На кухне звякнул чайник, и Марина вздрогнула. За окном моросил противный осенний дождь, бивший по карнизу монотонной дробью. Она сидела в гостиной с закрытыми глазами, сжимая в руках чашку с давно остывшим чаем.
— Маринка, ты где? — крикнул Игорь из прихожей, встряхивая мокрую куртку.
— Здесь, — отозвалась она без всякого выражения.
Он вошел в комнату, всё ещё отряхиваясь, как большая промокшая собака.
— Ты что, в темноте сидишь? — он щелкнул выключателем, и комнату залил неприятно яркий свет.
Марина поморщилась, прикрывая глаза рукой.
— Выключи, пожалуйста. Голова раскалывается.
— Опять? — в голосе мужа послышалось раздражение. — Ты бы к врачу сходила, а не страдала тут.
— Сходила бы, если б кому-то было не наплевать, — огрызнулась она.
Игорь только хмыкнул, проигнорировав укол, и прошел на кухню. Заурчал холодильник — видно, открыл дверцу. Зашуршал пакет. Звякнула посуда.
— Есть что-нибудь горячее? — крикнул он оттуда.
— Нет, не успела, — соврала Марина. На самом деле даже не пыталась готовить. Последнее время вообще ничего не хотелось — ни есть, ни готовить, ни разговаривать.
— Как обычно, — с досадой буркнул Игорь, и она почти физически ощутила волну раздражения, докатившуюся до неё из кухни.
Их жизнь превратилась в какую-то бесконечную череду мелких подколок, раздражения и равнодушия. Когда это началось? Месяц назад? Полгода? Марина уже и не помнила. Просто в какой-то момент они стали отдаляться друг от друга, словно два корабля в тумане.
Теперь в доме царило гнетущее напряжение. Разговаривали они только по необходимости, занимались сексом по инерции, ужинали в разное время. Как будто делили территорию, старались пореже пересекаться.
Марина вздохнула и поставила чашку на столик. «Всё идет к разводу», — мелькнула холодная мысль. Самое страшное, что она уже не вызывала боли. Скорее, тупую усталость и безразличие.
— Я буду в спальне, — сказала она, поднимаясь. Голова и правда раскалывалась.
— Угу, — отозвался Игорь, гремя кастрюлями. — А я поем и поработаю немного. Не жди.
Она прошла мимо кухни, не взглянув на мужа. Раньше бы заглянула, спросила, как день прошёл, может, обняла бы со спины. Теперь всё это казалось таким далёким, почти ненастоящим.
В спальне Марина переоделась в домашнее и забралась под одеяло. Сон не шёл. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, сожалений. Как они дошли до такого? Ведь когда-то любили друг друга так сильно, что дух захватывало. А теперь живут как соседи по квартире.
«Может, оно и к лучшему, — подумала Марина. — Разойдёмся тихо-мирно, без скандалов. Пока совсем не возненавидели друг друга».
Она перевернулась на другой бок и вдруг заметила торчащий из-под шкафа уголок картонной коробки. Да это же бабушкин сундучок с семейными фотографиями! Марина привезла его после похорон и забыла разобрать.
Повинуясь внезапному порыву, она выбралась из постели и вытянула коробку. Может, это хоть как-то отвлечёт от тяжёлых мыслей.
Сундучок был обклеен выцветшими почтовыми марками — бабушка Тоня всю жизнь их собирала. Марина осторожно приподняла крышку, и в нос ударил знакомый запах — смесь пыли, старой бумаги и почему-то корицы.
Сверху лежала пачка пожелтевших фотографий. Марина начала перебирать их, разглядывая полузабытые лица родственников. Вот дедушка Василий — молодой, в военной форме, с лихо закрученным чубом. Вот бабушка Тоня — красивая девушка с косой до пояса и строгим взглядом. Маринина мама в детстве — смешная, с торчащими косичками.
Под фотографиями обнаружилась стопка писем, перевязанных выцветшей голубой лентой. Марина развязала её и взяла верхний конверт. Бумага была тонкой, почти прозрачной от времени. Почерк — угловатый, с сильным нажимом.
«Моя дорогая Тонечка!»
Марина замерла. Это же письма дедушки к бабушке! Неужели она их хранила все эти годы?
Она начала читать и не могла оторваться. Письма были написаны в пятидесятых годах, когда дедушка служил в армии. Каждая строчка дышала такой нежностью и любовью, что у Марины перехватывало дыхание.
