Марина вернулась в офис чуть позже обеда. Коллеги переглядывались, но никто ничего не говорил — все уже знали: она встречается с директором. Не слух, не домысел — факты. Но молчали. Потому что знали и другое: он женат. И это знала она.
Его звали Павел Викторович. 47 лет. Холодноватый, выдержанный, но с тем тоном, от которого мурашки по коже. Марина впервые увидела его на общем совещании и поразилась — не харизмой, не внешностью, а тем, как он смотрит. Не взглядом начальника. А мужчины, которому интересно, кто ты есть.
Первое время он был осторожен. Приглашал на обед — «обсудить проект», задерживался у её стола — «есть идея, хочу услышать твоё мнение». Потом — кафе. Прогулки. Ужин. Тишина после работы. И как-то незаметно — касание руки, поцелуй, ночь. И всё закружилось.
Он не обещал. Он говорил:
— Я не свободен. Но с тобой мне хорошо. Это не просто.
А Марина не просила большего. Сначала.
Прошло три месяца. Она уже знала его привычки. Что он всегда пьёт двойной эспрессо. Что по утрам он не говорит до девяти. Что звонит жене каждый вечер в восемь — «по привычке», как он объяснял.
Он называл Марину "светлой полосой", "глотком воздуха" и ещё тысячу других красивых фраз. Она отвечала ему. Верила, что это — особенное. Только потом — когда он снова и снова откладывал «решающий разговор» с женой, — начала задавать себе вопросы.
— Ты говорил, что поговоришь с ней. Прошёл месяц.
Он вздыхал, снимал очки, тёр переносицу.
— У неё сейчас сложный период. Мать в больнице. Она на грани. Не могу сейчас ей нанести такой удар.
— А мне можно?
— Ты сильная. Ты знаешь, что я всё равно выберу тебя.
И снова — ожидание. Ночи в одиночестве. Телефон, который молчит до утра. Слова вместо поступков.
***
Жена Павла — Лариса — чувствовала. Не глупая, не слепая. Просто устала бороться. Она давно заметила, как муж стал уходить позже, исчезать в выходные «на встречи», приносить домой вино, которое сам не пил.
Но однажды она спросила в лоб:
— У тебя кто-то есть?
Он посмотрел на неё долго. Потом сел рядом, взял за руку.
— Ларис, я запутался. Было. Но это несерьёзно. Я люблю тебя. У нас жизнь. Дом. Всё. Я не уйду.
Она кивнула. И впервые в жизни почувствовала: он говорит не всю правду. Но и не всю ложь.
На следующий день он снова позвонил Марине.
— Не обижайся. Я люблю тебя. Просто сейчас — не время. Дай ещё немного. Всё изменится.
Она молчала.
А внутри начинала понимать: он не хочет менять. Он хочет, чтобы всё осталось, как есть.
***
Павел стоял у окна, говорил по телефону:
— Нет, сегодня не получится. Я не один.
Марина делала вид, что не слышит. Но каждая фраза вонзалась, как игла под ноготь.
После разговора он обернулся и усмехнулся:
— Ларисе сказал, что уехал в командировку. Надеюсь, ты не против такой правды?
Она сдержанно кивнула, но внутри всё дрогнуло.
«А если он так врёт ей… почему я уверена, что не врёт мне?»
Неделя прошла в привычной игре: он — внимательный, нежный, заботливый. Но только в те часы, что оставались от семьи. Марина чувствовала себя словно арендованной женщиной — по расписанию.
— Паш, давай серьёзно. Ты говорил, что разберёшься. Что скажешь ей всё. Когда?
Он взял её за руку.
— Ты же видела, как она стала. Сильно похудела. Переживает. Мать умерла на прошлой неделе. Пожалей её.
— Я и её жалею, и тебя жалею, Павел. Только меня, кажется, никто не жалеет.
