. У вас даже на собственную квартиру денег не было, всю жизнь в кредитах. Что ты ребенку дашь? Долги?
— Мы справимся...
— Ничего вы не справитесь! — резко оборвала свекровь. — Данил зарабатывает копейки. Ты работаешь в какой-то конторе за тридцать тысяч. На что вы растить будете? На воздухе?
Олеся чувствовала, как внутри все сжимается в тугой узел. Каждое слово било точно в цель. Да, денег было мало. Да, жили в тесной однокомнатной квартире. Да, каждый месяц считали копейки.
— Я подожду Данила, — сказала Олеся тихо.
— Зачем ждать? Данил все понимает. Умный мальчик, в отличие от некоторых. Не будет портить свою жизнь из-за глупости.
Валентина Сергеевна прошла на кухню, включила чайник. Олеся осталась сидеть на диване, глядя в одну точку. Мысли путались. Может быть, свекровь права? Может быть, правда рано? Но ведь ребенок уже есть. Уже растет.
Данил пришел к вечеру. Увидел мать на кухне, кивнул Олесе и сел за стол. Валентина Сергеевна подала сыну тарелку с супом.
— Мам, я Олесе ничего не говорил пока, — начал Данил.
— А зачем говорить? — свекровь села напротив. — Решение принято. Завтра с утра и поедете.
Олеся подошла к столу, села рядом с мужем.
— Данил, давай поговорим наедине.
— О чем говорить? — встрял голос свекрови. — Все уже решено.
— Мама, пожалуйста, — попросил Данил, но голос звучал неуверенно.
Валентина Сергеевна поднялась из-за стола, демонстративно взяла телефон.
— Хорошо. Поговорите. Только недолго. Мне домой нужно.
Когда свекровь вышла на балкон, Олеся повернулась к мужу.
— Данил, я не хочу делать аборт.
— Олеся...
— Выслушай меня. Это наш ребенок. Наш! Почему твоя мать решает за нас?
Данил вертел в руках ложку, не поднимая глаз.
— Она не решает. Просто... ну посуди сама. У нас действительно трудно с деньгами. Может быть, стоит подождать?
— Подождать? А если не получится больше?
— Получится. Через пару лет, когда ипотеку хотя бы частично выплатим...
— Данил, ты меня слышишь? Я не хочу делать аборт!
Муж наконец поднял глаза. В них Олеся не увидела поддержки.
— Ну давай потом, Олеся. Правда, сейчас не время. Мама права — мы не готовы.
— А когда будем готовы? Когда твоя мать разрешит?
— Не говори так про маму.
Олеся откинулась на спинку стула. Значит, решение действительно принято. Без ее участия.
Валентина Сергеевна вернулась с балкона, посмотрела на лица сына и невестки.
— Договорились?
— Мама, — начал Данил, — может быть...
— Что может быть? — резко перебила свекровь. — Может быть, будете жить в нищете? Может быть, ребенок будет голодный? Данил, у тебя мозги есть или нет?
Данил замолчал, снова уставился в тарелку.
За ужином Валентина Сергеевна развила тему.
— Слушай меня внимательно, Олеся. Или слушаешься — или живи без поддержки. Совсем без поддержки. Ребенок — это не игрушка, которую захотела и купила. Это ответственность на всю жизнь. У вас даже диван в кредит купили, а ты о детях думаешь.
— У нас будет детская кроватка, — попыталась возразить Олеся.
— Где? В углу комнаты? Между диваном и столом? — свекровь усмехнулась. — А когда ребенок подрастет, где учиться будет? На какие деньги? Данил, объясни жене.
Данил молчал, ковыряя вилкой картошку.
— Данил! — окликнула мать.
— Мам, я понимаю, что денег мало, но...
— Никаких но! — отрезала Валентина Сергеевна. — Завтра едете в клинику. Точка.
Ночь прошла без сна. Олеся лежала рядом с мужем, который тихо сопел, повернувшись к стене. В голове крутились слова свекрови: "Прервешь беременность — я все уже устроила! И не вздумай спорить!" Каждое слово отдавалось болью в груди.