«...снится мне твоя улыбка, и как я возьму тебя за руку, когда вернусь. Только мысли о тебе помогают пережить эту разлуку. Ещё немного, моя хорошая, и мы будем вместе. Береги себя для меня...»
Марина улыбнулась. Надо же, какие слова находил дедушка! А ведь она его помнила уже пожилым, молчаливым, с вечной газетой в руках. Кто бы мог подумать, что он писал такие письма.
Она взяла следующий конверт. Это уже было письмо бабушки.
«Вася, родной мой! Получила твоё письмо, перечитывала его весь вечер. Как же я скучаю! Уже и подушка мокрая от слёз каждую ночь. Мама говорит, что это блажь, что найду себе другого, а я знаю — не найду. Только ты у меня один на всю жизнь...»
Марина вытерла набежавшую слезу. Она помнила, как крепко держались за руки бабушка с дедушкой, когда гуляли по парку. Даже в старости, даже после пятидесяти лет брака.
В коробке оказалось много интересного — старые открытки, засушенные цветы, какие-то билеты, монетки. И ещё одна пачка писем, перевязанная уже красной ленточкой. Марина развернула одно из них и охнула. Это оказались письма её родителей!
«Людочка, счастье моё! Не могу дождаться нашей встречи. Кажется, только вчера расстались, а такое чувство, будто год прошёл. Ты снишься мне каждую ночь...»
Марина улыбнулась. Папа всегда казался ей сдержанным, даже суровым. Она никогда не видела, чтобы он проявлял нежность к маме на людях. А тут такие слова!
Под письмами лежал потрёпанный блокнот в коричневом переплёте. Марина открыла его и поняла, что это дневник бабушки. Почерк был мелкий, аккуратный.
«20 апреля 1973 года. Сегодня мы с Васей поссорились. Сильно, до слёз. Он хочет переехать в город, говорит, что в деревне нет будущего для Людочки. А я не хочу бросать дом, огород, всё, что нажито. Наговорили друг другу злых слов. Он ушёл ночевать к Петровичу. Так тяжко на душе, места себе не нахожу...»
Марина перевернула страницу.
«21 апреля 1973 года. Вася вернулся утром. Принёс полевых цветов, молча положил на стол. Я расплакалась, обняла его. Решили, что поедем в город. Он прав, нужно думать о будущем Людочки. Господи, как же я его люблю! Даже когда злюсь — всё равно люблю до боли в сердце».
Марина сидела, обхватив колени руками, и листала дневник. Оказывается, у бабушки с дедушкой тоже были сложные времена. И у родителей — судя по некоторым записям, они даже расставались на месяц, когда мама была беременна Мариной.
«15 июня 1985 года. Сегодня Толя вернулся. Похудевший, осунувшийся. Стоял на пороге с чемоданом, смотрел так, что сердце разрывалось. Сказал: "Прости меня, дурака". Людочка расплакалась, бросилась ему на шею. Теперь сидят на кухне, разговаривают. Слава богу! Я так переживала за них, за малышку в Людочкином животе. Ребёнку нужен отец. Васенька говорит, что я зря тревожилась, что у них всё наладится. А я не могла спать ночами, всё думала, как им помочь...»
В дверь спальни тихонько постучали.
— Марин, ты не спишь? — голос Игоря звучал необычно мягко.
— Не сплю, — отозвалась она, вытирая слёзы.
Он приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
— Ты плачешь? Что случилось?
Марина подняла на него глаза. В полумраке его лицо казалось другим — не раздражённым, а встревоженным, почти нежным.
— Нашла бабушкин архив, — она показала на разложенные вокруг фотографии и письма. — Столько всего интересного... Представляешь, они с дедушкой тоже ссорились. Даже из-за квартиры, как мы с тобой.
Игорь помедлил, потом шагнул в комнату и сел рядом с ней на пол.
— Можно посмотреть?
Марина протянула ему одно из писем дедушки. Игорь начал читать, и его лицо смягчилось.
— Ничего себе, как он писал! Прямо поэт.
— Вот и я удивилась, — Марина улыбнулась. — А знаешь, что ещё нашла? Оказывается, мои родители чуть не развелись, когда мама была беременна мной.
— Серьёзно? — Игорь удивлённо поднял брови. — Они же всегда казались такими... нерушимыми.
— Вот именно! — Марина кивнула. — Я в шоке была, когда прочитала. Папа уходил на месяц, мама рыдала, бабушка переживала. А потом они помирились.