Он целовал ей руки, говорил, что "ещё чуть-чуть", "всё к этому идёт", "надо только время". Но она уже почти не верила.
***
А Лариса в это время нашла счет — дорогой ресторан, поздний вечер, в пятницу, когда он говорил, что задержался в офисе. Нашла засунутое глубоко в карман куртки письмо без конверта — короткое, на листке из блокнота:
«Когда ты держишь меня за руку, я забываю, что ты чужой».
Это было неоспоримо. Не подружка. Не секретарша. Не ошибка. Настоящее — и прямо у неё под носом.
Она не закатила сцену. Нет. Она пошла к зеркалу. Смотрела на себя долго. Вспоминала, как когда-то он называл её «своим домом». А теперь — не возвращался туда по ночам.
И Лариса поняла: пора вытащить правду наружу. Без истерик. Просто — глаза в глаза.
***
А у Марины всё шаталось. Она начала замечать: друзья отстранились, коллеги избегают личных разговоров, а мама всё чаще спрашивает: "Ты счастлива? А он развёлся?"
И вот однажды вечером, когда Павел снова говорил:
— Дай немного времени. После годовщины свадьбы. Не хочу портить ей праздник...
Она вдруг резко сказала:
— Ты не собираешься ничего заканчивать, правда? Ни с ней, ни со мной. Тебе удобно. Тепло там и уютно тут. А я? Я просто зал ожидания между двумя твоими жизнью и жизнью.
Он замолчал. Потом, тихо:
— Ты драматизируешь. Всё не так.
Она встала.
— Нет. Всё именно так. Просто я только сейчас это поняла.
***
На следующее утро Павел вернулся домой. Уставший, как всегда. Поставил портфель, сел на диван. Лариса вышла из кухни и молча положила на стол письмо и чек.
Он не удивился. Только опустил глаза.
— Ты хочешь сказать, что это ошибка? — Нет. Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня честно. Ты с ней. И со мной. Но ты — нигде.
Он ничего не ответил.
— Я больше не хочу жить с человеком, который возвращается ко мне как к запасному варианту. Не уходи к ней. Просто уйди.
Он сидел в машине на парковке, смотрел в пустоту. В голове гудело. Лариса — больше не верит. Марина — больше не ждёт. А он… он не сделал выбора. Потому что надеялся, что всё будет продолжаться. Но не будет.
***
Марина ждала его в кафе. Заказала чай, но так и не притронулась. За окном капал холодный дождь, и всё, что она чувствовала внутри, казалось таким же: влажным, серым, бесконечным.
Он пришёл на двадцать минут позже. Мокрый, раздражённый. Но сел, будто ничего не произошло.
— Пробки. Ты не представляешь, что творится на третьем кольце.
Она молча смотрела в чашку.
— Я не об этом, Павел.
Он вздохнул, откинулся на спинку дивана.
— Я всё понял. Я скажу Ларисе. Уже начал разговор. Просто... не так просто взять и выбросить двадцать лет жизни.
— А меня — легко выбросить? Или ты тоже хочешь сохранить?
Он смотрел на неё, как на упрямого подростка. Усталого, но всё ещё любимого.
— Ты не понимаешь, как сложно...
— Я понимаю всё, Павел. Только вот что я поняла ещё — ты не уходишь, не потому что сложно. А потому что тебе удобно.
Она взяла сумку и встала.
— Спасибо за всё. Я не буду твоей второй жизнью. Я хочу быть единственной. Когда-нибудь — но точно не с тобой.
Он попытался взять её за руку.
— Мари...
— Нет. Не держи меня. Ты уже упустил.
Она вышла в дождь без зонта. Впервые за долгое время — в слезах. Но не от слабости. От свободы.
***
Через два дня Павел снова сидел напротив Ларисы. Она не говорила ничего — просто слушала. Он начал с того же:
— Я всё решил. Мы с Мариной не вместе. Это было недоразумение. Она ушла. Всё закончилось.