Олеся поднялась, тихо прошла на кухню. Села у окна, обхватив колени руками. На улице было темно, редкие фонари освещали пустынный двор. Впервые за все время замужества Олеся почувствовала себя совершенно одинокой. Даже муж был не на ее стороне.
Что если родить? Одной? Без их поддержки? Страшно, но ведь можно. Многие матери-одиночки справляются. У Олеси есть работа, пусть и не очень высокооплачиваемая. Есть подруги, которые помогут советом. А главное — есть желание. Огромное, всепоглощающее желание стать мамой.
Данил найдет на кухне через час, когда проснется и не обнаружит жену рядом. Будет спрашивать, что случилось. Олеся скажет: ничего, просто не спится. Данил предложит таблетку от головной боли и вернется в постель.
А утром Валентина Сергеевна снова придет. Будет торопить, собирать документы, объяснять маршрут до клиники. И тогда Олеся поймет окончательно: ее мнение никого не интересует. Ни мужа, ни свекровь. Решение принято без нее.
Но у Олеси есть свое решение.
Утром, пока Валентина Сергеевна варила кофе на кухне, а Данил собирался на работу, Олеся тихо упаковала самые необходимые вещи в сумку. Документы, немного одежды, телефон и зарядное устройство. Больше ничего не понадобится.
Олеся вызвала такси через приложение, указав адрес на другом конце города. Там жила Катя, подруга со студенческих времен, которая снимала двухкомнатную квартиру одна. Когда-то Катя предлагала Олесе переехать к ней до замужества, но тогда это казалось ненужным.
Сейчас казалось спасением.
Олеся оставила записку на тумбочке в спальне: "Я не вещь. И не подчиненная. А ребенка рожу. Хоть одна". Взяла сумку и вышла из квартиры. На лестнице остановилась, прислушалась. Из кухни доносился голос свекрови: "Данил, не забудь взять документы для клиники".
Олеся спустилась на первый этаж и вышла во двор. Такси уже ждало.
— Катя, привет, это Олеся, — говорила молодая женщина в телефон, сидя на заднем сиденье автомобиля. — Можно к тебе приехать? Надолго. Объясню, когда увидимся.
Катя не стала задавать вопросов. Просто сказала: приезжай.
Двухкомнатная квартира в панельном доме встретила тишиной и порядком. Катя работала удаленно программистом, зарабатывала хорошо, жила одна по собственному выбору.
— Что случилось? — спросила подруга, когда Олеся переступила порог.
Олеся рассказала. Все. О беременности, о реакции мужа, о давлении свекрови, о записи в клинику без согласия.
— Значит, решили за тебя, — подвела итог Катя. — А ты что решила?
— Рожать. Одна, если понадобится.
— Тогда оставайся здесь, сколько нужно. У меня есть свободная комната.
В тот же день Олеся сходила в банк, сняла с личного счета тридцать тысяч рублей — все накопления за последние два года. Купила витамины для беременных, записалась к частному гинекологу на консультацию. Впервые за долгое время чувствовала, что контролирует собственную жизнь.
Через неделю Олеся встала на учет в женской консультации. Врач оказалась понимающей женщиной лет сорока пяти, сама мать троих детей.
— Семейная ситуация сложная? — деликатно поинтересовалась доктор, изучив карту.
— Очень, — честно ответила Олеся.
— Хотите поговорить с психологом? У нас есть программа поддержки для женщин в трудной ситуации.
Олеся согласилась. Психолог помогла разобраться в чувствах, объяснила, что право на материнство — неотъемлемое право каждой женщины. На групповых занятиях Олеся познакомилась с другими будущими мамами. Некоторые тоже были одни, но не считали это трагедией.
— Главное — желание и любовь, — говорила Елена, которая ждала второго ребенка после развода. — Остальное приложится.
Месяц прошел без единого звонка от мужа. Только одно сообщение в мессенджере: "Ты подставила меня перед мамой". Олеся прочитала, но отвечать не стала. Данил сделал выбор тогда, когда промолчал за ужином.