— И что, больше никогда не ссорились? — спросил Игорь с лёгкой иронией.
— Да нет, конечно, — Марина улыбнулась. — Судя по дневнику, ещё как ссорились. Но всегда находили способ помириться.
Она протянула ему дневник, открытый на записи от 3 марта 1986 года.
«Людочка с Толей опять поругались. Теперь из-за того, что он поздно возвращается с работы. Она психует, кричит, что он не помогает с малышкой. Толя огрызается, хлопает дверью. Вася сказал мне: "Не лезь, Тонь, это их жизнь, они разберутся". А я всё равно переживаю. Вечером пошла к ним, отправила их в кино, а сама с Мариночкой посидела. Вернулись — оба улыбаются, опять влюблённые, как дети малые».
— Гляди-ка, твоя бабушка была мудрая женщина, — заметил Игорь, дочитав. — Не лезла с советами, просто помогла им побыть вдвоём.
— Да, она вообще была удивительная, — Марина погладила потрёпанную обложку дневника. — Знаешь, читаю всё это и думаю: может, то, что происходит у нас с тобой, — это нормально? Просто этап, который нужно пережить?
Игорь тяжело вздохнул.
— Не знаю, Марин. Мне иногда кажется, что мы слишком разные. Что зря поженились.
— А дедушка с бабушкой? Они тоже были разными. Она — деревенская, домашняя, а он всё время тянулся в город, к новому. И ничего, прожили вместе больше пятидесяти лет.
— И были счастливы? — спросил Игорь с сомнением.
— Судя по дневнику — да, — Марина перелистнула страницы в конец. — Вот, смотри. Запись от 2008 года, бабушке уже за семьдесят было.
«Сегодня наша с Васей годовщина — 55 лет вместе. Он встал раньше меня, сходил в лес и принёс букет ландышей. Как тогда, в молодости. Сказал: "Тонь, это были лучшие годы в моей жизни — те, что я прожил с тобой". Я расплакалась как дурочка. А внучка Мариночка спрашивает: "Бабуль, как вы с дедом столько лет вместе живёте и не надоели друг другу?" Я ей ответила: "Милая, любовь — это не только страсть и восторг. Это ещё и труд, и терпение, и умение видеть в человеке хорошее, даже когда он тебя бесит до трясучки"».
Игорь рассмеялся.
— Так и написала — «бесит до трясучки»?
— Так и написала, — Марина тоже улыбнулась. — Представляешь? А я-то думала, они жили душа в душу, никогда не ссорились.
— Выходит, все через это проходят.
— Выходит, так, — Марина посмотрела ему в глаза. — Игорь, а мы... мы сможем, как они?
Он помолчал, глядя на разложенные фотографии, письма, дневник.
— Не знаю, Марин. Но, может, стоит попробовать? По-настоящему попробовать, а не как последние месяцы — каждый в своём углу, молча терпим друг друга.
Марина кивнула. Внутри разливалось странное тепло — не обжигающее, как в начале их отношений, а тихое, спокойное.
— Я тут, знаешь, что ещё нашла? — она достала из коробки маленький конверт. — Это письмо от бабушки мне. Она написала его перед смертью и попросила маму передать, когда мне будет трудно.
— И ты прочитала?
— Пока нет, — Марина покрутила конверт в руках. — Хочешь вместе?
Игорь придвинулся ближе, обнял её за плечи. От него пахло кофе и знакомым одеколоном. Как давно она не замечала этого запаха!
Марина аккуратно вскрыла конверт. Бумага внутри была совсем свежей, белой — не то что пожелтевшие страницы дневника. Почерк бабушки был уже не таким твёрдым, буквы чуть дрожали.
«Дорогая моя Мариночка!
Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом, и тебе сейчас нелегко. Не знаю, что именно происходит в твоей жизни, но хочу сказать тебе несколько слов.
Жизнь, внученька, штука сложная. Она не бывает ровной и гладкой, как бы нам того ни хотелось. В ней есть и ухабы, и крутые повороты, и тёмные туннели, из которых, кажется, нет выхода.
Если у тебя сейчас трудности в отношениях с любимым человеком, помни: настоящая любовь — это не вечный праздник. Это работа. Каждый день. Над собой, над отношениями.