Лариса кивнула. Тихо. И ровно спросила:
— А если бы она не ушла? Ты бы ушёл ко мне или к ней?
Он замолчал. И этим ответил точнее любых слов.
Лариса посмотрела ему прямо в глаза:
— Ты не делал выбор, Павел. Ты ждал, что кто-то сделает его за тебя. Поздравляю. Мы с Мариной это сделали.
Он отвёл взгляд. Встал.
— Я... хотел сохранить семью.
— Нет, ты хотел сохранить удобство. А любовь — это не про удобство.
Она проводила его до двери. Спокойно, без криков.
— Ты можешь забрать свои вещи на выходных. Я не буду устраивать скандал. Я просто хочу жить — без ожидания, лжи и тени другой женщины.
Он стоял в коридоре, будто не верил, что всё так просто кончится.
— Лара...
— Не говори. Не надо слов. Ты всегда был хорош в словах. А теперь — просто уходи.
Он вышел. Дверь закрылась за ним мягко. Без хлопка. Но окончательно.
***
Павел проснулся в своей съёмной квартире. Было тихо. Слишком. Ни привычного звона чашек по утрам, ни жены, что всегда укоряла его молча. Ни смс от Марины с сердечком или вопросом "Ты выспался?"
Он сел на краю кровати, уставился в телефон. Лента пустая. Никто не ждал. Никто не злился. Никто не надеялся. Он сам освободил себе место — и теперь не знал, зачем.
Через неделю он написал Марине.
«Прости. Хочу увидеться. Просто поговорить. Без ожиданий. Пожалуйста.»
Ответ пришёл через два часа:
«Спасибо, Павел. Но мне сейчас хорошо. Я не хочу возвращаться в то, откуда ушла с таким трудом. Удачи.»
Сухо. Без гнева. И без тепла.
Он смотрел на сообщение ещё долго. Потом удалил её номер.
***
На следующий день он подошёл к дому, где раньше жил с Ларисой. Хотел просто поговорить, объяснить, сказать, что всё переосмыслил. Купил белые цветы. Простоял у двери. Позвонил.
Открыла она. Улыбнулась вежливо, но не радостно.
— Ты что-то забыл?
— Нет. Я... просто хотел сказать, что всё понял. Я скучаю. Хочу попробовать начать заново. Без лжи. Без... этого всего.
Она посмотрела внимательно. И голос у неё был тихий, но твёрдый:
— Поздно, Павел. Я не сержусь. Правда. Просто я уже не жду. Ты ушёл тогда, когда стоило остаться. А теперь — я ушла изнутри. Это необратимо.
Он молчал.
— Ты хороший человек. Просто не для меня. И не для неё, похоже. Может, хоть для себя станешь настоящим.
Она закрыла дверь мягко. Без звука. Как и Марина.
***
А вечером Лариса заварила себе мятный чай, включила музыку и начала разбирать старые вещи. Убрала всё его — в коробку, в дальнюю комнату. Вдохнула свободно.
На экране телефона всплыло сообщение от подруги:
«Поехали на выходные на озеро. Надо жить, Лара.»
Она улыбнулась и написала: «Поехали. Жить — пора.»
***
А Марина сидела в кофейне, открывала ноутбук. Работала над новым проектом — ей предложили удалённый контракт в Питере. Свободный график. Свободная она.
Бариста поставил рядом чашку.
— Можно сесть?
Незнакомец. Вежливый. С искренним интересом во взгляде.
Марина улыбнулась.
— Можно. Только без обещаний.
Он усмехнулся.
— Без проблем. Просто поговорим.
И она поняла: впереди — много слов. Но теперь она будет слышать только тех, кто говорит искренне.
***
Если сюжет откликнулся Вам — поделитесь своим мнением в комментариях.
А чтобы не пропустить новые жизненные рассказы — подписывайтесь. Здесь говорят о том, что близко сердцу.