Катя посоветовала обратиться к юристу.
— Тебе нужны алименты и официальный развод, — объяснила подруга. — Иначе так и будешь в подвешенном состоянии.
Юрист оказалась женщиной лет тридцати, специализировавшейся на семейных делах. Выслушала историю Олеси внимательно.
— Подавать на развод и алименты можно одновременно, — объяснила юрист. — Беременность не препятствие, наоборот — дополнительное основание для взыскания содержания.
Документы подали через месяц после ухода Олеси из дома. Суд назначили на начало следующего месяца.
Повестка пришла Данилу на работу. Вечером раздался звонок от Валентины Сергеевны.
— Данил! Что это значит? Повестка в суд? Твоя жена смеет судиться с тобой?
Данил мямлил что-то невнятное в трубку. Объяснить свекрови, что теперь все по закону, оказалось сложнее, чем промолчать месяц назад.
— Мама, я не знал, что Олеся подаст документы...
— Не знал? А надо было знать! Надо было держать жену в руках! Теперь что делать будешь?
Данил не знал, что делать. В глубине души понимал — Олеся права. Но признать это перед матерью не мог.
Беременность протекала спокойно. Олеся работала до седьмого месяца, ушла в декретный отпуск. Катя помогала и поддерживала. Иногда подруги ходили в кино, в кафе, гуляли по паркам. Жизнь налаживалась.
Роды начались ночью. Катя вызвала скорую, поехала в роддом вместе с Олесей. В родзале рядом не было ни мужа, ни свекрови. Только акушерка и врач.
— Сын у вас, — сказал доктор, показывая красного сморщенного младенца. — Здоровый мальчик, три килограмма двести грамм.
Олеся взяла сына на руки и поняла — всё было правильно. Каждое решение, каждый шаг. Этот маленький человек стоил любых трудностей.
Судебное заседание назначили через две недели после родов. Олеся пришла с коляской — няню найти не успела, а оставлять месячного ребенка не хотела.
Данил сидел в зале суда, избегая смотреть в сторону бывшей жены. Валентина Сергеевна рядом шептала что-то сыну, указывая на Олесю.
— Истица просит расторгнуть брак и взыскать алименты на содержание несовершеннолетнего ребенка, — зачитал судья.
— Ваша позиция? — обратился судья к Данилу.
— Я... не против развода, — тихо сказал муж. — Но может быть, мы могли бы договориться мирно, не делать из этого войну...
— Время для мирных договоров прошло месяц назад, — спокойно ответила Олеся.
Суд вынес решение: брак расторгнуть, взыскать с отца алименты в размере четверти заработка. Данил не возражал.
После суда Валентина Сергеевна подошла к невестке.
— Ты разрушила семью, — обвинила свекровь.
— Семью разрушили вы, — ответила Олеся. — Когда решили за меня, что мне делать с собственным ребенком.
К полугоду сына Олеся получила декретные выплаты, пособие по уходу за ребенком, оформила материнский капитал. Денег стало хватать на съем небольшой однокомнатной квартиры. Катя помогла с переездом.
Олеся устроилась на удаленную работу — редактором текстов. Можно было работать дома, не оставляя сына. Зарплата небольшая, но вместе с алиментами и пособиями хватало на жизнь.
Малыш рос здоровым и спокойным. Олеся покупала ему игрушки, читала сказки, гуляла в парке. Жизнь текла размеренно и мирно.
Через полгода позвонил Данил.
— Олеся, как дела? Как сын?
— Нормально. Что нужно?
— Может быть, я приеду, увижу сына? Я ведь отец...
Олеся помолчала, глядя на спящего ребенка в кроватке.
— Суд может назначить время встреч, если хочешь. Но помни — ты уже выбрал тогда, месяц назад. Теперь и я выбираю. Жить без вас.
Данил что-то пытался сказать, но Олеся уже положила трубку. Сын проснулся, потянул к маме ручки. Олеся взяла малыша на руки, поцеловала в макушку.
Они справятся. Вдвоем. Как и планировала.