К XX веку сюжет Плясок Смерти становится еще более синтетическим жанром. Все новые виды искусства, выходя на подмостки истории, пробуют себя в Тотентанц.
Дамы и господа, сегодня мы заканчиваем наш небольшой цикл о Плясках Смерти, говорим о XX веке и его открытиях.
В самом начале столетия выдающийся русский композитор Александр Глазунов создает свой Op. 79: симфоническую сюиту «Из средних веков» (1902), одной из частей которой является картинка народного уличного представления - «Danse macabre» — «шуточный, в форме коротенького Scherzo», как пишет композитор своему другу Римскому-Корсакову.
Томас Манн пишет в 1912 году один из своих невероятных шедевров, «Смерть в Венеции», где так отчетливо переосмыслен мотив Пляски (а Манн не просто родом из Любека, он, что подтверждено документами, в своем детстве и отрочестве - прихожанин той самой церкви Мариенкирхе, в которой можно было видеть легендарную настенную панель на холсте, погибшую, вместе с церковью во время рокового британского налета в 1942 году)…
В повести Манна главный герой, Густав фон Ашенбах, известный писатель, за день до своей смерти попадает на выступление капеллы странствующих музыкантов: мандолина, гитара, гармонь и пискливая скрипка. Начинается отвратительный концерт. «… Подлинно талантливым актером и премьером труппы выказал себя гитарист, обладатель так называемого комического баритона; почти безголосый, он отличался удивительным мимическим даром и большой экспрессией. Не выпуская из рук инструмента, он то и дело отрывался от остальных и подбегал к рампе, чтобы в награду за свои веселые дурачества услышать снисходительный смех» - «полуграбитель,
полукомедиант, задорный, дерзкий, опасный и занимательный».
У него выразительные мимика и пластика, трагизм, смешанный с пошлостью; скабрезные гримасы, подмигивание, облизывание губ напоказ, двусмысленное кривляние, обход “чистой публики” по кругу. Вот он, угодливо кланяясь и извиваясь, скалясь в коварной усмешке, приступает к исполнению бесстыдной песни на непонятном диалекте, сопровождаемой издевательским рефреном-гоготом, буйством и непристойной жестикуляцией… Ничего не напоминает?
Позже, в 1924, Манн возвращается к этому сюжету в своем романе «Волшебная гора» (действие романа проходит в туберкулезном санатории в Швейцарских Альпах), тема Totentanz - вообще, тема первой половины века: почти одновременно с “Волшебной горой” на книжных полках появились “Танец смерти” Хуго Балля (1916), “Окоп” Курта Тухольского (1926), “Нарцисс и Златоуст” Германа Гессе (1930).
Великолепный и невероятный немецкий художник Отто Дикс, наблюдая ужасы Первой мировой, создает свой вариант «Танца Смерти»:
Три живописца — Альфред Кубин (Австрия), Рене Жорж Арман-Поль (Франция) и Альфред Захариас (Германия) — сразу же после окончания Первой мировой войны создали грандиозные, фантастические полотна “Танца смерти”.
Времена великих потрясений заставляли художников возвращаться к этой теме снова и снова: Эрнст Барлах, Кете Кольвиц, Ловис Коринт - все эти художники значимо и экспрессивно заявляют о себе в сюжетах Пляски Смерти.
Кинематограф, триумфально вступивший в человеческую культуру в XX веке, бесконечно интересуется этой темой: в предчувствии следующей мировой катастрофы киномеханики во всех европейских “курзалах” весело крутили “смертные” мультики Жоржа Мельеса и братьев Люмьер, а Смерть оставалась популярной героиней фильмов Джо Мэя (“Хильда Уоррен и смерть”, 1917), Отто Рипперта (“Танец смерти”, 1919), Фрица Ланга (“Усталая смерть”, 1921)…
Серьезная классическая музыка столетия не отстает: Шостакович, например, создает опус 67 , трио для фортепиано, виолончели и скрипки, где Танец Смерти - заключительная часть; известными и талантливыми композиторами написаны одноименные оперы, оратории, сюиты. Увлечен эстетикой Пляски Смерти и балет - прямой интерпретатор танца: Курт Йосс в 1932 году представляет свой балет «Зелёный стол. Пляска смерти в 8 картинах для 16 танцоров» .
Во второй половине XX столетия к макабрическому хороводу присоединились брутальные музыканты направления метал. Вспомним одноименную композицию швейцарской метал-группы Celtic Frost или целый альбом с названием Dance of Death и одноименную композицию у группы Iron Maiden. Это ужасающие, но, однако, и до ужаса атмосферные произведения.
Самым нелепым танцем со Смертью в кино, на мой взгляд, пока что является пляска протагониста в финале абсурдистской трагикомедии замечательного Вуди Аллена, «Любовь и смерть» 1975 года, сатиры на многочисленные экранизации русских эпических романов. Самым же шедевральным и мощным образом Смерти в кинематографе, без сомнения, стал герой шведского фильма Ингмара Бергмана, «Седьмая печать». С 1957 года этот фильм поражает души зрителей высоким пафосом и трагическим достоинством перед лицом неизбежного. Кроме того, это невероятно интересное кино, хоть и непростое, те, кто еще не видел, рекомендую очень горячо! Я вам даже немного завидую, вас ожидает невероятное переживание.
Мы уже прожили четверть нового века в новом тысячелетии. И люди, конечно, от Смерти никуда не делись, а Смерть никуда не делась от людей. А значит, перед творцами стоят все те же задачи. Взглянуть своему страху в лицо. Изучить и отрефлексировать. Отогнать. Предупредить. Договориться. Выстоять. Высмеять.
Вновь и вновь побеждать непобедимое.
Это так по-человечески.