Мы с твоим дедушкой тоже не всегда жили душа в душу. Бывало, так ругались, что соседи прибегали нас мирить. Бывало, по несколько дней не разговаривали. Один раз я даже собрала чемодан и ушла к маме. Но всегда возвращалась. И знаешь почему? Потому что понимала: никто не идеален, у всех есть недостатки. И мой Вася — не сказочный принц, а обычный человек. Но он — мой человек. Тот, кого я выбрала. И я готова была принять его целиком — с упрямством, с привычкой разбрасывать носки, с нежеланием ходить в гости к моим подругам.
А ещё я поняла одну важную вещь: чтобы быть счастливой в браке, нужно не переделывать другого, а меняться самой. Я не о том, чтобы стать бесхребетной и во всём уступать. Нет! Но нужно учиться слышать, понимать, прощать. И главное — разговаривать. Сколько проблем возникает из-за того, что люди молчат, копят обиды, а потом взрываются из-за какой-нибудь ерунды!
Мариночка, если сейчас в твоей жизни чёрная полоса, помни: она обязательно сменится светлой. Если кажется, что любовь ушла, не спеши ставить крест на отношениях. Может быть, она просто изменилась, стала тише, спокойнее. Как река, которая сперва бурлит порогами, а потом течёт медленно и величаво. Но от этого она не становится менее прекрасной.
И ещё одно, самое важное: цени то, что имеешь. Мы часто гонимся за чем-то новым, думая, что там-то точно будет счастье. А оно — рядом, только мы его не замечаем.
Я обнимаю тебя, моя девочка. И верю, что ты справишься с любыми трудностями.
Твоя бабушка Тоня».
Марина дочитала и поняла, что плачет. Игорь тоже молчал, крепче обнимая её за плечи.
— Как будто она видела, что у нас всё так будет, — прошептала Марина. — Как знала.
— Она просто жизнь знала, — тихо ответил Игорь. — И тебя любила. И хотела, чтобы ты была счастлива.
Марина повернулась к нему, вглядываясь в его лицо. Господи, когда она в последний раз по-настоящему смотрела на своего мужа? Не мельком, не с раздражением, а вот так — внимательно, с желанием увидеть, понять?
На его щеке виднелась лёгкая щетина — он не успел побриться утром. В уголках глаз появились морщинки, которых раньше не было. И седина на висках — совсем немного, но заметно. Её Игорь. Человек, которого она когда-то полюбила всем сердцем. И, кажется, до сих пор любит — просто забыла об этом в суете будней, в усталости, в обидах.
— Игорь, — она взяла его за руку. — Давай попробуем. Как бабушка с дедушкой. Не сдаваться, работать над отношениями. Разговаривать, а не молчать.
Он смотрел на неё долго, словно заново узнавая. Потом кивнул.
— Давай. Только честно, по-настоящему. Без игр и обид.
— Без игр и обид, — повторила она. — А начнём с того, что я тебе ужин разогрею. И расскажешь, как у тебя день прошёл.
Игорь улыбнулся и поцеловал её — легко, осторожно, как в самом начале их отношений.
— А я помогу тебе убрать весь этот архив. И знаешь что? Давай тоже будем писать друг другу письма. По старинке, от руки. Как твои дедушка с бабушкой.
— Прямо от руки? — Марина рассмеялась. — Ты же терпеть не можешь писать!
— Для тебя постараюсь, — он тоже улыбнулся. — Только не жди сразу таких поэтичных писем, как у деда Василия.
— Не буду, — Марина снова взяла в руки бабушкин дневник. — Знаешь, я тоже заведу такой. Буду записывать всё важное, что с нами происходит. А потом, когда мы будем старенькие, перечитаем и вспомним, через что прошли.
— Когда будем старенькие, — задумчиво повторил Игорь. — Звучит хорошо. Значит, будем вместе? Даже когда я стану ворчливым дедом с пузом?
— Особенно когда станешь ворчливым дедом с пузом, — Марина рассмеялась и поцеловала его.
За окном всё так же моросил дождь, но теперь он казался не унылым, а уютным. Умиротворяющим. Как будто сама природа создавала идеальный фон для их примирения.
Марина аккуратно сложила письма и фотографии обратно в сундучок. Только дневник бабушки и письмо оставила себе — их она перечитает ещё не раз.
Жизнь не заканчивалась, как ей казалось несколько часов назад. Она просто вступала в новый этап. Может быть, не такой яркий и страстный, как в начале. Но, возможно, более глубокий и настоящий. Как у бабушки Тони и дедушки Васи, которые прожили вместе больше полувека и до последнего дня держались за руки.
Советую посетить мой профиль, там еще больше историй!